Ассоцианизм, ассоциативная психология. Развитие ассоциативной психологии в XIX в.

Ассоциативная психология

Учение об ассоциациях уходило корнями в плодотворную почву новой механики. Утверждая естественнонаучный взгляд, оно вопреки попыткам Беркли и Юма превратить ассоциацию в имманентное свойство сознания объясняло порядок и связь психических явлений действием материальных, телесных причин.

Убеждение в том, что закономерный переход от одного факта сознания к другому определяется нейродинамикой (понятой либо как движение "животных духов", либо как вибрация нервных волокон), оставалось господствующим. Этому благоприятствовал идеологический климат, отражавший подъем социальных сил, заинтересованных в поддержании материалистических представлений о психике.

На рубеже XIX в. ситуация существенно изменилась. Призрак французской революции преследовал господствующие классы. Усилились нападки на материализм как направление, ведущее к разрушению религии, нравственности и государственного порядка. Но не только под действием социально-политических обстоятельств изменялись общий облик и пути развития ассоциативного направления. Под влиянием успехов новой опытной физиологии сложившиеся в XVII и XVIII вв. умозрительные представления о телесном субстрате ассоциаций постепенно рассеивались. Утверждения о нервном механизме ассоциаций не имели реальной физиологической опоры. Когда на рубеже XIX в. физиология принялась "разбирать" этот механизм и выяснять характер взаимодействия его частей, стала очевидной шаткость физиологических схем (подчерпнутых в физике сперва Декарта, а затем Ньютона), на которых базировалась ассоциативная теория.

Гартлианские представления о том, что деятельность нервных волокон подобна вибрациям струн, которые, сливаясь по законам ассоциации, создают "симфонию" психической жизни, не могли быть приняты в эпоху быстрого умножения реальных знаний об этих волокнах. Сыграв непреходящую эвристическую роль, воображаемая физиология Гартли и других ассоцианистов материалистического направления сошла со сцены. В этой атмосфере выдвигаются учения, трактующие ассоциацию как имманентно-психический, а не телесно-психический принцип организации и закономерного хода умственных и волевых процессов.

Итак, социально-идеологические обстоятельства, с одной стороны, и конкретно-научные события - с другой, привели к тому, что в первой половине прошлого века доминирующей становится трактовка ассоциации как имманентного свойства ума, а не тела.

Обратимся к произведениям, где наиболее четко запечатлена эта трактовка. Прежде всего следует отметить "Лекции о философии человеческого ума" (1820) Томаса Брауна (1778- 1820). Брауна, врача по образованию, профессора философии Эдинбургского университета и поэта, принято относить к шотландской школе, которая, как мы помним, энергично отстаивала в противовес ассоцианизму учение о "способностях души". Лекции Брауна действительно отразили трансформацию шотландской школы, ее сближение с ассоциативным направлением, полемикой против которого она некогда была поглощена. Предпосылкой сближения служила отмеченная выше общая идейная основа "психологии способностей" Рида и идеалистического ассоцианизма Беркли и Юма. Сторонники обоих направлений утверждали, что стоят на почве строгого эмпиризма в изучении и объяснении фактов сознания. Но то, что понималось ими под опытным исследованием души, базировалось на уверенности в том, что самонаблюдение представляет единственно непогрешимый источник сведений о психической жизни.

Представители как шотландской школы, так и идеалистического ассоцианизма учили, что психическое может быть понято только из него самого, без обращения к чему бы то ни было внешнему. Эта установка и позволила Брауну синтезировать тенденции двух направлений: объединить защищавшийся шотландской школой принцип спонтанной активности души с выдвинутым Юмом взглядом на внутренний опыт как на комбинацию элементов сознания - ощущений.

Переход Брауна на позиции ассоциативной психологии заставил его искать в составе феноменов сознания сенсорный эквивалент для тех особенностей психической деятельности, которые побудили представителей шотландской школы использовать в качестве главного объяснительного принципа понятие об изначальных способностях, или силах, ума (души, сознания).

Напомним, что предшественники Брауна по шотландской школе обращались к этим силам, или способностям, с целью избежать, сохраняя верность идеализму, солипсистского тупика берклианства и скептицизма Юма. Особенно опасной для религии представлялась сторонникам шотландской школы философия Юма, поставившая под сомнение реальность и внешнего мира, и души в качестве самостоятельной субстанции. Рид и его последователи стремились восстановить в правах имматериальную душу с изначально присущими ей способностями.

Отграничив ощущение (как чувствование) от восприятия (как образа внешнего объекта), Рид отнес предметность второго за счет прирожденной способности - веры (belief) в реальность внешних предметов (В связи с этим впервые в истории психологии были терминологически различены понятия "ощущение" (sensation) и "восприятие" (perception) ). Браун доказывал, что для различения внутреннего и внешнего нет необходимости вводить особые силы ума и выходить за пределы потока субъективно воспринимаемых феноменов. Он выделяет среди этих феноменов ощущения особого рода - мышечные. Именно они, по Брауну, порождают чувство реальности окружающего мира.

Поскольку с термином "ассоциация" прочно соединилось материалистическое воззрение на динамику идей, Браун предпочел вообще отказаться от этого термина и заменить его (вслед за Беркли) словом "суггестия". Тем самым в описание порядка и законов, по которым сменяют друг друга психологические явления, вводилась мысль об их подчиненности независимым от сознания факторам. Браун специально пояснял в одной из своих лекций, почему он считает целесообразным вместо неудачного, по его мнению, выражения "ассоциация идей" говорить о "суггестии". Важная роль в брауновской аргументации отводилась критике учения о том, что идеи сочетаются и воспроизводятся только благодаря их смежности в пространстве и времени.

Последующая история ассоцианизма полна дискуссий по поводу того, базируется ли понятие об ассоциации на принципе смежности (как полагали Гоббс, Спиноза, Гартли), или оно должно включать также несводимые к нему другие принципы, прежде всего сходства.

Для материалистического направления смежность выступала не как сочетание психических явлений, последовательно (одно за другим) испытываемых субъектом, а как эффект независимого от субъекта перехода от одного телесного процесса к другому. Иначе говоря, ассоциация по смежности означала, что психический процесс развертывается в пространстве (нервной системы). За этим стояло предположение, что динамика психических процессов по типу идентична нейродинамике (в свою очередь мыслившейся по образу взаимодействия физических объектов, в частности, как у Гартли, движения акустических волн). Придерживаясь этих позиций (единственно детерминистских в ту эпоху), ассоциацию можно было трактовать только исходя из принципа смежности.

Между тем реальной умственной деятельности свойственны такие признаки, которые невозможно объяснить исходя из одного только взаимодействия процессов внутри телесного устройства, производящего эту деятельность. Принцип смежности как пространственной близости, обусловленной переходом одного телесного процесса в другой, совершенно недостаточен, чтобы понять смысловые связи в сознании, не говоря уже о творческой работе человеческого ума. Именно на эти признаки психической динамики указывал Браун в своей критике учения об ассоциации идей, имевшего механо-детерминистскую основу. Ассоциация по смежности, подчеркивал он, недостаточна, чтобы однозначно предсказать, какая именно идея сменит данную.

Классический ассоцианизм XVIII в., вдохновленный предсказательной силой ньютоновской механики, рассчитывал именно на такое объяснение. Браун доказывал, что поэтические метафоры, научные сравнения, творческие находки нуждаются в ином объяснительном принципе. Законами ньютоновской физики (служившими образцом для ассоциативной психологии) невозможно объяснить интеллектуальную работу открывшего их Ньютона. Переход ньютоновской мысли от восприятия падающего яблока к системе мироздания следует, согласно Брауну, объяснять не ассоциацией, а "суггестией" - одно представление "суггестиро-вало" (внушило) другое.

Законы ассоциаций - "суггестий" Браун разделил на первичные ("суггестии" по смежности, сходству и контрасту) и вторичные. Первичные законы изначально присущи сознанию, элементы которого независимо от опыта и обучения связываются между собой, либо когда они следуют друг за другом, либо когда они сходны между собой в каком-нибудь отношении, либо когда они противоположны.

Первичные законы ассоциаций необходимы, но недостаточны для объяснения обстоятельств, в силу которых за данным психическим феноменом (образом, мыслью, желанием) в сознании появляется из множества возможных именно такой, а не другой. Чтобы решить эту задачу (центральную для всего ассоциативного направления), нужно, согласно Брауну, к первичным законам присоединить вторичные. Их девять (законы частоты, новизны, длительности первоначального ощущения, конституциональных различий между индивидами и др.). Чем чаще осознаются психические феномены, чем более сильные эмоции они вызывают, чем свежее впечатление о них, чем они необычнее и т. п., тем больше шансов на установление связи между ними, вследствие чего в дальнейшем появление одного из них влечет за собой закономерно связанную вереницу других.

Методологический изъян брауновской концепции состоял не в постановке вопроса об этих закономерностях (первичных и вторичных законах ассоциаций), а в их трактовке в качестве присущих индивидуальному уму и тем самым не укорененных ни в чем внешнем, объективном, материальном. Такой же недостаток характерен и для других предпринятых в рассматриваемый период попыток трансформировать ассоциативную схему с целью ее "чисто" психологической интерпретации.

В те же 20-е годы прошлого века, когда вышли "Лекции..." Брауна, была опубликована книга Джемса Милля "Анализ феноменов человеческого ума" (1829), обычно оцениваемая как наиболее прямолинейная и бескомпромиссная реализация механистического подхода к психике с позиций "жесткого" ассоцианизма. Заметим, что связанное с именами Гоббса и Локка положение об атомарной природе опыта (сложные психические образования возникают по законам ассоциации из простейших, далее неразложимых элементов) Браун поставил под сомнение (Браун говорил о "спонтанной химии сознания", понимая под этим "возникновение в результате ассоциации ("суггестии") новых продуктов, в которых их исходные компоненты неразличимы. Браун также доказывал, что в некоторых случаях сознание изначально релятивно, а не атомарно, т. е. изначально схватывает не отдельные чувственные элементы, а отношения между ними. "Чувствование отношений" переживается непосредственно ). Милль вновь отстаивает это положение как единственно возможный способ объяснения того, как работает человеческое сознание, представляющее, по Миллю, своего рода машину, не имеющую никаких врожденных структур и содержаний. Отрицать врожденность опыта еще не значит принимать его материалистическую трактовку, характерную, скажем, для Гоббса, Спинозы, у которых порядок и связь идей идентичны порядку и связи вещей, а также для Гартли, считавшего, что порядок и связь идей определяются нервными процессами. У Дж. Милля ассоциация не имеет за собой никаких иных оснований, кроме свойств самого сознания, единственным орудием анализа которого он считал интроспекцию.

В Германии идеи ассоциативной психологии своеобразно преломились в концепции Гербарта (1774-1841). В этой стране господствовал иной идеологический климат, чем в Великобритании, что было обусловлено особенностями ее исторического пути. Важное значение имели также философские традиции. От Лейбница до Канта и Гегеля немецкую философию отличало стремление утвердить изначальную активность субъекта, акцентировать динамизм, противоречивость, интегральный характер его внутренней жизни.

Эта общая установка сказалась на новых концепциях, возникших в эпоху, когда трансцендентализм дал глубокие трещины и стала очевидной необходимость спуститься с его высот на почву эмпирического изучения конкретных явлений. Молодое поколение увидело в философских системах Фихте, Шеллинга и Гегеля нечто антитетичное позитивной науке, естественнонаучному опыту, практике реального общения с действительностью. Большинство представителей этого поколения, учитывая социальные запросы, испытывало тягу к новым воззрениям на природу и человека. На уровне теории немецкий классический идеализм был решительно отвергнут. Но его критики и ниспровергатели не напрасно прошли его школу.

Отмеченная тенденция трактовать душу как активное, динамичное начало сказалась на концепциях, в которых общая логика развития психологической мысли проявилась иначе, чем в Великобритании. Эта логика потребовала отвергнуть априоризм, учение о душе как особой сущности и о ее изначальных способностях. На место целесообразно действующей души ставились отдельные явления, на место способностей как произвольно действующих сил - законы динамики элементов сознания (ассоциаций).

Мысль о том, что психика развивается путем постепенного объединения исходных элементов, выступала не только как фи-лософско-психологический тезис, направленный против априоризма и веры в приоритет интуитивного познания, но и как идейный стимул педагогики, призванной рационально, опираясь на опыт, воздействовать на развитие ума.

В тесной близости к этим запросам педагогической практики сложились в Германии концепции Гербарта и другого философа - Бенеке. Ориентировка на практические задачи ослабляла метафизический элемент, побуждала искать реальные связи фактов. Гербарт выступил против популярной психологии способностей Христиана Вольфа, "прикрывавшего огромные трудности объяснением названий", и против Канта, в философии которого, по мнению Гербарта, замаскированные способности выступают под именем трансцендентальной апперцепции, актов разума и т. д.

Гербарт резко критикует своих предшественников за то, что их теории делают бессмысленным управление обучением и воспитанием. Признать врожденность основных сил, или способностей души, - значит исключить возможность направленного воздействия на них. Понятие о "душевных способностях", по Гербарту, - продукт поспешного, поверхностного самонаблюдения. Последнее выхватывает психические факты из необходимой связи и беспорядочно их обобщает, не останавливаясь до тех пор, пока это обобщение не дойдет до самых высших родовых понятий - представления, чувства, желания. Если к этим житейским понятиям присоединить предположение о способностях как их реальном основании, то "психология превращается в мифологию" (6, 3). Подмеченные житейской практикой различия между видами и родами психических актов трактуются как результат действия скрытых сил, т. е. совершенно так же, как древний человек объяснял непонятные ему явления внешней природы. Поэтому Гербарт считал, что способности должны быть изгнаны из психологии, как из химии флогистон.

В противовес психологии способностей Гербарт и Бенеке выдвигают положения, близкие к ассоциативной доктрине. За исходное они принимают не способности, а психические элементы, взаимодействие которых носит закономерный характер и доступно эмпирическому изучению. Законы психологии, по их мнению, должны быть поняты из внутренней динамики душевной жизни самой по себе без обращения к скрытым, беспорядочно действующим силам (способностям) души как мнимой причине феноменов, данных в опыте. Вместе с тем ни Гербарт, ни Бенеке не считали душу пассивно-отражательным аппаратом. Активность сохранялась за ней в качестве неотъемлемого признака, а Бенеке к тому же признавал изначальность некоторых первичных свойств, играющих роль задатков последующего развития. Влияние Гербарта было несравненно более значительным, но и Бенеке в свое время, в 30-х годах прошлого века, когда в философской жизни Германии еще царил трансцендентализм, воспринимался как трубадур опытного изучения душевной деятельности.

Бенеке требовал преодолеть непоследовательность кантианства и вывести из опыта не только содержание знания, но и его категориальную структуру. Для решения такой задачи необходима, согласно Бенеке, реформа психологии. Только отказавшись от умозрения и руководствуясь внутренним опытом, психология сможет примкнуть к естественным наукам и даже опередить их. Гарантию этого Бенеке видел в том, что психология обладает перед другими науками одним принципиальным преимуществом: она благодаря самонаблюдению познает свой предмет непосредственно, тогда как естествознание должно довольствоваться косвенным знанием о результатах действий вещей на субъект (Сходные воззрения развивал впоследствии один из главных теоретиков новой экспериментальной психологии - Вундт ). Идя эмпирическим, индуктивным путем, психология, надеялся Бенеке, откроет первичные психические элементы и силы и тогда сможет, став генетической наукой, объяснить, как постепенно возникает развитое сознание со всеми его свойствами, кажущимися априорными.

Главный труд Гербарта назывался "Психология, по-новому обоснованная на метафизике, опыте и математике" (1816). Под метафизикой понимались философские, неэмпирические предпосылки новой психологической системы. В душе нет ничего изначального - в этом Гербарт объединяется с ассоцианистами. В отличие же от них он сохраняет понятие о душе, полагая, что иначе немыслимо объяснить единство психической жизни и первоначальный источник ее активности. Вместе с тем душа, согласно Гербарту, - это непознаваемая сущность. Поэтому она не может быть предметом науки. Им являются феномены.

В "классическом" ассоцианизме первофеноменом было ощущение. Его по-разному трактовали материалисты, видевшие в ощущении эффект внешнего, независимого от субъекта воздействия, и идеалисты, считавшие ощущение конечным элементом, не имеющим за собой никакой основы, кроме свойств самого сознания. У Гербарта исходный "атом" души не ощущение, а представление. Понятие об ощущении соотносило простейший компонент психической жизни с деятельностью органов чувств. Оно побуждало разграничить ощущение и идею как его копию. У Гербарта это разграничение теряет силу. Имеется лишь один исходный элемент, который порождается душой в силу присущего ей стремления к самосохранению (в противовес внешним возмущениям). Представления - это акты души, возникающие еще до того, как пробудится самосознание субъекта. Они накапливаются во всевозрастающем богатстве, образуя индивидуальный опыт. Представление не только имеет некоторое содержание (в этом случае оно совпало бы с "идеей" у Локка или "ощущением" у Кондильяка), но и является "энергетической" (силовой) величиной.

Исходя из этой посылки, Гербарт разрабатывает учение о "статике и динамике представлений". Представления должны быть или полностью или частично противоположны друг другу. В результате они взаимно задерживаются. Между ними складываются отношения конфликта, противоборства. Они теснят друг друга, стремятся удержаться в "жизненном пространстве" сознания и не быть вытолкнутыми за его пределы в область бессознательного. Психодинамика представлений выражена в их противоположности (когда одно вытесняет другое), сходстве (ведущем к слиянию) и компликации (объединении, при котором сохраняется их раздельность).

Гербарт возвращается к лейбницевской категории "бессознательного" и соответственно к идее градации представлений, их динамике. Но Лейбниц понимал под монадой сущность, в которой отражается Вселенная, у Гербарта же представление - феномен индивидуальной души, т. е. явление, которое исчерпывается тем, что дано субъекту как таковому. Хотя Гербарт и предполагал, что для этих феноменов атрибут осознаваемости не является непременным, его объединяло с другими ассоциани-стами феноменологической ориентации понимание природы психического. Ведь бессознательное представление у него ничем не отличается от сознательного, кроме того, что оно в данный момент не воспринимается субъектом. Никакими другими содержательными признаками по сравнению с тем, что дано интроспективно, оно не обладает.

В идеалистическом ассоцианизме феномены сознания считались взаимодействующими по законам, которые не зависят ни от чего внешнего, т. е. ни от реальной связи объектов, ни от связей физиологических. Таков же и взгляд Гербарта. Его "статика и динамика представлений" сама себя детерминирует, как будто речь идет о взаимодействии реальных физических тел.

Объем сознания, по Гербарту, не совпадает в объемом внимания. Последний и есть апперцепция. Запас представлений, силой которых удерживается преимущественно данное содержание, был назван им "апперцептивной массой". У Канта наряду с эмпирической появляется трансцендентальная апперцепция, которая структурирует чувственное содержание посредством форм и категорий, независимых от опыта, но делающих опыт возможным. Гербарт говорит об "апперцептивной массе". Кантова трансцендентальная апперцепция изначальна. Напротив, "апперцептивная масса", состоящая из представлений, каждое из которых приобретается в индивидуальном опыте, может быть сформирована, "запрограммирована" воспитателем. В понятии об "апперцептивной массе" достижения передовой педагогики (Гербарт непосредственно изучал опыт Песталоции) отразились односторонне. Педагогика исходила из первичности чувственно-действенных контактов ребенка с миром.

Будучи воодушевлен стремлением внести в психологию "нечто похожее на изыскания естественных наук", Гербарт выдвигает гипотезу о том, что представления в качестве силовых величин могут быть подвергнуты количественному анализу. В свое время Кант утверждал, что психология лишена возможности стать точной наукой из-за неприложимости к ней математических методов, поскольку эти методы требуют не менее двух переменных, явления же сознания изменяются только во времени. Гербарт снял наложенное Кантом вето. Он исходил из того, что каждое представление обладает интенсивностью (субъективно воспринимаемой как ясность) и каждому свойственна тенденция к самосохранению. Взаимодействуя, они оказывают друг на друга тормозящий эффект, который может быть вычислен.

Несмотря на всю фантастичность математических изысканий Гербарта, его тезис о принципиальной возможности математического анализа отношений между психическими фактами был воспринят Фехнером в работах по психофизике и Эббин-гаузом при исследовании мнемических процессов. Как отмечает Боринг, Гербарт снабдил Фехнера понятием о пороге, которое он сам получил от Лейбница (3, 35). Имелось, однако, не только сходство, но и существенное различие между представлением о пороге у Гербарта и у Фехнера, так же как и между смыслом вычислений, которые производили два исследователя. Гербарт ставил задачу: вычислить, насколько сильным должно быть представление, чтобы при двух или нескольких еще более сильных представлениях удержаться на пороге сознания. Фехнер же вычислял не соотношение между представлениями как силами, а соотношение между физическими раздражителями и простейшими фактами сознания - ощущениями. Это обусловило реальную ценность фехнеровского вклада в экспериментальную психологию. Ряд других понятий, разработанных Гербартом, в частности понятия об апперцепции и о компликации, также были использованы (в преобразованном виде) психологами последующей эпохи, в особенности школой Вундта.

Влияние Гербарта не ограничивается этим. В литературе давно уже обсуждается вопрос о том, не следовал ли Фрейд высказанным за 70 лет до него идеям Гербарта. Понятия о бессознательной психике, о вытеснении, о конфликтах, о сочетаниях представлений (комплексах), хотя и неосознаваемых, но тем не менее способных воздействовать на процессы, в отношении которых индивид способен дать себе отчет, - все это действительно может рассматриваться как свидетельство влияния Гербарта на Фрейда, несомненно знакомого с гербартианской системой.

Ассоциативное направление, включая примыкавшие к нему концепции Гербарта и Бенеке, выступило в первой половине прошлого века как афизиологическое. Этим оно существенно отличалось от ассоцианизма XVII-XVIII вв., пафос которого состоял в том, чтобы объяснить связь и смену психических явлений объективной динамикой телесных процессов, понимавшейся сперва по типу механики, затем - акустики.

Умозрительность, несовместимость с эмпирией представлений о физиологическом механизме ассоциаций в соединении со стремлением понять своеобразие процессов, характерных для психической жизни в ее отличии от чисто телесной привели к учению об ассоциации как имманентном принципе сознания. Утвердилась идея психической причинности. Сознание оказывалось причиной самого себя. Таким оно выступает как у Т. Брауна, Джемса Милля, так и у Бенеке.

Вместе с тем в концепциях афизиологического ассоцианизма (и близкого к нему гербартианства) при всей их ограниченности и слабости выступала проблема особых закономерностей душевной деятельности, не идентичных физиологическим. Не возникни такая проблема, не появилась бы идея построения психологии как самостоятельной науки, ибо не может претендовать на роль отдельной науки совокупность таких знаний, объекты которых не имеют собственных законов существования и развития. Афизиологический ассоцианизм поставил вопрос об этих законах, после чего только и стал возможен их поиск. Но вопреки представлениям тех. кто полагал, будто самобытность психического раскрывается лишь в его противопоставлении актам телесной жизни, действительный прогресс в познании своеобразия душевных явлений сравнительно с физиологическими происходил там, где психологические проблемы решались на естественнонаучной почве с использованием физиологических методов и с опорой на биологические модели.

План

2. Решить задачу: В начале ХХ в. Наступает кризис психологии. В чем суть и причины?

3. Собеседование по конспекту: Хомская Е.Д. «Методологические и теоретические проблемы психологии в трудах А.Р. Лурия» //Вопросы психологии-1983.-№1.-С.66-82

1. Дать характеристику развитию ассоциативной психологии в 19 веке. Этапы развития

В начале XIX в. ассоциативная психология оставалась единственной психологической школой, предмет которой сознание – был признан всеми без исключения учеными. В классических теориях ассоцианизма, появившихся в начале XIX в., содержание сознания рассматривалось как комплекс ощущений и представлений, соединенных со знаком ассоциаций.

Однако уже к 40-50 – м годам стали возникать теории, обусловившие существенные изменения в развитии науки. Прежде всего речь идет о позитивизме, появление которого в 30 –е годы привело к пересмотру критериев, которым должна отвечать дисциплина. Основатель этого направления О.Конт считал, что развитие миросозерцания и объяснительных принципов, лежащих в основе научного знания, проходит три стадии – теологическое, метафизическое и, наконец, научное, или позитивное, мышление. По его мнению, не только люди, но и отдельные звуки проходят эти стадии, а в некоторых из них они переплетаются, сочетая истинное исследование с метафизикой и догматической верой. Исходя из этого, Конт ввел свою классификацию наук, в которой особо выделил так называемые абстрактные науки, имеющие дело не с предметами, а с процессами, при изучении которых можно вывести всеобщие законы.

Психологии в этой классификации не нашлось места. Ни по предмету, ни, главное, по методу исследования она никак не могла претендовать на обладание позитивной парадигмой. Конт отнес ее к метафизическим и частично даже теологическим наукам и считал, что она должна отказаться от статуса самостоятельной дисциплины, соединившись с биологией и социологией (так лон называл все общественные науки).

Таким образом, для того чтобы остаться независимой и объективной (позитивной) наукой, психологии необходимо было пересмотреть свои основные методологические принципы и, прежде всего, найти объективный и точный метод исследования душевной жизни, который бы не уступал методам естественных наук. Ведущие психологи XIXв. – Д.С. Миль, Г. Спенсер, как и ученые других направлений, разделяли позитивистские воззрения и стремились трансформировать психологию в русле позитивизма. Эта задача решалась на протяжении почти ста лет. Еще в 10-х годах ХХ в. Известный отечественный психолог А.И. Введенский, говоря о необходимости переработки психологии, назвал свою книгу «Психология без метафизики». Сложность задачи модификации психологической науки, так же как проблемы, возникавшие при согласовании единого пути ее дальнейшего развития, во многом и привели к методологическому кризису в начале ХХ в., в результате которого психология разделилась на отдельные направления.

В течение второй половины ХIX в. Многие ученые (Д.С. Миль, Г. Спенсер, А. Бэн, И.Ф. Гербарт, В. Вунд) предлагали свои варианты построения психологии. Общей была идея о важности пересмотра предмета психологии и введения нового метода. Общей же оставалась мысль о том, что самонаблюдение не может оставаться основным методом, так как он должен быть индивидуальным и достоверным. Критикуя интроспекцию, еще И. Кант писал о невозможности проверить ее данные математикой. О. Конт же подчеркивал, что абсурдно думать, будто дух может быть разделен на две половины, из которых одна наблюдает за другой. Не менее важным был и тот факт, что самонаблюдение могло считаться достоверным только в том случае, если психика ограничивается областью сознания, то в том случае, если психика ограничивается областью сознания. Но уже к середине XIX века все больше ученых, особенно в Германии, вслед за Лейбницем приходили к выводу о существовании не только сознательных, но и бессознательных явлений. Исследование психики маленьких детей и животных, у которых самонаблюдение невозможно, также доказывало, что этот метод не может оставаться ведущим и единственным в психологии.

Поэтому психология должна была, во – первых, научиться использовать наблюдение за другими, во – вторых, разработать новый, объективный метод изучения душевной жизни. С середины XIX в. Появляется все больше работ, предполагающих разнообразные варианты. Это и метод логики, предложенный Миллем, и метод проб и ошибок Бэна, и метод генетического наблюдения Сеченова, и, наконец, экспериментальный метод, разработанный Вундтом.

Еще одним важным фактором, оказавшим влияние на развитие психологии в этот период, было появление эволюционной теории Дарвина, которая имела решающее значение в повороте психологии к естествознанию. Философия, которая сама в то время переживала методологический кризис и подвергалась критике со стороны позитивизма, не могла помочь психологии в решении ее проблем. В то же время, активно развивающееся естествознание, прежде всего биология и физиология, давало психологии оружие в борьбе за объективность, помогало сформировать экспериментальный подход к психическому.

Теория эволюция также позволила пересмотреть постулаты безнадежно устаревшего механистического детерминизма. Идея о том, что целью психического развития является адаптация к среде, структурировала многие открытые к тому времени факты. Новая биологическая детерминанта давала возможность соотнести уровни развития сознания и поведения, пересмотрев предмет психологии.

Говоря о том, что психология изучает ассоциации между внешним и внутренним, Спенсер, как справедливо отметил И.М. Сеченов, вывел психологию из поля сознания в поле поведения. Это не только расширяло область исследований, но и позволяло использовать эксперимент, объективную оценку полученных фактов. Такое понимание предмета давало основания сказать, что психология из науки о сознании трансформируется в науку о познавательных процессах. Это отвечало не только логики развития, но и требованиям позитивизма, так как в центре исследования стоял уже не предмет (сознание), но процесс. Эволюционный подход давал также возможность изучить не сформированную, а только формирующуюся психику, проследить этапы ее становления, открыть новые психические закономерности. Поэтому генетический метод получал все большее распространение и привел к появлению генетической (возрастной) психологии.

2. Решить задачу: В начале ХХ в. наступает кризис психологии, в чем суть и причины?

В начале ХХ в. в психологии возникает кризисная ситуация: не дал заметных результатов метод интроспекции, не удалось уточнить специфику психической реальности, решить проблему связи психических явлений и физиологическими, обнаружился значительный разрыв между психологической теорией и данными экспериментальной работы. Попытки преодоления этого кризиса привели к формированию нескольких влиятельных школ (направлений) в психологической науке: бихевиоризма, гештальтпсихологии, психоанализа.

Причин возникновения кризисной ситуации было несколько: почти тупиковая ситуация, связанная с многолетним использованием интроспекции в качестве основного метода научного использования, невозможность объяснить основополагающую проблему психологии – связь психических явлений и поведением человека, значительный разрыв между теорией и практикой (множество теоретических конструкций, которыми располагала психология к тому времени, не были достаточно хорошо обоснованы и подтверждены экспериментальными данными). Гештальтпсихология выступила против ассоциативной психологии В. Вундта и Э. Титченера, трактовавшей сложные физические феномены в качестве выстроенных из простых по законам ассоциации. Кризис привел к краху сложившихся основных направлений в психологии.

Также психология переживала серьезный методологический кризис, связанный прежде всего, с трудностями, возникшими при поиске объективных методов исследования психики. Предложенные функциональной психологией, структурализмом или Вюрцбургской школой методы при более пристальном рассмотрении оказывались далекими от объективности, что доказывалось и теми разногласиями, которые возникали при обсуждении полученных результатов. Оказалось, что найти прямой и объективный метод изучения психического состояния человека, содержание его сознания, а, тем более, бессознательного, практически невозможно. Выход был либо в трансформации метода, который превращался в опосредованный, либо в таком изменении предмета, которое сделало бы реальным его непосредственное экспериментальное изучение, либо в отказе от попыток объяснить законы психики, заменив их описанием явлений, как предлагал Дильтей. Первая мировая война вскрыла такие негативные, асоциальные пласты человеческой психики (агрессия, жестокость, иррационализм), которые нуждались в каком то научном объяснении.

3. Собеседование по конспекту: Хомская Е.Д. «Методологические и теоретические проблемы психологии в трудах А. Р. Лурия»

Лурия Александр Романович - известный советский психолог, доктор педагогических наук (1937), доктор медицинских наук (1943), профессор (1944), действительный член Академии педагогических наук РСФСР (1947), действительный член АПН СССР (1967), принадлежит к числу выдающихся отечественных психологов, получивших мировую известность.

А.Р. Лурия - основоположник нового направления психологической науки - нейропсихологии. Он внес существенный вклад в развитие и других прикладных отраслей психологи

Е.Д. ХОМСКАЯ

Вот уже 20 лет как ушел из жизни А.Р.Лурия (1902 - 1977). Время все расставило по своим местам. Оно, как известно, отсеивает истинные ценности от мнимых. Созданное А.Р.Лурия направление психологической науки - нейропсихология - выдержало испытание временем и сейчас, через 20 лет, по-прежнему принадлежит к одной из наиболее эвристичных, продуктивных наук о мозге. Эту высшую оценку нейропсихологической школы А.Р.Лурия дала и наша, и международная научная общественность, свидетельством чего являются переиздание трудов ученого на разных языках, публикация работ о нем как ученом и человеке, многочисленные конференции в разных странах, посвященные различным разделам луриевской нейропсихологии. Одна из них - Международная конференция памяти А.Р.Лурия - недавно прошедшая в стенах Московского университета.

А.Р.Лурия - основоположник отечественной нейропсихологии нового типа, не имеющей аналогов за рубежом. В отличие от западной нейропсихологии, которая в значительной степени "выросла" из медицины и до сих пор является своеобразной частью медицины - "высшей неврологией", изучающей психологические симптомы поражения мозга аналогично неврологическим симптомам и непосредственно сопоставляющей их с очагами поражения мозга, луриевская нейропсихология берет свое начало в психологии, ее источником являются общепсихологические представления о структуре и строении психических функций. Клиническая, медицинская "парадигма" западных нейропсихологических работ удерживает их в собственном русле, независимом от общепсихологических идей. В них отсутствует внутренняя теоретическая связь с психологическими концепциями, и это давняя традиция западной нейропсихологии. Другая традиция - непосредственное перенесение в клинику методов экспериментального исследования, разработанных для изучения здорового человека (в основном психометрических), и увлечение количественными, а не качественными аспектами изучаемых дефектов (т.е. примат математических, статистических методов над качественным анализом, на котором настаивал А.Р.Лурия).

Новизна и оригинальность луриевской нейропсихологии в том, что она, будучи синтезом трех наук (психологии, медицины, физиологии), является прежде всего отраслью психологической науки, непосредственно связанной с общепсихологическими идеями А.Р.Лурия (как представителя школы Выготского - Леонтьева). Поэтому успехи луриевской нейропсихологии в значительной степени связаны с адекватностью психологических идей, использованных А.Р.Лурия для изучения проблемы "мозг и психика".

А.Р.Лурия по-новому подошел к решению этих вопросов. Высшая (т.е. прижизненно возникающая, опосредствованная, произвольно регулируемая) психическая функция представляет собой не "психическую способность" - целостное и неразложимое на составные части психологическое явление, а сложную форму психической деятельности, включающую в свой состав движущие мотивы, цели (программу), исполнительные звенья (действия и осуществляемые ими операции) и контролирующие механизмы. Это сложная психологическая система, состоящая из многих звеньев и характеризующаяся определенными параметрами (аспектами). Психическая функция не может сопоставляться с мозгом как единым целым. Мозговые структуры, ответственные за реализацию психических функций, - высоко дифференцированные образования, объединенные в различные взаимодействующие между собой системы, которые объединяют и корковые, и подкорковые уровни мозга. Мозг как субстрат психических процессов организован по системному принципу, вернее, по многим системным принципам: проекционным, ассоциативным, регуляторным и др. С определенными мозговыми структурами следует соотносить не психическую функцию как единое целое, а ее отдельные звенья, параметры (аспекты), реализация которых осуществляется с помощью соответствующих физиологических процессов. Общие и локальные физиологические процессы (закономерности работы соответствующих нейронов) "ответственны" за различные аспекты психических функций и различные формы их нарушений при локальных поражениях мозга. Именно они и являются конкретными мозговыми механизмами высших психических функций. Мозг как субстрат психических процессов участвует в реализации психических функций как сложное единое целое, состоящее из высокодифференцированных компонентов, организованных по системному принципу, где различные мозговые структуры и специфичные для них физиологические процессы "отвечают" за различные звенья (аспекты) функции.

Эти и другие положения вошли в сформулированную А.Р.Лурия "теорию системной динамической локализации (мозговой организации) высших психических функций человека" - на современном этапе изучения проблемы наиболее эвристичную и продуктивную по сравнению с другими концепциями, объясняющими соотношение мозга и психики. Как всякая хорошая теория, она успешно применяется на практике (для диагностики состояния мозга и его отдельных структур и восстановления нарушенных функций). Предложенные А.Р.Лурия методы нейропсихологической диагностики и восстановления психических функций, основанные на данной теории, пользуются большой популярностью во всем мире как одни из наиболее эффективных. Таким образом, луриевская нейропсихология объединяет в себе высокий научный и практический потенциал, чем и объясняется ее признание у нас и за рубежом. А.Р.Лурия - не только основоположник нейропсихологии нового типа, он создал отечественную нейропсихологическую школу - коллектив учеников, единомышленников, продолжающих разрабатывать его идеи.

НАУЧНАЯ РАБОТА

Научно-исследовательская работа подразделялась на следующие разделы: теоретические исследования в области нейропсихологии; работа в области клинической и экспериментальной нейропсихологии; исследования в области реабилитационной нейропсихологии. Разработка теоретических проблем нейропсихологии была посвящена анализу методологических основ луриевской нейропсихологии, ее связи с естественнонаучными традициями отечественной психологии, физиологии, философии; с психологическими воззрениями Л.С.Выготского и его школы; анализу ее истории и места в системе наук; оценке вклада нейропсихологии в решение общепсихологических проблем, в частности в проблему деятельности; анализу понятийного аппарата луриевской нейропсихологии (таких понятий, как "фактор", "системность", "уровневая организация функций" "блоки мозга" и др.) Помимо этого в рассматриваемый период были подготовлены к печати и отредактированы рукописи А.Р.Лурия, не опубликованные при его жизни: "Язык и сознание" , "Этапы пройденного пути. Научная биография" . Была опубликована также первая на русском языке научная биография А.Р.Лурия, где в хронологическом порядке изложены основные научные достижения А.Р.Лурия и дан анализ его вклада в различные области психологической науки: общую, детскую психологию, дефектологию, нейропсихологию, психофизиологию. Таким образом, за годы, прошедшие после кончины А.Р.Лурия, продолжалось теоретическое осмысление методологического, теоретического, понятийного аспектов луриевской нейропсихологии, ее отличия от западных нейропсихологических школ, проводился анализ жизненного пути А.Р.Лурия, биографии его идей. Разработка проблем клинической нейропсихологии (или синдромологии) велась в нескольких направлениях. Продолжалось изучение нейропсихологических синдромов в контексте проблемы межполушарной асимметрии и межполушарного взаимодействия, проводилось сопоставление левосторонних и правосторонних синдромов, изучались их динамика, различия синдромов у праворуких и леворуких испытуемых, Филиппычева Н.А. и др., Московичюте Л.И. Анализировались нейропсихологические синдромы, возникающие при нарушении межполушарного взаимодействия вследствие поражения комиссур - мозолистого тела и др. ; Московичюте Л.И. Многие работы по данной тематике опубликованы в сборнике "Нейропсихологический анализ межполушарной асимметрии мозга" .

Продолжалось изучение нейропсихологических синдромов, наблюдаемых при поражении глубоких подкорковых структур левого и правого полушарий; выяснялось отличие "подкорковых" синдромов от "корковых"; роль различных подкорковых образований в возникновении вербальных и невербальных нейропсихологических симптомов. Таким образом, в клинической нейропсихологии в постлуриевский период наряду с традиционными работами, посвященными изучению нейропсихологических синдромов при локальных поражениях мозга (преимущественно левого полушария у взрослых пациентов), разрабатывались новые направления исследований, связанные с межполушарными различиями синдромов, с нарушениями межполушарного взаимодействия, с влиянием на характер нейропсихологических синдромов таких факторов, как возраст больного, генез заболевания, фармаколечения и др.

Иными словами, существенно расширилась сфера интересов клинической нейропсихологии. Однако во всех случаях основу клинико-нейропсихологических работ составляли луриевские принципы синдромного анализа психических функций, направленного на поиск радикала, определяющего характер синдрома (нейропсихологического фактора). Описания различных синдромов представлены в сборниках "Функции лобных долей мозга" А.Р.Лурия и современная психология" , "Нейропсихология сегодня». В постлуриевский период разрабатывались различные проблемы экспериментальной нейропсихологии, основной задачей которой является изучение психологических и мозговых механизмов нарушений различных психических функций (у взрослых и детей). Изучались когнитивные, двигательные функции и эмоционально-личностная сфера. Продолжался нейропсихологический анализ гностических процессов: зрительного (предметного, цветового), тактильного, пространственного гнозиса, восприятия времени у больных с локальными поражениями мозга. Описывались латеральные различия гностических процессов, нарушения различных уровней их организации, в частности речевого. Оценивалась роль лобных долей мозга в гностической деятельности. Изучались особенности движений глаз при нарушениях чтения у больных с поражением теменно-затылочных отделов левого и правого полушарий головного мозга (Тимофеева Т.В., Владимиров А.Д.

Продолжалось изучение нейропсихологии памяти (т.е. мозговой организации различных мнестических функций), начатое под руководством А.Р.Лурия. Оценивалась роль левого и правого полушарий мозга в обеспечении различных форм и параметров мнестической деятельности, Московичюте Л.И. Изучались мозговая организация вербальной памяти (Микадзе Ю.В.), семантическая организация памяти и виды ее нарушений при локальных поражениях мозга (Микадзе Ю.В. Корсакова Н.К., Микадзе Ю.В.). Исследовались нарушения различных модально-специфических форм памяти: звуковой (Гребенникова Н.В., Владимиров А.Д.), цветовой тактильной, пространственной. Анализировалась специфика нарушений мнестических функций в онтогенезе; изучались особенности нарушений памяти при "чернобыльской болезни" с первичной диэнцефальной симптоматикой (Хомская Е.Д. и др.,).

Продолжалось экспериментальное изучение мозговой организации интеллектуальных процессов. Анализировались структурные и динамические аспекты интеллектуальной деятельности, их связь с латерализацией очага поражения; особенности семантических связей при поражении лобных долей мозга, их устойчивость, избирательность; интеллектуальные нарушения при различных формах афазии; мозговая организация вербального и невербального интеллекта у больных с поражением корковых и подкорковых мозговых структур. Продолжалось изучение мозговой организации речевых процессов в контексте проблем афазиологии и нейролингвистики. Анализировались грамматические нарушения речи при разных формах афазии, различные формы экспрессивного и импрессивного аграмматизма, оценивалась роль грамматики в понимании речи. Проводилось нейролингвистическое исследование афазий (Ахутина Т.В. и др., см.). Изучались механизмы порождения речи, проводился лингвистический анализ синтаксиса. Исследовались изменения лексикона при корковой и подкорковой патологии речи мозга при афазии, особенности межполушарного взаимодействия в речевых процессах при билингвизме, особенности личности больного с речевыми нарушениями в контексте проблем межполушарной асимметрии мозга.

Проводилось экспериментальное изучение мозговой организации эмоционально-личностной сферы при локальных поражениях мозга. Анализировались проявления эмоциональных состояний в когнитивных процессах (памяти, мышления, восприятия), изучались особенности нарушений эмоциональной сферы при локальных поражениях мозга, связанные с латерализацией очага поражения, роль левого и правого полушарий в реализации эмоций разного знака. Уточнялась роль лобных долей в обеспечении эмоционально-личностных явлений (Привалова Н.Н., Хомская Е.Д). Изучалась скорость восприятия базальных эмоций, отличия в восприятии эмоциональных и нейтральных стимулов. Исследовались особенности личности, проявляющиеся в нарушениях общения, особенности невербальной коммуникации у больных с афазией. Оценивались нарушения эмоционального развития детей с разными формами дизонтогенеза; Лебединский В.В.

Продолжалось экспериментальное изучение мозговых механизмов произвольной регуляции различных психических функций (двигательных и когнитивных) на материале больных с локальными поражениями мозга. Определялись роль передних и задних отделов мозга в произвольной регуляции саккадических движений глаз, межполушарные различия произвольной регуляции движений рук, связанные с модальностью стимула (Владимиров А.Д., Тимофеева Т.В.,). Оценивались возможности произвольного контроля движений правой и левой рук в норме и у пациентов с "чернобыльской болезнью". Экспериментально доказано существование латеральных различий механизмов произвольного контроля двигательных реакций в норме и их ослабление у таких пациентов. Изучались возможности выполнения серийных произвольных движений у детей с трудностями обучения. С помощью метода сопоставления серийных интеллектуальных операций в оптимальном и максимально быстром темпе изучалась произвольная регуляция интеллектуальной деятельности в норме и у больных с поражениями левого и правого полушарий мозга. Продолжалось изучение психофизиологических механизмов нарушений когнитивных, двигательных и эмоциональных процессов у больных с локальными поражениями мозга. Были сформулированы основные задачи психофизиологии локальных поражений головного мозга, ее место в системе психофизиологических дисциплин. С помощью методов пространственной синхронизации биопотенциалов проведена оценка структуры функциональных состояний мозга при различных типах когнитивных процессов, проанализирована пространственная синхронизация биопотенциалов в норме и у больных с локальными поражениями мозга. Методом вызванных потенциалов показаны корреляты произвольных движений в норме и у больных с локальными поражениями мозга. Таким образом, в экспериментальной нейропсихологии в постлуриевский период расширилась тематика исследований. Наряду с традиционными появились новые темы: экспериментальное (психологическое и психофизиологическое) изучение эмоционально-личностной сферы и изучение нормы с позиций нейропсихологии. Доказанная (на материале изучения взрослых и детей) возможность применения нейропсихологического подхода к типологии индивидуальных различий открыла перед нейропсихологией перспективы как в научном плане, так и в практическом применении нейропсихологических знаний (что особенно важно в современной ситуации). Существенной чертой постлуриевский нейропсихологии в целом, и особенно экспериментальной, была разработка различных тем в контексте межполушарной асимметрии и межполушарного взаимодействия. Эта проблема стала одной из самых актуальных в различных науках о мозге, включая и нейропсихологию.

Продолжались научные исследования, относящиеся к реабилитационному направлению. Анализировались различные представления об афазиях, существующие в отечественной и западных нейропсихологических научных школах, и соответствующие им методы восстановления речевых функций. Изучалась динамика спонтанного восстановления речи при афазиях, спонтанная динамика нейропсихологических синдромов, включая речевые функции, после нейрохирургических операций. Сопоставлялись нейропсихологические принципы восстановления речи, разработанные в школе А.Р.Лурия и в других зарубежных школах. Исследовались нарушения понимания слова при разных формах афазии, нарушения понимания афазиками устного предложения, нарушения понимания письменной речи у больных с алексией. Предметом исследования было употребление глаголов больными с афазией, механизмы вербальных парафазий у афазиков. Разрабатывалась система групповых занятий с больными, страдающими афазическими расстройствами речи. Показана важная роль группы в реабилитации больных с афазией. Выявлена специфика реабилитационной работы при групповых занятиях по сравнению с индивидуальными. Эти исследования были обобщены в сборнике и монографии.

Специальному анализу подвергались процессы восстановления памяти у нейрохирургических больных. Исследовались динамика восстановления психических функций у больных с черепно-мозговой травмой, структура и динамика нейропсихологических синдромов при сенильной деменции. В перечисленных работах прослеживалась динамика изменений не только речевых, но и других высших психических функций в процессе их восстановления после операции. К новому типу исследований в области отечественной реабилитационной нейропсихологии относятся работы, посвященные социопсихологическому аспекту реабилитации больных с локальными поражениями мозга. В них изучались факторы, влияющие на успешность социореабилитации больных с нарушениями психических функций опухолевого и сосудистого генеза. Выявлены специфические особенности социальной реабилитации больных с разными формами заболеваний. Была разработана шкала социальной реабилитации больных, оценивающая уровень их возможностей в профессионально-трудовой, бытовой сфере, в самообслуживании. Результаты исследований представлены в сборнике. Новым типом реабилитационных нейропсихологических работ, проводившихся за последние годы и получивших большое общественное признание, были исследования, направленные на реабилитацию детей с трудностями обучения. Помимо диагностических они имели и коррекционные цели - дать рекомендации для коррекции тех или иных дефектов (речи, движений, когнитивных процессов). Научно-исследовательский аспект детской реабилитационной нейропсихологии состоял в разработке принципов нейропсихологического подхода к анализу развития психики и ее отклонений. Детская реабилитационная нейропсихология позволила по-новому понять различные формы аномалий психического развития детей и наметить новые пути компенсации дефектов.

МЕТОДИЧЕСКАЯ РАБОТА

Уровень развития той или иной научной дисциплины, как известно, определяется уровнем ее методического аппарата (включая и математические методы). Нейропсихология всегда пользовалась широким набором различных методов в зависимости от задач исследований: от относительно простых клинических, неаппаратурных, используемых при общем нейропсихологическом обследовании больных, до сложных аппаратурных (ЭЭГ-методов и др.) и компьютерных методов. В постлуриевском периоде продолжалось усовершенствование старых и создание новых методических приемов во всех направлениях работы (клиническом, экспериментальном, реабилитационном), что было связано, с одной стороны, с распространением нейропсихологического подхода на новые контингенты испытуемых, с другой - с разработкой новых для нейропсихологии проблем. В клинической нейропсихологии делались попытки модернизировать луриевские тесты нейропсихологической диагностики. В луриевскую батарею тестов вводились количественные оценки; как известно, луриевские методы нейропсихологической диагностики направлены на качественную оценку дефекта, его квалификацию, на выделение основной причины (фактора), обусловившей его возникновение (и всего синдрома в целом). В то же время А.Р.Лурия считал необходимым вводить в исследование и количественные критерии, оценивающие степень дефекта, выраженность того или иного нарушения. В последнем издании "Схемы нейропсихологического исследования" (1973) А.Р.Лурия предлагает трехбалльную систему оценок степени дефекта. Эта система широко используется в современной клинической нейропсихологии. Первичные данные, выраженные в баллах, подвергаются различной математической обработке (с помощью методов многомерной статистики, корреляционного, факторного анализа и др.), что позволяет выявить взаимосвязь различных нейропсихологических симптомов, определяющую структуру синдрома. Эти методы дают возможность достаточно точно оценить изменения нейропсихологических синдромов в процессе восстановления больного после операции или травмы (Гребенникова Н.В.).

Разрабатывались и другие методы количественной обработки результатов нейропсихологического исследования, с помощью которых оказалось возможным проводить лонгитюдные исследования больных неврологической и нейрохирургической клиник в процессе хирургического и фармакологического лечения.

Проводилось сопоставление эффективности луриевских и американских (в основном, психометрических) тестов, применяемых в клинической нейропсихологии. Опыт комплексного нейропсихологического исследования с использованием отечественных и американских методов показал возможность их совмещения (или дополнения). Однако в целом задача математизации луриевских нейропсихологических тестов с сохранением луриевской идеологии (т.е. общих нейропсихологических представлений о соотношении мозга и психики) пока не решена.

В соответствии с новыми диагностическими задачами детская клиническая нейропсихология за последний период обогатилась рядом новых методов. Для целей диагностики детей с трудностями обучения Э.Г.Симерницкой была разработана батарея методов "Лурия-90" , направленная на выявление особенностей межполушарного взаимодействия. Были разработаны и другие методы на оценку нейропсихологического статуса детей. В ряду других были предложены специальные виды тестов для изучения пространственных представлений у детей с отклонениями в развитии, возможностей серийной организации движений, особенностей эмоциональной сферы. В клинической нейропсихологии старческого возраста наряду с традиционными луриевскими методами применялся ряд новых, в частности, для оценки пространственных функций. Изучение лиц с пограничными состояниями ЦНС (лиц, подвергшихся радиационному облучению в малых дозах вследствие аварии на Чернобыльской АЭС) потребовало разработки специальных сенсибилизированных методов клинического нейропсихологического исследования когнитивных и двигательных функций, а также батареи тестов, предназначенных для оценки эмоционально-личностной сферы. Эти методы оказались пригодными для выявления типичных для данной категории пациентов нейропсихологических синдромов. Луриевская батарея методов нейропсихологической диагностики с включением ряда новых тестов была опубликована под названием "Нейропсихологическая диагностика". В экспериментальной нейропсихологии разрабатывались новые методические приемы, предназначенные для изучения различных высших психических функций и эмоционально-личностной сферы (включая и компьютерные методы исследования). Применялись как не аппаратурные (клинические), так и аппаратурные (лабораторные) методы исследования. Для изучения когнитивных функций использовался ряд новых неаппаратурных методов, а именно: метод оценки динамических характеристик интеллектуальной деятельности с помощью серийного счета в оптимальном и максимально быстром темпе, метод оценки "профиля памяти" , метод оценки нарушений памяти при поражении мозолистого тела, метод определения понятий, направленный на оценку устойчивости семантических связей, методы оценки наглядно-образного мышления, пространственных функций, тактильного, цветового гнозиса и ряд других. Для оценки межполушарной асимметрии и межполушарного взаимодействия в трех анализаторных системах была разработана батарея тестов, включающих как не аппаратурные, так и аппаратурные методы исследования. Для изучения эмоционально-личностной сферы применялась серия неаппаратурных методов, основанная на когнитивных операциях с эмоциональными стимулами. Были предложены модификации лицевых методик ("Классификация", "Ранжирование", "Узнавание", "Четвертый лишний"), направленные на оценку состояния положительной и отрицательной эмоциональных систем и основных базальных эмоций. Были разработаны модификации личностных тестов, пригодных и для экспериментальных, и для клинических целей. Разрабатывались и аппаратурные методы исследования. В области детской реабилитационной нейропсихологии предлагались различные методы восстановления речи и других психических функций. Это были главным образом методы коррекции трудностей обучения, основанные на нейропсихологическом анализе состояния ребенка и адресующиеся к различным видам психической деятельности. Разрабатывались и специальные "речевые методы", направленные на коррекцию нарушений - плавной фразовой речи у детей, а также ряд других. Предлагались методы коррекции зрительно-предметного восприятия, методы контроля за собственными действиями, методы коррекции эмоциональных нарушений у детей с разными формами аномалий развития. В целом анализ приемов, используемых современной реабилитационной нейропсихологией, свидетельствует о том, что способы эффективного воздействия на различные дефекты у детей и взрослых различны, и это связано прежде всего с различиями в строении психических функций в разном возрасте. Детская реабилитационная нейропсихология, отсутствовавшая во времена А.Р.Лурия, переживает сейчас начальный этап своего развития. Наряду с диагностическим направлением - в связи с "социальным заказом" - формируется и реабилитационное, и здесь для детской нейропсихологии огромное поле деятельности, так как различные отклонения в психическом развитии детей стали чуть ли не массовым явлением.

ПРАКТИЧЕСКАЯ РАБОТА

Луриевская нейропсихология формировалась и развивалась в тесной связи с практикой. Запросы практики были одним из стимулов ее возникновения. Связь с разными видами практики не только сохраняется на сегодняшнем этапе ее развития, но и даже усилилась за счет появления новых медико-психологических задач, которые могут решаться с позиций нейропсихологии. В луриевский период сфера практического применения нейропсихологических знаний ограничивалась взрослыми больными и включала в себя диагностическую работу (особая потребность в которой появилась в годы Великой Отечественной войны) и различные виды реабилитации5 отдельных (преимущественно речевых) психических функций. Эта практическая работа происходила в нейрохирургических и неврологических клиниках (в Москве - в Институте нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко РАМН, в Институте неврологии РАМН, в клинике нервных болезней ММА им. И.М.Сеченова). Проводилось также консультирование неврологических больных в различных медицинских учреждениях. Объем практической работы был довольно большим (несколько сотен больных в год). Потребность в подобной деятельности была существенно выше возможностей самого А.Р. Лурия и его сотрудников. В постлуриевский период объем диагностической и реабилитационной работы в нейрохирургических и неврологических клиниках уменьшился, так как в годы перестройки экономики лечение стало платным, что привело к резкому сокращению числа пациентов. Клиники опустели. В то же время появились другие формы нейропсихологической практики. В конце 70-х гг. в Москве был создан Научно-методический речевой центр, возглавляемый профессором В.М.Шкловским, который в настоящее время представляет собой один из крупнейших реабилитационных центров не только у нас, но и за рубежом. В нем за год проходят нейрореабилитацию до 2500 пациентов с различными нарушениями речи: афазией, алалией, заиканием и др. Сотрудники центра (врачи, педагоги, нейропсихологи и др.) наряду с научной работой занимаются восстановлением речевых функций с применением различных технологий. Центр выполняет и большую методическую работу, разрабатывая новые оригинальные методы реабилитации речи. В связи с высокой частотой сосудистых поражений мозга восстановление речевых функций стало одной из наиболее острых нейропсихологических проблем, и именно работа над решением этой проблемы получила государственную поддержку, чем постлуриевская нейропсихология может гордиться.

УЧЕБНО-ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ РАБОТА

Как известно, А.Р.Лурия организовал в 1966 г. на факультете психологии МГУ первую в стране кафедру, подготавливающую молодых специалистов в области нейропсихологии. На протяжении всего постлуриевского периода сотрудники кафедры нейро- и патопсихологии (теперь "клинической психологии", возглавляемой проф. Ю.Ф.Поляковым) наряду с научной и практической работой вели большую педагогическую работу. В настоящее время подготовкой нейропсихологов в МГУ занимается коллектив преподавателей кафедры и сотрудники лаборатории нейропсихологии, руководимой доктором психологических наук Т.В.Ахутиной. В рамках специализации "Клиническая психология" студентам читаются общие и специальные курсы по нейропсихологии, проводятся различные спецпрактикумы.

К общим курсам специализации относятся:

Основы нейропсихологии (проф. Е.Д.Хомская, вед. научн. сотр. Ю.В. Микадзе);

Клиническая нейропсихология (проф. Е.Д.Хомская, ст. научн. сотр. Е.В.Ениколопова).

По данным курсам подготовлены первый в нашей стране учебник , учебное пособие и хрестоматия .

К специальным курсам относятся:

Патология памяти (доц. Н.К.Корсакова, ассистент Е.Ю.Балашова);

Патология эмоций (проф. Е.Д.Хомская);

Нейропсихология детского возраста (канд. психол. наук А.В.Семенович);

Нейропсихология индивидуальных различий (проф. Е.Д.Хомская);

Нейропсихологическая реабилитация и восстановление высших психических функций (проф. Л.С.Цветкова, д-р психол. наук Т.В. Ахутина);

Нейропсихологический подход к восстановлению и коррекционному обучению (д-р психол. наук Т.В. Ахутина);

Проблемы афазии (проф. Л.С.Цветкова);

Основы нейролингвистики (д-р психол. наук Т.В.Ахутина);

Личность и нарушения общения (вед. научн. сотр. Ж.М. Глозман);

Психологические проблемы эмоциональных и личностных нарушений у детей и подростков (доц. В.В.Лебединский).

Общие и специальные курсы и спецпрактикумы позволяют студентам получать профессиональную подготовку в наиболее интересующей их области нейропсихологии. Наряду с относительно узкой специализацией по нейропсихологии студенты получают универсальную для всех подготовку по медицине и клинической психологии, позволяющую выпускникам успешно работать в различных областях медицинской психологии.

За указанный период под руководством учеников А.Р.Лурия отечественными и зарубежными представителями луриевской школы на совете факультета психологии были защищены 55 кандидатских диссертаций. Среди них 26 работ выполнены под руководством проф. Е.Д.Хомской, 14 - проф. Л.С.Цветковой, 6 - проф. Э.Г.Симерницкой, 4 - доц. Н.К.Корсаковой, 3 - вед. научн. сотр. Ж.М.Глозман, 2 - доц. В.В.Лебединского. Подготовка кандидатских диссертаций по нейропсихологии осуществлялась через аспирантуру и институт прикрепленных соискателей.

Приведенный выше обзор деятельности нейропсихологической школы А.Р.Лурия за двадцать лет, прошедших со времени кончины ее основателя, заведомо не полон, однако он дает основание говорить именно о научной школе. Она не только выдержала испытание временем, но и отвечает тем критериям, которыми руководствуется, например, фонд Сороса, поддерживающий развитие научных школ в России. К ним относятся: объединение представителей школы общими научными идеями, признанными российским и мировым научными сообществами; значимый и оригинальный вклад представителей школы в соответствующую область знания и высшее образование; постоянное пополнение школы через учебно-педагогическую деятельность. К этим критериям можно было бы добавить высокий научный потенциал, эвристичность научных идей, объединяющих представителей школы, их способность к саморазвитию. Луриевская нейропсихологическая школа - интенсивно развивающийся "организм", открывающий для себя все новые и новые виды научной и практической деятельности.

Нейропсихология - и как одна из наук о мозге, и как психологическая дисциплина - является прежде всего фундаментальной наукой. Приоритетный интерес отечественной нейропсихологии к фундаментальным научным проблемам ставит ее, как и всю фундаментальную науку в России, сейчас в особо трудное положение.

В настоящее время, когда коммерциализация науки разрушает фундаментальные направления, нуждающиеся, как известно, в государственной опеке, нейропсихологическая школа А.Р.Лурия смогла выжить и, более того, развиваться, продвигая фундаментальную науку, прежде всего благодаря двум обстоятельствам. Во-первых, благодаря своим связям с практикой, социальным запросам в свой адрес со стороны различных областей медицины, педагогики, организаций, связанных с экологическими проблемами и др. Луриевская нейропсихология - и раньше, и в постлуриевский период - доказала свою состоятельность в решении различных практических задач и пользуется у практиков хорошей репутацией. Во-вторых, школа развивается благодаря тому, что ее ядро - московские представители луриевской нейропсихологии - находится под определенной защитой руководства МГУ. Согласно общей научной и образовательной стратегии ректора МГУ В.А. Садовничего, научные школы, созданные в стенах университета, должны иметь возможность для сохранения и развития научных традиций. Пользуется поддержкой нейропсихологическая школа А.Р.Лурия и на уровне руководства факультета психологии. Университетская среда в целом благоприятна для сохранения и развития научных школ, для поддержания преемственности научных идей и традиций (даже в сегодняшней непростой для науки ситуации).

Однако существуют другие обстоятельства, затрудняющие развитие этой школы. Это прежде всего организационные проблемы: трудности существования луриевской нейропсихологической школы в рамках гуманитарного (по определению) факультета психологии. Нейропсихологам (как и другим медицинским психологам) нужны постоянные контакты с медициной (клиниками, НИИ медицинского профиля и другими медицинскими учреждениями). Во времена А.Р.Лурия эти контакты строились лишь на личных взаимоотношениях. Положение не изменилось до сих пор. Взаимодействие между факультетом психологии и медицинскими учреждениями (Институтом нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко РАМН, Институтом неврологии РАМН, Институтом психиатрии и др.), которые являются базами для проведения научной работы и подготовки студентов - будущих нейропсихологов, нуждается в специальном правовом регулировании. Полная зависимость научного и педагогического процессов от личных отношений представителей школы с руководством медицинских учреждений - патриархальный пережиток.

Не менее актуальны и кадровые проблемы, а также вопросы правового статуса практических нейропсихологов, работающих в медицинских учреждениях, где врачи-невропатологи (или психиатры), обычно не имеющие специальной подготовки по нейропсихологии, подменяют нейропсихологов. Статус нейропсихологов, занимающихся практической работой в медицинских учреждениях, должен получить правовую поддержку. Это особенно актуально в связи с недавно принятым Министерством здравоохранения РФ постановлением о медицинской психологии (включая и нейропсихологию), согласно которому в ближайшее время в медицинских учреждениях будет развернута штатная медико-психологическая служба (включая и нейропсихологическую), для чего будут готовить кадры медицинских психологов (в 18 медвузах России). Нейропсихологическая школа А.Р.Лурия испытывает и иные, общие с другими научными дисциплинами, трудности ("утечка мозгов" за рубеж, наплыв непрофессионалов и т.п.). Тем не менее вопреки всем неблагоприятным обстоятельствам она жива и имеет большой потенциал развития. Она представляет собой ценное достояние отечественной психологической науки.

Литература

1. Ждан А.Н. История психологии: от античности к современности. М.:, 2003г.

2. Марциковская Т.Д. История психологии. М., Владос, 2001г.

3. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История психологии. – М., Просвещение, 1994 г.

4. Ярошевский М. Г. История психологии –М., 1997 г.