Для того, чтобы выделить национальное, его функции и способы выражения в литературно-художественном произведении, необходимо определить, во-первых, что следует иметь в виду под национальным, и, во-вторых, как понимать произведение, какова его природа.
О последнем было сказано достаточно для того, чтобы можно было перейти к первому. -
Прежде всего следует отметить, что категория национального, будучи не собственно эстетической категорией, требует рассмотрения в различных плоскостях. Важно сосредоточиться на тех из них, которые могут иметь непосредственное отношение к художественному произведению. Предмет моего рассмотрения - не столько национальное как таковое, сколько национальное в литературно-художественном произведении.
Вопрос о национальном в литературе также следует рассматривать с учетом специфики эстетического как формы общественного сознания. Национальное само по себе не является формой общественного (следовательно, и индивидуального) сознания. Национальное является определенным свойством психики и сознания, свойством, которое "окрашивает" все формы общественного сознания. Само по себе наличие у человека психики и сознания, естественно, вне- национально. Вненациональной является также способность к образному и научному мышлению. Однако художественный мир, сотворенный образным мышлением, может иметь ярко выраженные национальные черты. Почему?
Национальная самобытность складывается из социокультурных и нравственно-психологических особенностей (общности трудовых процессов и навыков, обычаев и, далее, общественной жизни во всех ее формах: эстетической, нравственно-религиозной, политической, правовой и др.), которые формируются на основе природно-климатических и биологических факторов (общности территории, природных условий, этнических особенностей и т. д.). Все это приводит к возникновению национальной характерности жизни людей, к возникновению национального менталитета (целостного комплекса природно-генетических и духовных свойств). Исторически формируются национальные характеры (также, замечу, целостные образования). Как же они воспроизводятся в литературе?
Посредством образной концепции личности. Личность, будучи индивидуальным проявлением общечеловеческой духовности, в значительной степени приобретает индивидуальность как национальную характерность. Национальная самобытность, не являясь формой общественного сознания, - феномен, по преимуществу, психологический, приспособительный, адаптационный. Это способ и инструмент приспособления человека к природе, личности - к обществу. Поскольку это так, наиболее адекватной формой воспроизведения национального стал образ, образная концепция личности. Природа образа и природа национального как бы срезонировали: и то, и другое воспринимаются прежде всего чувственно и являются целостными образованиями. Более того: существование национального возможно именно - и исключительно - в образной форме. Понятия в национальной самобытности не нуждаются.
Что же конкретно в структуре литературного образа является содержательностью и материальным носителем трудноуловимого национального духа? Или: что представляют собой национальные смыслы, и каковы способы их передачи?
Материал для лепки "духа", т. е. арсенал поэтических образных средств, заимствовался человеком из среды обитания. Чтобы "прописаться" в мире, очеловечить его, возникла необходимость с помощью мифологии населить его богами, часто антропоморфными существами. При этом материал мифологии - в зависимости от типа формирующейся цивилизации: земледельческой, скотоводческой, приморской и т. д. - был разным. Образ мог быть скопирован только у окружающей действительности (флоры, фауны, а также неживой природы). Человека окружали луна, солнце, вода, медведи, змеи, березы и т. д. В прахудо- жественном мифологическом мышлении все образы обрастали специфическими символическими планами, бесконечно много говорящими одной этнической группе и почти лишенными информативности для другой.
Так формировалась национальная картина мира, национальное устройство зрения. Целостное единство принципов организации национального материала с опорой на какие- либо характерные для национальной жизни доминанты можно назвать национально-художественным стилем мышления. Становление такого стиля сопровождалось кристаллизацией литературных традиций. Впоследствии, когда эстетическое сознание приобрело высокоразвитые формы, национальный менталитет для своего воспроизводства в словесно-художественной форме потребовал специфических средств изобразительности и выразительности: круга тем, героев, жанров, сюжетов, хронотопа, культуры детали, языковых средств и т. д.
Однако специфику образной ткани еще нельзя считать основой национальной содержательности. Национальное, присущее в том числе и индивидуальному сознанию, является ничем иным как формой "коллективного бессознательного" (К. Г. Юнг).
Я считаю, что Юнг в своей концепции "коллективного бессознательного" и его "архетипах" максимально близко подошел к тому, что может помочь разобраться в проблеме национального смысла в художественном произведении. Приведя слова Гауптмана: "быть поэтом - значит позволить, чтобы за словами прозвучало праслово", Юнг пишет: "В переводе на язык психологии наш первейший вопрос соответственно должен гласить: к какому прообразу коллективного бессознательного можно возвести образ, развернутый в данном художественном произведении?"56
Если нас, литературоведов, будет интересовать национальное в произведении, наш вопрос, очевидно, будет сформулирован идентично, однако с одним непременным дополнением: какова эстетическая структура этого образа? Причем наше дополнение смещает акценты: нас не столько интересует смысл коллективного бессознательного, сколько художественно выраженный смысл. Нас интересует связь типа художественности со смыслом, таящимся в коллективном бессознательном.
Образ вырастает из недр бессознательных психологических глубин (я не буду касаться сложнейшей проблематики психологии творчества). Он и требует поэтому соответствующего "аппарата" восприятия, апеллирует к "недрам души", к бессознательным пластам в психике человека. Причем, не к личному бессознательному, а к коллективному. Юнг строго разграничивает эти две сферы бессознательного в человеке. Основу коллективного бессознательного составляет прообраз или "архетип". Он лежит в основе типичных ситуаций, действий, идеалов, мифологических фигур. Архетип - это некий инвариант переживаний, который реализуется в конкретных вариантах. Архетип - это канва, матрица, общий рисунок переживаний, повторяющихся у бесконечного ряда предков. Поэтому мы легко отзываемся на переживаемые архетипы, в нас просыпается голос рода, голос всего человечества. И этот голос, включающий нас в коллективную парадигму, придает колоссальную уверенность художнику и читателю. Говорящий архетипами говорит "как бы тысячью голосов" (Юнг). В конечном счете, архетип являет собой индивидуальный облик общечеловеческих переживаний. Вполне естественно, что коллективное бессознательное в шедеврах литературы по своему резонансу выходит далеко за национальные рамки. Такие произведения становятся созвучны духу целой эпохи.
В этом заключается еще одна - психологическая - сторона воздействия искусства на общество. Пожалуй, здесь уместно будет привести цитату из Юнга, где видно, как архетип может быть связан с национальным. "А что такое "Фауст"? "Фауст" - это (...) выражение изначально жизненного действенного начала в немецкой душе, рождению которого суждено было способствовать Гете. Мыслимо ли, чтобы "Фауста" или "Так говорил Заратустра" написал не немец? Оба ясно намекают на одно и то же - на то, что вибрирует в немецкой душе, на "элементарный образ", как выразился однажды Якоб Бурк- хардт, - фигуру целителя и учителя, с одной стороны, и зловещего колдуна - с другой; архетип мудреца, помощника и спасителя, с одной стороны, и мага, надувалы, соблазнителя и черта - с другой. Этот образ от века зарыт в бессознательном, где спит, покуда благоприятные или неблагоприятные обстоятельства эпохи не пробудят его: это происходит тогда, когда великое заблуждение сбивает народ с пути истинного"57.
У развитых народов, обладающих развитой литературой и культурой, арсенал образных средств беспредельно обогащается, изощряется, интернационализируется, сохраняя при этом узнаваемые национальные коды (преимущественно, чувственно-психологического происхождения). Примеры легко умножить, В русской литературе XIX века одним из основных архетипов является фигура "лишнего" человека, созерцателя, не видящего выхода из противоречий эпохи. Другой пример: генезис литературных героев братьев Карамазовых корнями уходит в народные сказки. Еще пример: концепция Л. Н. Толстого в "Войне и мире " - фактически народная концепция оборонительной войны, воплощенная еще в русских воинских повестях ХШ-ХУН вв. И фигура Наполеона - типичная для этих повестей фигура захватчика.
Обобщу: основу практически любого характера в литературе - характера не только индивидуального, но и национального - составляет морально-социальный тип (скупого, лицемера и т. д.) и даже маска, являющаяся основой типа. За самым сложным, самобытным сочетанием психологических свойств всегда сквозит национальный вариант общечеловеческого типажа. Поэтому неудивительно, что самые простые мифологические или сказочные мотивы могут "аукнуться" в сложнейших художественнофилософских полотнах новейшего времени.
Теперь рассмотрим актуальный вопрос о национальной идентификации произведений. Относительно самостоятельными в произведении могут быть и менталитет, и воплощающий его образный ряд (внутренняя форма), и язык, воплощающий образы (внешняя форма). (На этом тезисе, кстати, основан принцип художественного перевода.) Автономность менталитета относительно образной ткани ощутима, например, в "Хаджи Мурате" Толстого. Менталитет, как видим, может быть выражен не только через "родной" материал, но и через соответствующую интерпретацию инонационального материала. Это возможно потому, что экзотический материал передается посредством деталей, которые отобраны, скомпонованы и оценены субъектом повествования со своей национальной точки зрения и на своем национальном языке.
Однако подобные случаи достаточно редки. Значительно чаще менталитет и образы нераздельно слиты. В своем единстве они могут "отслаиваться" от языка, демонстрируя относительную независимость. С этим трудно спорить. Существуют англоязычная, испаноязычная и другие литературы - литературы разных народов и наций на одном языке.
С другой стороны, национальный менталитет можно выразить на разных языках. Наконец, существуют произведения, например, Набокова, которые вообще сложно поддаются национальной идентификации, так как они лишены сколько-нибудь ощутимой национальной идеологии. (Позволю себе небольшое отступление. Самостоятельность материала и языка могут иметь весьма интересные аспекты. Всякий оригинальный, или даже уникальный, национальный материал таит в себе художественный потенциал. Причем - разный потенциал. В силу того, что для образа важна индивидуальная выразительность, самобытный материал всегда ценен сам по себе, т. е. в известном смысле - самоценен. Поэтому в качестве основы будущего типа художественности различный национальный материал неравноценен: с учетом разных художественных задач материал, если так можно выразиться, бывает более и менее выигрышным. Богатство национальной жизни, истории, от природной речи, от моего ничем не стесненного, богатого, бесконечно послушного мне русского слога ради второстепенного сорта английского языка, лишенного в моем случае всей той аппаратуры - каверзного зеркала, чернобархатного задника, подразумеваемых ассоциаций и традиций - которыми туземный фокусник с развевающимися фалдами может так волшебно воспользоваться, чтобы преодолеть по-своему наследие отцов". ("О книге, озаглавленной "Лолита".)
Айтматов сделал русский и - шире - европейский "привой" на киргизский менталитет. В творческом смысле - уникальный и плодотворный симбиоз. Приблизительно то же самое можно сказать и о польскоязычной, латиноязычной литературе Беларуси. Спор о том, как производить национальную идентификацию литературы: по языку или по менталитету - представляется мне схоластическим, спекулятивным. И менталитет, и образность, и художественное слово - это разные стороны "коллективного бессознательного". Следовательно, когда менталитет органично живет в неродном слове, происходит наложение одного коллективного бессознательного на другое. Возникает новое органическое целое, национально амбивалентный симбиоз. Как же в этом случае решать вопрос о национальной принадлежности симбиоза? Искать, где больше коллективного бессознательного - в языке или в образах?
Подобная постановка вопроса провоцирует неадекватный подход к проблеме. Все это напоминает известную неразрешимую дилемму о курице и яйце. Ведь очевидно, что фактор языка, будучи не главным в передаче национальной самобытности, является определяющим в смысле отнесения произведения к той или иной национальной литературе (понятие национальной литературы в данном случае может быть дополнено понятием англо-, немецкоязычной литературы и т. п.). Литература на одном национальном языке, выражая разные менталитеты (в т. ч. космополитические), обладает большей органической целостностью, чем литература "одного менталитета" на разных языках.
Литература, по словам Набокова, - "феномен языка". Это, конечно не совсем так, но это и не пустая декларация. Пожалуй, язык как ничто иное втягивает в культурное пространство, создает его и в этом смысле является условной границей национального в литературе. Поскольку литературное произведение всегда существует на национальном языке, можно утверждать, что национальное, в известном смысле, является имманентным свойством художественного произведения.
Индустриальное общество, развитие городской культуры обозначили тенденцию нивелирования национальных
азличий в культуре вообще и в литературе в частности.
Дно из направлений развития литературы характеризуется тем, что начинают создаваться произведения все более наднациональные, вненациональные, космополитические (но отнюдь не более художественные). Это направление имеет свои достижения, которые нельзя обойти вниманием - достаточно назвать имя того же Набокова. "Природа" художественности такой литературы, ее материал и средства выразительности - совсем иные.
В принципе, в безнациональной тенденции развития литературы есть своя логика. Духовность человека невозможно обмежевать ориентацией только на определенные национальные образцы культуры. Однако духовность нельзя выразить вообще, вне конкретного литературного языка. И в этом случае именно язык становится критерием отнесения писателей к той или иной национальной лите-
атуре. В высшей степени характерно, что когда Набоков ыл еще Сириным и писал на русском языке - он считался русским писателем (хотя и не примыкал к русской духовной традиции). Когда он уехал в США и стал писать на английском - стал американским писателем (хотя и американская духовная и литературная традиции ему были чужды).
Как видим, литература может быть и национальной, и интернациональной, и вненациональной. Разумеется, я далек от мысли дать рецептурную схематизацию на все случаи жизни. Я лишь обозначил закономерности, которые в различных культурно-языковых контекстах могут проявить себя по-разному. "Степень участия национального в литературе" зависит от многих факторов. Становление белорусского самосознания на польском языке имеет свои особенности. Возможно, истоки каких-то белорусских литературно-художественных традиций (герои, темы, сюжеты и т. д.) зародились именно в польской литературе. В данном случае имеют значение факторы и языковой, и культурной близости. И если уж, скажем, высококвалифицированный пушкинист должен знать французский язык и французскую литературу соответствующего периода, то вполне возможно, для того, чтобы максимально полно воспринять творчество некоторых белорусских писателей, необходимо знать польских. Последние становятся фактором белорусской литературы. Считать же произведения польских писателей белорусской литературой мне представляется очевидной натяжкой.
Наконец, коснемся вопроса о национальном как факторе художественной ценности произведения. Само по себе национальное является свойством образности, но не сутью ее. А потому искусство может быть как "более" так и "менее" национальным - от этого оно не перестает еще быть искусством. Вместе с тем, вопрос качества литературы тесно связан с вопросом о мере национального в ней.
В заключение отмечу следующее. Национальное в литературе во всей полноте может открыться только в эсте- национальное является свойством образности, но не сутью ее. А потому искусство может быть как "более" так и "менее" национальным - от этого оно не перестает еще быть искусством. Вместе с тем, вопрос качества литературы тесно связан с вопросом о мере национального в ней.
" Зряшное" отрицание национального на низовых уровнях сознания вряд ли может пойти на пользу искусству, так же, как и гипертрофированное национальное. Отрицать национальное - значит отрицать индивидуальную выразительность, единичность, уникальность образа. Абсолютизировать национальное - значит отрицать обобщающую (идейно-мыслительную) функцию образа. И то, и другое - губительно для образной природы искусства.
Национальное по своей природе тяготеет к полюсу психики, оно состоит, в основном, из системы психологических кодов. Научное знание гораздо менее национально, чем сознание религиозное, этическое или эстетическое. Литературу, следовательно, можно располагать и в спектре национальном: между полюсом космополитическим (как правило, с преобладанием рационального над чувственнопсихологическим, но не обязательно) и национальноконсервативным (соответственно, наоборот).
Ни то, ни другое само по себе не может быть художественным достоинством. Национальная картина мира может быть формой решения общечеловеческих проблем. Национально-индивидуальное при этом может лишь ярче обозначить проблемы общечеловеческие. Национально окрашенное эстетическое сознание, "работающее" на философском уровне (или тяготеющее к этому уровню), как бы снимает свою национальную ограниченность, потому что вполне осознает себя как форму общечеловеческого. Чем ближе национальное сознание располагается к идеологическому и психологическому уровню, тем больше невыразимого, "разворачивающего душу", тем больше "заповедного" национального.
Поэтому очень часто "очень национальные" писатели бывают труднодоступны для перевода. В русской литературе к числу таких можно в различной степени отнести Лескова, Шмелева, Ремизова, Платонова и др.
Национальное относится к общечеловеческому как явление к сущности. Национальное хорошо в той мере, в какой оно позволяет проявляться общечеловеческому. Всякий крен в феноменологию, превознесение явления как такового без соотнесения его с сущностью, которую оно призвано выражать, превращает национальное в "информационный шум", затемняющий суть и мешающий ее воспринимать.
Такова диалектика национального и общечеловеческого. Важно не впасть в вульгарную крайность и не ставить вопрос о выверенной "дозировке" национального. Это столь же бессмысленно, как и абсолютизация национального или как его отрицание. Речь идет о пропорциях рационального и чувственно-эмоционального (а национальное и представляет собой одну из сторон последнего). "Точка золотого сечения", свидетельствующая о пропорциональности, близкой к гармонии, всегда угадывается художником, ощущается, но не просчитывается. Я ни в коем случае не ратую за "рационализацию" творческого акта.
Эстетическое восприятие - нерасчленимо. Невозможно оценить "красоту" художественного творения, абстрагируясь от национальной специфики. В восприятии "красоты" в качестве составляющего входит момент национальной самоактуализации. Невозможно убрать национальный материал и оставить "нечто", сотворенное по законам красоты. Художественная ценность становится свойством национального материала (в этом также проявляется целостность произведения).
Неудивительно, что на каждом шагу происходит подмена критериев художественных - национальными, или, во всяком случае, неразличение их. Бесспорно: великие художники становятся символами нации - и это убедительно свидетельствует о неразрывной связи национального с художественно значимым. Однако великие произведения становятся национальным достоянием не столько потому, что они выражают национальный менталитет, сколько потому, что этот менталитет выражен высокохудожественно. Само по себе наличие (или отсутствие) национального момента в произведении еще не свидетельствует о художественных достоинствах и не является непосредственным критерием художественности. То же самое можно сказать и о критериях идеологических, нравственных и т. д. Думаю, невозможно отбросить эти суждения и не впасть при этом в герменевтическую крайность в оценке произведения, вновь забыв о его фундаментальном признаке - целостности.
Подчеркну, что особенно актуализировалась национальная проблематика и поэтика в искусстве реализма. И это не случайно. В первую очередь, это связано с тем, что, скажем, "классицисты" или "романтики" из-за особенностей метода и поэтики не имели возможности раскрыть в своих произведениях противоречивую многосложность национальных характеров своих персонажей, принадлежащих к различным слоям общества, исповедующих различные идеалы.
В заключение отмечу следующее. Национальное в литературе во всей полноте может открыться только в эстетических переживаниях. Научный анализ художественной целостности не позволяет адекватно воспринимать "национальный потенциал" произведения.
Внерациональное, психологическое постижение национального кода произведения - сложнейшая проблема социологии литературы. Уже сама по себе актуализация коллективного бессознательного играет огромную роль в жизни наций. Правда, она может служить как средством продуктивной самоидентификации, так и "работать" на комплекс национального превосходства.
В конечном счете, вопрос о национальном в литературе - это вопрос о связи языка, психологии и сознания; это вопрос о коллективном бессознательном и его архетипах; это вопрос о силе их воздействия, о невозможности человека обойтись без них и т. д. Эти вопросы, пожалуй, относятся к числу наиболее непроясненных в науке.
Регистрация коллективного бессознательного, рационализация его, перевод на язык понятий - задача пока нерешенная. Между тем, в эффективности воздействия на общество заключается одна из тайн искусства. И все же не это делает искусство формой духовной деятельности человека. Духовное ядро в человеке вынуждено считаться с коллективным бессознательным, однако последнее отнюдь не фатально ограничивает свободу человека. Духовность в ее высшей форме - рациональна, она скорее противостоит стихии бессознательного, хотя и не отрицает его.
"Народность" как литературная категория возникает в литературе сравнительно поздно. Аристотель решает вопросы специфики произведения искусства в основном на уровне формального мастерства. Из пяти требований ("порицаний"), предъявленных им к произведению искусства, только требование соответствия нормам нравственности является "внешним" для этого произведения. Остальные требования остаются на уровне эстетических "правил". Для Аристотеля неприемлемо "вредное для нравственности" произведение. Понятие вреда основано здесь на общегуманистических принципах добра и зла.
До XVII в. в теории литературы сохраняется и даже углубляется нормативность в трактовке специфики произведений искусства. Незыблемым остается и требование нравственности. В "Поэтическом искусстве" Буало пишет:
Сурового суда заслуживает тот,
Кто нравственность и честь постыдно предает,
Рисуя нам разврат заманчивым и милым...
Только искусствознание XVIII в. делает на пути к определению понятия "народность" ряд решительных шагов вперед. А. Г. Баумгартен в незаконченном трактате "Эстетика" (1750-е) не только включает в научный оборот термин "эстетика", но и опирается на понятие "вкус". И. И. Винкельман в работе "История искусства древности" (1763) связывает успехи греческого искусства с демократизмом государственного управления.
Решительный поворот в европейской науке об искусстве происходит в 50–60-х гг. XVIII в. в трудах Ж.-Ж. Руссо, Г. Э. Лессинга, И. Г. Гердера. У Руссо это был цикл его "Рассуждений..." "О науках и искусствах" (1750), "О происхождении и основаниях неравенства между людьми" (1754), "Об общественном договоре" (1762), "Эмиль, или О воспитании" (1762), "Исповедь" (1782). В противовес античным и аристократическим нормам искусства он выдвигает идеи конкретного историзма и национального своеобразия произведений литературы и искусства. В работах Лессинга "Лаокоон, или О границах живописи и поэзии" (1766), "Гамбургская драматургия" (1769), а также в его статьях критикуется теория эстетического "спокойствия" Винкельмана, выдвигается идея немецкого национального театра.
Важнейшую роль в становлении концепции народности литературы в Европе и России сыграли труды: Ж.-Ж. Руссо и И. Г. Гердера. Эти работы в переводах были известны русскому читателю. В работах Руссо впервые был подвергнут сомнению и затем отвергнут главный принцип классицизма – теория подражания и "украшенного" подражания образцам. Намечаются признаки нового, сентиментально- романтического направления в литературе, открытого романом Руссо "Новая Элоиза".
Одним из крупнейших литературоведов, теоретиков новой философской школы в Европе был немецкий ученый И. Г. Гердер (1744–1803). Автор работ "О новейшей немецкой литературе" (1768), "Критические леса, или Размышления, касающиеся науки о прекрасном и искусства, по данным новейших исследований" (1769), "Исследование о происхождении языка" (1772), "Еще один опыт философии истории для воспитания человечества" (1773), "О народных песнях" (1779). Гердер учился у Канта и в то же время полемизировал с его эстетикой. Лично знакомый с Ф. Клопштоком, Г. Э. Лессингом, И. В. Гёте, Ф. Шиллером, он явился одним из основоположников теории романтизма. Был широко известен в России, оказал влияние на А. Н. Радищева, Η. М. Карамзина, В. А. Жуковского, С. П. Шевырева, Н. В. Гоголя. Принял участие в споре Винкельмана и Лессинга по вопросам специфики искусства.
Вместе с романтизмом пришла в русскую литературу концепция народности. Под влиянием идей Руссо Гердер разрабатывает свое учение об историзме и народности как основных признаках и источниках литературы каждой нации. Философско-исторические концепции Гердера, отразившиеся на развитии новой историографии, также восходят к Руссо, опираются на идеи гуманизма и народности: в противовес отвлеченному рационализму норм выдвигалась задача изображения живой личности из народа.
Итак, Руссо первым ориентировал общественную мысль на идею "естественности" жизни древних поколений, в отличие от современных ему форм феодальной "цивилизации". Кант ввел в науку в качестве обязательного принцип критического анализа, Гердер положил начало изучению народного творчества в рамках национальной культуры. Так выглядит философская родословная теории народности литературы в ее истоках.
Интерес к учению Руссо пришел к Гердеру от его наставника Канта, который был для Гердера предметом поклонения. Вероятно, истоки мировоззрения Гердера нужно искать в комплексе идей времени, но самое сильное влияние на него оказал Руссо.
Таким образом и во втором, и в последующих поколениях немецкой исторической школы обнаруживается влияние Руссо через Лессинга, Канта, Гердера, Шиллера, устанавливая последовательную цепь взаимовлияний и взаимосвязей, завершившуюся становлением народно-исторической литературной теории. Этот путь развития общественной мысли, однако, не является следствием количественного увеличения сходных идей, а служит в конечном счете показателем научного прогресса вообще.
Гердер был ученым энциклопедического характера. Помимо Руссо и Канта, ему известны были Вольтер, энциклопедисты, а в особенности Монтескьё, английские философы Лейбниц и Спиноза. К философскому направлению Гердера восходит немецкий романтизм, поэзия Гёте и Шиллера, философия Шеллинга и Гегеля. Гердер выводит закон об изменчивости человеческих понятий во времени в связи с особенностями быта, культуры и т.д. С возрастами человека он соотносит "возрасты" народов. Черты общечеловеческие (в том числе и гуманность) развиваются, по Гердеру, в рамках национальных. Он определяет национальную ступень как главную среди трех условий развития человека: "человеческое совершенство бывает национально, временно, индивидуально" (это положение выдвинуто задолго до известной формулы Тэна о "расе", "среде" и "моменте" как определяющих факторах развития общества). "Люди не создают ничего, кроме того, к чему дают повод время, климат, потребности, мир, судьба", – говорит Гердер. История – не абстрактный процесс самосовершенствования человечества и не "вечная революция", а зависящий от вполне определенных условий прогресс, совершающийся в национально-временных и индивидуальных рамках. Человек не свободен в личном счастье, он зависит от окружающих его условий, т.е. от среды. Именно поэтому Гердер первый выступил с отрицанием "права древних на господство в новейшей литературе", т.е. против ложного классицизма ("псевдоклассицизма"). Он призывал к изучению национального движения, которое рассматривало бы поэзию не как повторение чужих форм, а как выражение национальной жизни. Гердер утверждал, что современная история, мифология, религия, язык совершенно не похожи на природу, историю, мифологию, религию Древней Греции и Рима. "Нет никакой славы" быть "вторым Горацием" или "вторым Лукрецием", – говорит он. Воззрения Гердера на историю литературы выше взглядов Лессинга и Винкельмана, возвеличивавших античные идеалы литературы. История поэзии, искусства, науки, образованности, нравов – это история народов, полагает Гердер.
Но Гердер вовсе не хочет разделять с Руссо его идеализацию первобытного состояния человечества. Несмотря на свое глубокое уважение к Руссо, он называет "безумными" его призывы к возврату в прошлое, в древность. Гердер принимает идею национального воспитания, выдвинутую философом Монтескьё.
Задолго до Бенфея у Гердера уже намечается метод сравнительного изучения исторических явлений, в том числе и литературных на межнациональном уровне. При этом история всех народов рассматривается в рамках "одного человеческого братства".
Гердер придерживался широких взглядов на развитие литературы, на проблемы специфики народной поэзии. В своих литературных взглядах он опирался на учение Руссо о естественности человеческих стремлений, на глубокий интерес Руссо к положению народных масс. Этим в значительной степени объясняется огромное внимание, уделяемое Гердером народной поэзии. Труды Гердера послужили толчком к началу изучения народной поэзии, и не только в Германии. После Гердера интерес к изучению народных памятников стал в Европе повсеместным. Интерес этот был связан с практической деятельностью ученых по собиранию памятников старины и народного творчества. Гердер с огорчением говорит об отсутствии в раздробленной Германии национальной литературы, национального характера, взывает к чувству национального достоинства и патриотизма. Заслугой Гердера является также обращение к "мифологии", к изучению народных преданий. Гердер призывает "познать народы" не поверхностно, "снаружи", как "прагматические историки", а "изнутри, через их собственную душу, из их чувства, речи и дела". Это был поворот в изучении народной старины и поэзии и вместе с тем в развитии самой поэзии. Важным здесь было обращение к древней народной поэзии на самых ранних этапах ее развития, к народной жизни и проблеме народного характера.
Гердер изучает литературу малоисследованных европейских народов – эстов, литовцев, вендов, славян (поляков, русских), фризов, пруссаков. Гердер дает толчок к научному исследованию национальных особенностей поэзии славянских племен. Религия, философия и история у Гердера – категории, производные от народной поэзии. По мысли Гердера, у каждого народа, каждой нации был свой "образ мышления", своя "мифическая обстановка", зафиксированные в "своих памятниках" на своем "поэтическом языке". Особенно близка Гердеру мысль о синкретизме первобытных форм народной культуры, в которой поэзия была составным элементом.
Гердер выдвигает новый взгляд на характер библейской поэзии. Он рассматривал Библию как собрание "национальных песен", как памятник "живой народной поэзии". Великим "народным поэтом" Гердер считает Гомера. По его мнению, поэзия народа отражает характер народа: "Воинственный народ воспевает подвиги, нежный – любовь". Он придавал важное значение как "главнейшим", так и второстепенным чертам народной жизни, представленным на его собственном языке, сведениям о понятиях и нравах нации, об ее науке, играх и пляске, музыке и мифологии. Гердер добавляет при этом, используя способ классификации и терминологию "точных" (естественных) наук: "Как естественная история описывает растения и животных, так здесь описывают себя сами народы".
Основная мысль Гердера – о плодотворности развития литературы в национальных формах и рамках. Национально-исторический принцип здесь выступает у него как основной и единственный. Идея исторического национального развития распространяется Гердером не только на литературу, но также на язык, историю, религию. Он положил основание новой науке о языке, с его философией, согласно которой происхождение языка является фактором, определяющим содержание и форму народной поэзии. Гердеру принадлежит мысль о том, что язык "выработан" "мышлением" человека. Первичная цель языка и его функция, по Гердеру, "ощущение", и часто непроизвольное чувство, вызванное непосредственным воздействием внешних сил природы. Однако последняя цель языковедения – "истолкование" "человеческой души". Гердер понимал, что подлинно научное изучение языка и литературы требует данных других наук, в том числе философии, истории, филологии. Основной метод – сравнительное изучение. Труды Гердера предваряют последующие явления западноевропейской филологической науки – работы Вильгельма Гумбольдта, братьев Гримм с их фанатической любовью к народной старине и поэзии.
Ярким выразителем идеи народности в искусстве во второй половине XIX в. явился французский ученый Ипполит Тэн (1828–1893). Из трех источников искусства, рассматриваемых им в работе "Философия искусства" (1869) – раса, среда (географическая, климатическая обстановка), момент (исторические условия), – фактор "расы" (национальные особенности) является ведущим.
Основным условием возникновения национального искусства Тэн считал среду, а главным признаком среды – "народность" ("племя") с его врожденными способностями. Уже вкусы ранних эпох развития народов он считал естественными и всеобщими. Так, причиной расцвета итальянской живописи эпохи Возрождения, по Тэну, были "поразительные" художественные способности всех слоев народа, а французский национальный тип отражает "потребность в отчетливых и логически связанных между собою идеях", "гибкость и быстроту ума".
Плодотворная в принципе постановка вопроса о "национальном характере" у Тэна и вообще о "характерном" в искусстве излишне заострена положением о неизменности, "незыблемости" национального характера. Поэтому вопрос о "плебее нашего века" или "вельможе классической эпохи" решается Тэном в абстрактной плоскости, включен в антропологическую систему, перенасыщенную естественно-научной терминологией. Расцвет национального искусства ставится Тэном в центр исторических периодов, между бурными потрясениями, характеризующими становление нации, и периодами ее упадка. Век, народ, школа – таков путь возникновения и развития искусства, по Тэну. При этом школа может быть национальной (итальянской, греческой, французской, фламандской) или же определяется именем гениального художника (Рубенс, Рембрандт). Национальный характер создается "национальным гением" и выражает особенности расы (китайцев, арийцев, семитов), у которых по строению языка и роду мифов можно провидеть будущую форму религии, философии, общества и искусства. Иногда встречаются такие типы характеров, которые выражают черты, общие почти всем национальностям, всем "группам человечества". Таковы герои произведений Шекспира и Гомера, Дон Кихот и Робинзон Крузо. Эти произведения выходят за обычные пределы, "живут без конца", являются вечными. "Незыблемая национальная основа", создающая "национальных гениев", восходит у Тэна к случайным признакам субъективного плана. Например, испанскому национальному характеру присущи экзальтация и любовь к острым ощущениям. Искусство, по Тэну, порождается народом, массой как совокупностью индивидуумов с определенным "состоянием умов", в которых "образы" не "искажены идеями". Талант, воспитание, подготовка, труд и "случай" могут привести художника к созданию типа национального характера. Национальный характер (как, например, Робинзон или Дон Кихот) несет в себе общечеловеческие черты "вечного" типа: в Робинзоне показан "человек, вырванный из цивилизованного общества", в Дон Кихоте – "идеалист высшего порядка". В великом художественном произведении литературы воспроизводятся черты исторического периода, коренные особенности "племени", черты человека "вообще" и "те основные психологические силы, которые являются последними причинами человеческих усилий". Тэн утверждает, что особенности психологии народов позволяют переносить типы искусств от одной нации к другой (например, итальянское искусство во Францию).
Фольклор – художественное начало
Мифологическое начало
Фольклористика
народная словесность
Основные признаки фольклора:
Былиносказатели(их пели)
3) Вариативность
· Студенческий фольклор
· Армейский фольклор
· Блатной фольклор
· Солдатский фольклор
· Бурлатский
· Политзаключенных
Причитания (текст плакался)
9) Функциональность
10) Инклюзивность
Билет 2. Система жанров русского фольклора от древности к современности.
Жанровый состав русского народного поэтического творчества богат и разнообразен, так как оно прошло значительный путь исторического развития и многосторонне отразило жизнь русского народа. При классификации необходимо учитывать, что в фольклоре, как и в литературе, употребляются две формы речи – стихотворная и прозаическая, поэтому в эпическом роде надлежит выделять стихотворные виды (былина, историческая песня, баллада) и прозаические (сказка, легенда, предание). Лирический род произведений использует только стихотворную форму. Все стихотворные произведения отличаются соединением слова и напева. Прозаические произведения рассказываются, а не поются.
Чтобы представить общую картину классификации (распределения) типов произведений русского народного поэтического творчества, следует принять во внимание и ещё ряд обстоятельств, а именно: во-первых, отношение жанров к так называемым обрядам (особым культовым действиям), во-вторых, отношение словесного текста к пению и действию, что характерно доя некоторых типов фольклорных произведений. Произведения могут быть связаны с обрядом и пением и могут быть с ними не связаны.
I Обрядовая поэзия:
1) Календарная (зимний, весенний, летний и осенний циклы)
2) Семейно-бытовая(родильная, свадебная, похоронная)
3) Заговора
II Необрядовая поэзия:
1) Эпические прозаические жанры
А) сказка
Б) предание
В) легенда (и быличка как её вид)
2) Эпические стихотворные жанры:
А) былины
Б) исторические песни(прежде всего старшие)
В) балладные песни
3) Лирические стихотворные жанры
А) песни социального содержания
Б) любовные песни
В) семейные песни
Г) малые лирические жанры (частушки, припевки и проч.)
4) Малые нелирические жанры
А) пословицы
Б) загадки
5) Драматические тексты и действа
А) ряженья, игры, хороводы
Б) сцены и пьесы.
Билет 3. Древние (архаичные) жанры фольклора (трудовые песни, заговоры, волшебные сказки и т.д.).
Фольклор как особая форма искусства возникает в глубокой древности. Процесс его возникновения восстановить трудно из-за отсутствия материалов того времени. Древнейший (архаичный) период истории человеческого общества – период доклассового его строения (первобытный строй). Фольклор доклассового, первобытнообщинного строя у многих народов имел общие черты в силу того, что народы мира в основном проходили сходные ступени исторического развития. Фольклор этой общественной формации отличается следующими особенностями:
· В нём ещё ясно сохраняются связи с трудовыми процессами
· Проявляются следы мышления древней эпохи – анимизма, магических воззрений, тотемизма, мифологии;
· Реальные явления переплетаются с вымышленными, фантастическими;
· Развиваются некоторые черты реалистичности: конкретность изображения природы и человека; верность действительности в содержании и формах (условность изображения появляется позже);
· Постепенно складываются роды, виды и жанры, из которых наиболее древние – пословицы, сказки, загадки, заговоры, легенды; на последнем этапе формации зарождаются героический эпос и предания;
· Господствует коллективное, хоровое начало творчества, однако начинают выделятся певец или запевала;
· Произведения еще не существуют в устойчивой традиционной форме, как на поздних стадиях развития фольклора, а имеют форму импровизации, т.е. текст, создаваемый в ходе исполнения;
· Постепенно обогащаются сюжеты, образность, выразительные средства, художественный формы, которые становятся всё более традиционными.
Анимизм проявился в одухотворении сил и явлений природы, например солнца и месяца, в песнях об их женитьбе, в одухотворении земли («мать сыра земля»), воды, растений, в образах водяного и лешего, в олицетворении Мороза, Весны, Масленицы, Коляды. В заговорах – обычно обращение к заре зарянице. В сказках действуют Морской царь, Месяц, Ветер, Мороз. Магия сказалась в заговорах и заклинаниях, в гаданиях о погоде и урожае, в рассказах о колдунах, в превращениях гребешка в лес, а полотенца в реку, в таких чудесных предметах как скатерть-самобранка и ковёр-самолёт. Тотемизм выразился в культе медведя и в образе медведя-помощника. В сказках и былинах есть сюжеты о чудесном происхождении героев от животных, от змея. В песнях балладного типа есть сюжеты о говорящих растениях, вырастающих на могилах людей. В сказках (особенно в сказках о животных, но и не только в них) нередки образы животных, говорящих и действующих, как люди. Мифология древнерусских племён уже приняла форму определённой системы представлений. Она включала в себя существа двух типов: богов и духов. Например, Сварог – бог солнца, Даждьбог – бог-податель жизни, Перун – бог грома, Стрибог – бог ветра, Ярило – бог света и тепла, Велес – бог-покровитель скота. Одухотворениями сил и явлений природы были водяной, леший, полевик. У древнерусских племён был широко развит культ предков, связанный с родовым строем. Он сказался в олицетворении рода и рожениц, которым приносились жертвы, в похоронных обрядах и поминаниях предков (радуница, русалии, семик).
Славянская мифология не была столь законченной системой, как греческая.Это объясняется тем, что славяне в своём историческом развитии миновали рабовладельческий строй, причинами чего были ранее развитие земледелия и оседлость, а также частые столкновения с южными кочевниками, что потребовало создания государства феодального типа. Поэтому в мифологии славян есть только зачатки деления богов на старших и младших соответственно общественному строю государства. Понятно, что в древнерусском фольклоре были не только жанры, в которых отразились анимизм, тотемизм, магия и мифология, но и жанры семейно-бытового характера, так как существовали личные отношения внутри рода, парный брак. Наконец накапливался трудовой и жизненный опыт, который запечатлевался в пословицах.
Классификация
I По результату
1) Белые - направленные на избавление от недугов и бед и содержащие элементы молитвы (знахарство)
2) Чёрные - направленные на принесение порчи, вреда, употребляемее без молитвенных слов (колдовство, связанное с нечистой силой)
II По тематике
1) Медицинские (от болезни и болезненного состояния людей и домашних животных, а так же от порчи.)
2) Хозяйственные. (Аграрные, скотоводческие, промысловые – от засухи, сорняков, для приручения домашних животных, охотничьи, рыболовные.)
3) Любовные: а)привороты(присушки); б)отвороты(отсушки)
4) Социальные (имеющие целью регулировать общественные и отношения между людьми; для привлечения почёта или милости, на поход к судье, например)
III По форме
1) Эпические
Развёрнутые, большие
1.1 эпическая картинка
1.2 заговор, построенный на разговорных формулах
1.3 закрепка (Аминь = «да будет так»)
2) формульные
краткие заговоры, состоящие из 1-2 предложений; в них нет ярких образов – приказ или просьба
3) заговоры-диалоги
4) абракадабра
Это на 99 процентов женская традиция (потому что никакой нормальный мужик этим заниматься не будет). Заговорная мафия – дело скрытное.
Персонажи:
1) человеческого мира
1.1 нейтральные (красна девица)
1.2 христианские: а) реальные (Иисус, Богородица), б) вымышленные (Богородицины дочки, Иродовы сыновья), в) персонажи истории (Николай Угодник), г) христианская нечисть (черти)
1.3 вымышленные
2) животного мира
2.1 узнаваемые
2.2 фантастические
Типичные художественные приёмы заговора:
1) на лексическом, морфологическом и даже звуковом уровнях (????????)
2) обилие эпитетов
3) сравнение
4) ступенчатое сужение образов или разворачивание (градация)
Классические легенды.
1.1. Космогонические
Например, про уточку, которая опустилась на дно водоёма, захватила немного воды в клювике – выплюнула – земля появилась (или горы – не разберу никак)
1.2. Этиологические
Легенды о сотворении животного мира. Например, была легенда о возникновении вшей. Бог зачастую выступает как карающая сила
В легенды всегда верили.
Легенда – самостоятельный взгляд на мир вокруг. Скорее всего раньше они были мифами. В мифах индейцев тоже есть идеи о происхождении животных (например, сумка у кенгуру), но нет религиозных мотивов, как в наших легендах.
1.3. Антропологические мифы.
Тут какой-то пример легенды про человека больного, но с божьей душой(???). и про собаку, которая охраняла человека и за это Бог дал ей шубку или нет
1.4. Агиографические легенды
Агиографические легенд
Житийные легенды(о святых); например, Николай Мирликийский (Чудотворец)
· Общеправославные святые
· Местночтимые святые
· Общехристианские
· Православные
Святой Егорий (Георгий Победоносец)
Воин/святой
Покровитель домашней скотины и волков
1.5. Эсхатология.
Один из разделов церковной философии. Легенды о конце света.
Особенности классических легенд:
1. Художественное время классических легенд – это время далёкого, неопределённого, абстрактного прошлого
2. Художественной пространство тоже абстрактно
3. В этих легендах речь идёт о глобальных изменениях (возникновение моря, гор, животных)
4. Все рассказы повествуются от 3го лица. Рассказчик – не герой легенды.
Легенда о местном крае.
Герои: местные сакральные(святые) природные объекты. Например, святые источники, деревья, камни, рощи, или местные иконы, а также местночтимые старцы и блаженные.
! отчасти напоминают придания, но имеют религиозный характер.
Например, о Дунечке, которая была расстреляна красной армией. Она предсказательница.
Отправила мужика на заработки в Арзамас, а не в Самару(он заработал, а те, кто ездил в Самару - нет), то есть предсказания в основном бытовые
Голуби вились над коляской в которой Дунечку вели на расстрел, прикрывая от ударов плетьми
Нимб над головой во время расстрела
После начали гореть дома в той деревне – решили устраивать поминки 2 раза в год – гореть перестали
Юродивые.
Блаженный = юродивый, который образно общается с людьми.
Паша Саровская дала кусочек красной ткани Николаю I и сказала «сынишке на штанишки»
о время прославления (преп. Серафима - сост.) Жила в Дивееве, знаменитая на всю России. Государь со всеми Великими Князьями и тремя митрополитами проследовали из Сарова в Дивеево. Предсказала ему смерть (9 солдатиков, картошка в мундире). Достала с кровати кусок красной материи и говорит: «Это твоему сынишке на штанишки». – предсказала появление сына.
Легенда о человеке.
В основе легенды о человеке лежит встреча человека с чудесной силой. Типичный пример: святой рассказывает человеку, как найти дорогу в лесу.
Святой является людям во сне «зов святого»
Паломники переселенцы – святой является и зовёт в свой монастырь.
Билет 8. Художественное пространство и время в волшебной сказке. Типы героев и композиция .
Художественное пространство и время в волшебных сказках условно, там как бы показан иной мир. Мир реальный и мир волшебных сказок можно сравнить с картинами, к примеру, Васнецова и Билибина.
В волшебной сказке выделяют 7 типов персонажей (Пропп):
1 . герой – тот, кто совершает все действия, а в конце женится.
2 . антагонист, или антипод – тот, с кем герой борется и кого побеждает.
3 . чудесный помощник.
4 . чудесный даритель – тот, кто дарит герою чудесного помощника или чудесный предмет.
5. царевна – та, на которой, как правило, женится герой и которая живет, как правило, в другой стране, очень далеко.
6 . царь – появляется в конце сказки, герой женится на его дочери или в начале сказки, как правило, он отправляет куда-то своего сына.
7. ложный герой – присваивает заслуги настоящего героя.
Можно попробовать классифицировать и по-другому, однако суть останется прежней. В первую очередь, две группы персонажей: отрицательные и положительные. Центральное место – положительные герои, как бы «персонажи первого ряда». Их можно разделить на 2 группы: герои-богатыри и «иронические», которым способствует удача. Примеры: Иван-Царевич и Иванушка-дурачок. «Персонажи второго ряда» - помощники героя, одушевленные и не (волшебный конь, волшебный меч). «Третий ряд» - антагонист. Важное место занимают героини-женщины, идеалы красоты, мудрости, доброты – Василиса Прекрасная или Премудрая, Елена Прекрасная или Премудрая. К антагонистам часто относятся баба-яга, змей и кощей бессмертный. Победа героя над ними – торжество справедливости.
Композиция – структура, построение сказки.
1.) Некоторые сказки начинаются присказками – шутливыми прибаутками, не связанными с сюжетом. Они обычно ритмичны и рифмованны.
2.) Зачин, который как бы переносит слушателя в сказочный мир, показывает время, место действия, обстановку. Представляет собой экспозицию. Популярный зачин «Жили-были» (далее – кто, и какие обстоятельства) или «В некотором царстве, некотором государстве».
3.) Действие. Некоторые сказки начинаются сразу с действия, например «Задумал царевич жениться…»
4.) Сказка имеет концовку, но не всегда, иногда с завершением действия завершается и сказка. Концовка переключает внимание от сказочного мира к реальному.
5.) Помимо концовки может быть и присказка, которая иногда соединяется с концовкой – «Свадьбу сыграли, долго пировали, и я там был, мед пил, по усам текло, а в рот не попало».
Повествование в волшебных сказках развивается последовательно, действие динамично, ситуации напряжены, могут происходить страшные события, распространено троекратное повторение (три брата три раза ходят ловить Жар-птицу). Подчеркивается недостоверность рассказанного.
Связь с обрядом инициации.
Худ пространство абстрактно; есть пограничное/переходное пространство; пространственные перемещения не показываются. Худ время также абстрактно, замкнуто, не имеет выхода в реальность; развивается от эпизода к эпизоду, ретардация.
Волшебная сказка самая архаическая – изначально она не предназначалась детям, по своему происхождению восходит к обрядам. Обряду инициации. Можно увидеть суеверные представления о том свете. Например, Баба- яга: «нос в потолок врос», «коленку в стенку упёрлись», костяная нога– т.е. без мяса – на печке она лежит как в гробу
Т.е. она – пограничный персонаж между миром мёртвых и живых – между миром и тридевятым царством.
Весенний цикл.
Масленица и масленичные обряды. В центре праздника масленицы стоит символический образ масленицы.
Сам праздник состоит из трёх частей: встречи в понедельник, разгула или перелома в так называемый широкий четверг и прощания.
Песни на масленицу можно разделить на две группы. Первая – встреча и чествование, имеет вид величаний. В них воспеваются широкая честная масленица, её яства, развлечения. Она величается полностью – Авдотьей Изотьевной. Характер песен весёлый, задорный. Песни, сопровождающие проводы, несколько иные - в них говориться о наступающем посте. Поющие сожалеют, о кончающемся празднике. Здесь Масленица – уже свергнутый кумир, она больше не величается, а называется непочтительно «обманщицей». Масленицу обычно толковали преимущественно как празднование победы весны над зимой, жизни над смертью.
Весенний пост - чистый понедельник - начало весенней календарной обрядности. Мылись в бане, мыли дом, перемывали всю посуду, шуточные действия с блинами - вешали на дерево, отдавали скотине.
Крестовая/средокрестная неделя - четвёртая после великого поста; говение ломается - пекли постное печение; гадание - монетка - монетка в печенье, в несколько крестов - монета, щепка, кольцо, давали скотине кресты.
30 марта - день сорока мучеников (печенья в виде жаворонков); встреча весны, прилёт первых птиц; 17 марта, в день Григория Грачевника, пекли грачей. Приметы: много птиц - удача, сугробы - урожай, сосульки - урожай льна. Первый весенний праздник – встреча весны – приходится на март. В эти дни в деревнях пекли из теста фигурки птиц и раздавали их девушкам или детям. Веснянки – обрядовые лирические песни заклинательного жанра. Обряд «заклинания» весны был проникнут стремлением воздействовать на природу с целью получения хорошего урожая. Имитация полёта птиц (подкидывание жаворонков из теста) должна была вызвать прилёт настоящих птиц, дружное наступление весны. Веснянкам свойственна форма диалога или обращения в повелительном наклонении. В отличии от заговора, веснянки, как и колядки. исполняются коллективно.
Благовещение - 7 апреля: "птички гнездо не завивают, девки волосы не заплетают"; нельзя зажигать свет, работать с землёй-именинницей; сезлнный перелом - убирали сани, доставали телегу.
Вербное воскресенье (последнее воскресенье перед пасхой) - "вход господен в Иерусалим". Приносили в дом вербу и хранили весь год у икон, освящали детей; пускали вербу и иконы на воду.
Страстная неделя - неделя перед пасхой. Великий четверг (в религии - пятница) - самый страшный день; беление избы, избавление избы от тараканов методом вымораживания, подрезание крыльев у домашней птицы, вся вода - святая.
Пасха - крашение яиц (ни кулича, ни пасхи нет); не ходят на кладбище, только на следующую красную/фомину неделю - вторник и суббота-радуница); певрое яйцо год хранили у иконы.
Вьюнишние песни – песни, которые в субботу или в воскресенье первой, послепасхальной недели поздравляли молодоженов. Содержание песен: пожелание молодым счастливой семейной жизни.
6 мая - Егорьев день (Георгий Победоносец); Егорий - скотий бог; первый раз выводили скот в поле
Вознесение (40 дней после пасхи)
СемИцкие обрядовые песни – 7-ая неделя после пасхи называлась семицкой. Четверг этой недели назывался Семиком, а ее последний день (воскресенье) - Троица. Совершались особые обряды, которые сопровождались песнями. Главный обряд «завивание» венка. Одев праздничные наряды, девушки шли в лес, искали себе молодую березу, наклоняли ветки березы и сплетали их с травой, через несколько дней березу срубали, носили ее по деревне, потом топили в реке или бросали в рожь. Из верхушек двух берез девушки сплетали арку и проходили под ней. Затем был обряд на гадании с венком. Тема замужества и семейных отношение занимает все большее место в семицких песнях.
Духов день - нельзя работать с землёй.
Летний цикл.
Календарные обряды сопровождались специальными песнями.
Троицко-семИцкая неделя: семИк – седьмой четверг после пасхи, троица – седьмое воскресенье. Девушки, нарядно одевшись и захватив с собой угощения, шли «завивать» берёзки – сплетали травой. Девичий праздник сопровождался ещё и гаданием. Девушки, плели венки и бросали их в реку. Гадание по венкам широко отразилось в песнях, исполнявшихся как во время гадания, так и безотносительно к нему.
Праздник Ивана Купалы (Иоанн Предтеча/Креститель) – ночь с 23 на 24 июня. В купальские праздники земле не помогают, а, наоборот, стараются взять от неё всё. В эту ночь собирают целебные травы. Кто найдёт папоротник, тому, как считалось, удастся найти клад. На росу клали платки девушки и потом ими умывались; ломали берёзовые веники для бани; молодёжь ночью купалась, очищение, прыгали через костры.
Троица - 7ое воскресенье после Пасхи. Культ берёзки. Формирование нового сваднбного цикла. Формирование слоя невест. Песенки, хороводы (выбор жениха и невесты), песни-ёканье только на Троицу. Смысл дублируется на нескольких уровнях - в действии, в словах, в музыке, в предмете. В следующее воскресенье после Тоицы праздновали проводы зимы.
Осенний цикл. (на всякий случай)
Осенние обряды у русского народа были не так богаты, как зимние и весенне-летние. Они сопровождают уборку урожая. Зажинки (начало жатвы), дожинки или обжинки (конец жатвы) сопровождались песнями. Но эти песни не имеют магического характера. Они связаны непосредственно с процессом труда. Более разнообразны же по тематике и художественным приёмам песни дожиночные. В них повествуется о жатве и обычае угощения. В дожиночных песнях встречаются элементы величания богатых хозяев, хорошо угостивших жниц.
Считалось, что урожай надо охранять, т.к. нечистая сила может его увести. Ставили снопы в виде креста, из полыни и крапивы. Стрига/Пережинаха- дух поля, забиравший урожай.
отмечая первый сноп, варили первую кашу-новину, сыпали скоту и курам. Последний сноп/последние колосья оставлли на поле, не сжинали, связывали в узелок и называи бородкой. Закончив жатву, женщины катались по земле: "Жнитка-жнитка, отдай свою силку".
После многие календарные ритуалы превратились в праздники, которые кроме обрядовой функции имеют ещё оч важную соц функцию - объединение людей, ритма жизни.
Билет 14. Былины древнейшего периода. (Волх Всеславский, Садко, Дунай, Святогор, Вольга и Микола)
Среди русских былин есть группа произведений, которую почти все фольклористы относят к числу более древних. Основное отличие этих былин в том, что в них значительные черты мифологических представлений.
1.) «Волх Всеславьевич». Былина о Волхе состоит из 2 частей. В первой он изображен как чудесный охотник, обладающий способностью превращаться в зверя, птицу, рыбу. Охотясь, он добывает для дружины пищу. Во второй Волх – предводитель похода в Индейское царство, которое он завоевывает и разоряет. Вторая часть почти вышла из бытования, так как ее тема не соответствовала идейной сущности русского эпоса. Но первая часть долго бытовала в народе. Образ чудесного охотника исследователи относят к глубокой древности, однако на этот образ наслоились исторические черты, связав былину с киевским циклом, отчего Лихачев и другие ученые сопоставляли Волха, к примеру, с Вещим Олегом. Образ Индии – сказочный, а не исторический.
2.) Былины о Садко. В основу былин положено 3 сюжета: Садко получает богатство, Садко состязается с Новгородом, Садко гостит у морского царя. Эти три сюжета существуют по отдельности и в соединениях. Первый сюжет имеет 2 различные версии. Первая: Садко 12 лет гулял по Волге; задумав отправиться в Новгород, благодарит Волгу, опуская в нее хлеб с солью; Волга дала ему наказ похвалиться «славному озеру Ильменю»; Ильмень в свою очередь наградил его богатством, посоветовав ловить рыбу, и пойманная рыба превратилась в монеты. Другая версия: Садко, бедный гусляр, уходит на берег Ильменя, играет, и к нему выходит морской царь и награждает богатством. В этом выражено народное мнение о ценности искусства; утопичность: бедняк стал богатым. Второй сюжет: получив богатство, Садко загордился, и задумал помериться богатством с самим Новгородом, но потерпел поражение. В редком варианте есть сюжет с победой Садко. Третий сюжет: Садко попал в подводное царство, полюбилась морскому игра на гуслях, и решил царь оставить его у себя и женить на девушке Чернаве; но Садко обманул царя при помощи святого Николы Можайского, и спасся, построил в честь святого церковь и перестал ездить по синему морю. Былины о Садко отличаются законченностью каждой из трех частей, драматической напряженностью действия. Пропп относил «Былины о Садко» к былинам о сватовстве, и считал главным сюжетом – «Садко у морского царя». Белинский видел основным социальный конфликт Садко и Новгорода. Сказочность свойственна первой и третьей былинам.
3.) Былины о Святогоре имеют особую форму – прозаическую. Одни из ученых считают это доказательством их древности, другие – новизны. В них содержится ряд эпизодов: о встрече Ильи Муромца и Святогора, о неверной жене Святогора, о суме с тягой земной. Эти былины древние, как и сам тип богатыря Святогора, в котором немало мифических следов. Ученые рассматривают этот образ как воплощение старых порядков, которые должны исчезнуть, потому смерть Святогоре неминуема. В былине о Святогоре и гробе сначала Илья примеряет гроб, но он ему велик, а Святогору – как раз по размеру. Когда Илья накрыл гроб крышкой, снять ее уже было невозможно, и он получил часть силы Святогора. Пропп говорил о том, что здесь смена двух эпох, и на смену былинному герою Святогору пришел Илья Муромец. Святогор – богатырь невиданной силы, но в эпизоде с тягой земной, которую не может поднять Святогор, показано существование силы еще более могучей.
Былина «Вольга и Микула» - наиболее значительная из группы социально-бытовых былин. Ее основной замысел состоит в противопоставлении крестьянина-пахаря и князя. Социальная антитеза давала возможность некоторым ученым относить сложение былины к более поздним временам, когда обострились социальные конфликты, кроме того, ее относили к новгородским былинам. Но осмеяние князя не очень характерно для новгородских былин, а конфликт поставлен в обстановку раннефеодального времени. Вольга едет собирать дань, у него храбрая дружина; Микула – не воин, но богатырь, он могуч и превосходит всю дружину Вольги, которая не может выдернуть из борозды его сошку; князь и дружина не могут догнать Микулу. Но Микула противопоставлен Вольге не только как могучий богатырь, но и как человек труда, он живет не поборами с крестьян, а своим трудом. Микуле все дается легко, он собирает богатый урожай. Ученый Соколов увидел в этом мечту крестьянства, уставшего от непосильного физического труда. В былине поэтизируется крестьянский труд, образ Микулы – воплощение сил трудового народа.
Билет 1. Основные признаки фольклора.
Фольклор – художественное начало
Мифологическое начало
Фольклористика
Фольклор называли народной поэзией, но это не так(не всё является поэзией)
В конце 19 века появился термин народная словесность (акцент на слово – опять не правильное определение например обряд вызывания дождя – убийство лягушки – без слов)
В 20 веке – Русское народное творчество.
Основные признаки фольклора:
1) Устность (устная система, культура, явление) только в устной форме
2) Не имеют письменной фиксации священные письма – исключение
Письменные заговоры, анкеты, дневники(девичий альбом) дембельский альбом
Былиносказатели(их пели)
3) Вариативность
Т.е. видоизменение одного текста
Минус в том, что мы не знаем, какой вариант был раньше
4) Локальность(все тексты и жанры фольклора имеют местную приуроченность)
Таким образом, русский фольклор – это набор жанров и в каждой местности он свой.
5) Фольклор – народная культура; народ – это низшие слои населения (крестьяне)
· Студенческий фольклор
· Армейский фольклор
· Молодёжные/неформальные группировки
· Блатной фольклор
· Солдатский фольклор
· Бурлатский
· Политзаключенных
6) Фольклор – это коллективное творчество. Создателем фольклора не является один человек.
7) Типизация; большинство произведений и жанров фольклора содержат типичные мотивы, сюжеты, словесные формы, типы героев
Например, число 3, красна девица, богатыри: все сильные, красивые, победители
8) Синкретизм –(«соединяющий в себе») соединение разных искусств в одном искусстве.
Например свадебный обряд (песни, причитания, ношение елочки(наряжали ёлочку маленькую и носили по деревне – типа как невеста елка))
Хоровод (танцы, песня, костюм +игра)
Народный театр: театр Петрушки
Причитания (текст плакался)
9) Функциональность
Каждый жанр выполняет определённую функцию. Например, колыбельная служила для ритмизации движений во время укачивания ребёнка; причитания – чтобы оплакать.
10) Инклюзивность
· Фольклор включает историческую, семейную, трудовую, звуковую память народа
· Сам фольклор органично включён в трудовую и хозяйственную жизнь народа.
Произведения. Такие народные произведения входят в жизнь человека очень рано, задолго до овладения речью.
Энциклопедичный YouTube
1 / 3
✪ Литература 5 (Архангельский А.Н.) - Встречи с фольклором: малые жанры.
✪ Загадки - малые жанры устного народного творчества
✪ Литература 5 (Архангельский А.Н.) - Встречи с фольклором. Фольклор – помощник в игре
Субтитры
Виды малых жанров фольклора
Колыбельная песня
Колыбельная песня - один из древнейших жанров фольклора, на что указывает тот факт, что в нём сохранились элементы заговора-оберега. Люди верили, что человека окружают таинственные враждебные силы, и если ребёнок увидит во сне что-то плохое, страшное, то наяву это уже не повторится. Вот почему в колыбельной можно найти «серенького волчка» и других пугающих персонажей. Позже колыбельные песни утрачивали магические элементы, приобретали значение доброго пожелания на будущее. Итак, колыбельная песня - песня, с помощью которой убаюкивают ребёнка. Поскольку песня сопровождалась мерным покачиванием ребёнка, в ней очень важен ритм.
Пестушка
Пестушка (от слова пестовать, то есть нянчить, холить) - короткий стихотворный напев нянюшек и матерей, каким они сопровождают действия ребёнка, которые он совершает в самом начале своей жизни. Например, когда ребёнок проснётся, мать гладит, ласкает его, приговаривая:
Потягунюшки, порастунюшки,
Поперек толстунюшки,
А в ручки хватюнюшки,
А в роток говорок,
А в головку разумок.
Когда ребёнок начинает учиться ходить, говорят:
Большие ноги
Шли по дороге:
Топ, топ, топ,
Топ, топ, топ.
Маленькие ножки
Бежали по дорожке:
Топ, топ, топ, топ,
Топ, топ, топ, топ!
Потешка
Потешка - элемент педагогики, песенка-приговорка, сопутствующая игре с пальцами, руками и ногами ребёнка. Потешки, как и пестушки, сопровождают развитие детей. Небольшие стишки и песенки позволяют в игровой форме побудить ребёнка к действию, одновременно производя массаж, физические упражнения, стимулируя моторные рефлексы. В этом жанре детского фольклора заложены стимулы к обыгрыванию сюжета с помощью пальцев (пальчиковые игры или Ладушки), рук, мимики. Потешки помогают привить ребёнку навыки гигиены, порядка, развить мелкую моторику и эмоциональную сферу .
Примеры
Прибаутка
Прибаутка (от баять , то есть рассказывать) - стихотворная короткая весёлая история, которую рассказывает мама своему ребёнку, например:
Сова, совинька, сова,
Большая голова,
На колу сидела,
В стороны глядела,
Головой вертела.
Пословицы и поговорки
Поучают чему-то.
- Дорога ложка к обеду.
- Волка бояться-в лес не ходить.
- Рыбак рыбака видит издалека.
- Без труда не вытащишь и рыбку из пруда.
- У страха глаза велики.
- Глаза боятся, а руки делают.
- Под лежачий камень вода не течёт.
- Не надобен клад, коли в семье лад.
- Не имей 100 рублей, а имей 100 друзей.
- Старый друг лучше новых двух.
- Друзья познаются в беде.
- Знал бы, где упадёшь - соломки бы подстелил.
- Мягко стелешь, да жёстко спать.
- Родина - мать, умей за неё постоять.
- Семеро одного не ждут.
- За двумя зайцами погонишься - ни одного не поймаешь.
- Пчела мала, но и та работает.
- Хлеб всему голова.
- В гостях хорошо, а дома лучше.
- Волка ноги кормят.
- Дело мастера боится.
Игры
Для игр были специальные песни. Игры могли быть:
- целовальные . Как правило в эти игры играли на вечерках и посиделках (обычно заканчивались поцелуем молодых парня и девушки);
- обрядовые . Такие игры были свойственны какому-то обряду, празднику. Например, масленичные гулянья (характерные забавы: снятие приза с верхушки столба, перетягивание каната, соревнования на ловкость, силу);
- сезонные . Особо распространены среди детей, особенно в зимнее время. Играли в так называемые «Согревалки»: ведущий показывает какие-либо движения, а все остальные повторяют. Либо традиционные «воротики» и «ручеёк ».
Пример целовальной игры:
Селезень
Селезень утку загонял,
Молодой серу загонял,
Пойди, Утица, домой,
Пойди, Серая, домой,
Утя семеро детей,
А восьмой Селезень,
А девятая сама,
Поцелуй разок меня!
В этой игре «Утка» становилась в центр круга, а «Селезень» снаружи, и играли подобно игре «кошки-мышки ». При этом стоящие в хороводе пытались не впускать в круг «селезня».
Заклички
Заклички - один из видов закликательных песен языческого происхождения. Они отражают интересы и представления крестьян о хозяйстве и семье. Например, через все календарные песни проходит заклинание богатого урожая; для себя же дети и взрослые просили здоровья, счастья, богатства.
Заклички представляют собой обращение к солнцу, радуге, дождю и другим явлениям природы, а также к животным и особенно часто - к птицам, которые считались вестниками весны. Притом силы природы почитались как живые: к весне обращаются с просьбами, желают её скорейшего прихода, на зиму сетуют, жалуются.
Жаворонки, жавороночки!
Прилетите к нам,
Принесите нам лето теплое,
Унесите от нас зиму холодную.
Нам холодная зима надоскучила,
Руки, ноги отморозила.
Считалка
Считалка
- небольшой стишок, форма жеребьёвки, с помощью которой определяют, кто водит в игре. Считалка - элемент игры, который помогает установить согласие и уважение к принятым правилам. В организации считалки очень важен ритм.
Видит грека: в реке рак,
Сунул грека руку в реку -
Рак за руку греку - цап!
Бык тупогуб, тупогубенький бычок, у быка губа бела была тупа.
От топота копыт пыль по полю летит.
Загадка
Загадка , как и пословица, представляет собой краткое образное определение предмета или явления, но в отличие от пословицы она даёт это определение в иносказательной, нарочито затемнённой форме. Как правило, в загадке один предмет описывается через другой на основе схожих черт: «Висит груша - нельзя скушать» (лампа). Загадка может представлять собой и простое описание предмета, например: «Два конца, два кольца, а посередине гвоздик» (ножницы). Это и народная забава, и испытание на смекалку, сообразительность.
Роль загадок и прибауток играли и небылицы-перевертыши, которые для взрослых предстают как нелепицы, для детей же - смешные истории о том, чего не бывает, например:
Из-за леса, из-за гор
Едет дедушка Егор.
Он на сивой на телеге,
На скрипучем на коне,
Топорищем подпоясан,
Ремень за пояс заткнут,
Сапоги нараспашку,
На босу ногу зипун.
Общая история
Устное народное творчество (фольклор) существовало ещё в дописьменную эпоху. Произведения фольклора (загадки, скороговорки, небылицы и др.) передавались устно. Запоминали их со слуха. Это способствовало возникновению разных вариантов одного и того же фольклорного произведения.
Устное народное творчество являет собой отражение жизни, быта, поверий древних людей. Произведения народного творчества с самого рождения сопровождают человека. Они способствуют формированию и развитию ребёнка.
В 20 веке детский фольклор был представлен произведениями устной народной словесности, предназначенной для детей, но исполнялись взрослыми людьми. Большинство ученых детского фольклора относят не только то, что бытует в детской среде, но и поэзию пествования. Таким образом детский фольклор представляет собой спец.область народного творчества. Он включает в себя целую систему поэтических и музыкально поэтических жанров фольклора. Основные приемы этнопедагогики. В крестьянских семьях не думали о воспитании. Навыки и приемы передавались естественным путем – из поколения в поколение. Основные приемы воспитания в традиционной культуре : 1.Личный опыт.2.участие в жизни общины, слушателя.3.включение в обрядовую жизнь.4.трудовые обязанности. 5.игра. Жанры детского фольклора. 1.Колыбельные. 2. Сказки докучные. 3. Пестушки. Колыбельные песни – песни которыми убаюкивают детей. Цель их перевести ребенка из состояния бодрствования в состояние сна. Считалось что во сне ребенок растет. Сон-дрема. Характеристика: монотонность, повторение напева, тихая динамика, единая ритмическая форма. Текст наполнен шипящими. Функция усыпление успокоение, воспитание. Пестушки – помогали воспитать жизнерадостного чел-ка, воспитывали в ребенке радость. Потешки – особые забавы взрослых с детьми, песенки, приговорки с использованием частей тела. Для развития творческих способностей. Прибаутки – смешной рассказ, придающий речи юмористический оттенок. Не сопровождается игрой.
Докучные сказки используются вместо сказки. Бытуют и в наши дни. Используются для развития выдержки, умеренности в желаниях, чувства юмора у детей. Бытовой фольклор – детские песни, заклички, приговорки, дразнилки, страшилки. в них отразились многообразие жизненных явлений. Заклички и приговорки. Бытование и сохранность текстов зависят от местных традиций. В одних районах они почти не применяются, в других сохраняются отрывки, в третьих – бытуют в своей древней форме. Широко бытуют заклички – пародии: «Самолёт, самолёт, посади меня в полёт, а в полёте пусто, выросла капуста». В процессе роста дети неизбежно вступают в контакт с фауной. Их интерес привлекают певчие птицы, ярко окрашенные насекомые, дети ищут средства общения с ними.
Детская обрядовая поэзия. Со временем изменились формы и методы воспитания. Религиозные обряды, праздничные календарные песни не имеют уже большого значения, а скорее – образное значение. Прозвища и дразнилки. Традиция давать прозвища унаследована детьми от взрослых. Но они пошли дальше, и создали рифмованные прозвища, которые в свою очередь дали начало дразнилкам. Некоторые дразнилки почти не отличаются от прозвищ, но прозвище прикрепляется к какому – либо лицу в качестве устойчивого эпитета, а дразнилка применяется только к случаю. Всеобщая грамотность, знакомство с профессиональным искусством, более высокая речевая культура в 5 раз сократило количество дразнилок о внешности, вдвое больше стало дразнилок, характеризующих нравственный облик. Из дразнилок исчезли тексты об офицерах, попах, святых, нищете, то есть всё то, что незнакомо современным детям.
Детские сказки. Люди повседневно и повсеместно читают сказки детям, мастерство сказывания стало достоянием очень многих.
Страшилки. Страшилки по сей день имеют значение. Но включились элементы современной атрибутики: телефон, рояль, механическая кукла и д.р.
Фантастика для ребёнка – средство познания окружающего мира с единством и борьбой противоположностей. Встреча с необычным, таинственным, страшным, преодоление страха, помогают анализировать воспринятое органами чувств, сохранять в любой ситуации ясность ума, самообладание, способность действовать. 3. Потешный фольклор.
Назначение этих жанров – позабавить себя и сверстников.
Словесные игры. О ценностях игр свидетельствует тот факт, что почти все известные в 19 в. игры сохраняются и в наши дни. Бытуют: «Испорченный телефон», «Барыня», «Красочки», «Садовник». Выросло общее образование детей. Это сказалось и на игровом репертуаре. Получила распространение географическая словесная игра «В города».
Молчанки и голосянки. Молчанки по – прежнему пользуются в детской среде большой популярностью. Тексты в основном бытуют традиционные. Голосянки наоборот, преследуют цель – вытянуть гласный звук. Достоинством этой игры является развитие голосовых данных. В последнее время не отмечали голосянки в живой традиции. Видимо она исчезла, забылась.
Поддёвки. Весёлые шутки – забавы «за счёт товарища»: как расшифровать слово Дуня? Дураков у нас нет. – А –я? Существуют поддёвки над именем (Тётя люба всех полюбит, перелюбит, вылюбит.) Так же распространены поддёвки – загадки (А и Б сидели на трубе).
Сечки. В наши дни сечки не имеют широкого распространения. Они стали преимущественно школьной забавой. Секущий инструмент заменён карандашом, дерево – бумагой. Вместо «Секу, секу…» появилось новое:
«Я пишу, пишу, пишу, шестнадцать палок напишу, если вы не верите, возьмите и проверьте». Большинство детей вообще не знают этой забавы. Скороговорки. В наши дни особой популярностью пользуются произведения со сложным и богатым звуковым оформлением. Скороговорки стали инструментом совершенствования произношения в детских садах, школах, в работе логопедов. Небылицы – перевёртышы. На современном этапе эффективное средство стимулирования познавательной деятельности детей (Режиком заножу, будешь дрыгами ногать, из крови пузо вытекать). Загадки. Новые жизненные условия решающим образом сказались на репертуаре загадок. Современным детям многое из старого быта крестьян непонятно. Загадки, отразившие этот быт, исчезают. Теперь традиционными стали загадки об узнаваемых вещах, образах, о животных, овощах, грибах, часах, чайниках, книгах, транспорте, бытовых приборах и других новинках нашей жизни. Если раньше загадка бытовала среди детей старшего возраста и взрослых, то нынче загадка стала достоянием школьников (5-7 лет). Видимо это говорит о более интенсивном, скором развитии современных ребят. 4. Игровой фольклор.Формальные ролевые игры без поэтически организованного текста. Большинство игр несёт образы, близкие детям, отражают мир детских интересов и устремлений. В таком игровом жанре текст не играет главную роль, не имеет стиховой организации. В них отражены явления повседневной жизни, показаны нравственные установки в семье и т.п. Формальные ролевые игры с игровыми припевами. В настоящее время они не могут характеризовать детский песенный репертуар, потому что не имеют повсеместного распространения. Эти игры постепенно теряют свою привлекательность, забываются, несмотря на то, что они усиленно внедряются в детское сознание в детских садах, в начальной школе.
Их охотно распевают дети под руководством педагогов, но не выносят за стены детского учреждения. Радио, кино, телевидение своей наибольшей содержательностью и литературно – музыкальной обработкой, приводят к неизбежной гибели детских игр с игровыми припевами. Формальные ролевые игры с игровыми приговорками. На современном этапе эти игры хотя и не забываются, но используются гораздо реже.
Игры – импровизации. Эти игры популярны по сей день, остаются в активном состоянии.
Жеребъёвые сговорки. В последние десятилетия происходит постепенная замена традиционных детских игр современными играми спортивного направления, компьютерными играми. Поэтому сговорки теряют своё былое значение.
Считалки. В наши дни считалки остаются весьма популярным жанром фольклора. Творчество в считалках отражает технический и научный прогресс. Это обуславливает новое содержание, выдержанное в традиционной форме. Новые условия жизни детей сказались на их игровом репертуаре. Формальные ролевые игры уже не имеют былого значения, но богаче и содержательнее стали игры – импровизации; жеребъёвые сговорки теряют свою поэтическую форму, считалки обогащаются новым содержанием, совершенствуется их поэтика. Традиционный игровой фольклор становится достоянием младших детей (4-12 лет) и служит по-прежнему эффективным средством нравственного и эстетического воспитания.
Вывод. Большое место в современном детском фольклоре занимают произведения, отражающие школьную жизнь. Эта область очень разнообразна, оказывает повседневное этическое и эстетическое влияние на детей. Жанрами детского самодеятельного творчества можно считать школьную частушку, песню, школьную поэзию, анекдот. В каждой школе, лагере, турпоходе создаётся большое количество подобных произведений, они помогают формировать у ребят чувство слова, красоты, юмора. Детский фольклор должен стать ценным средством воспитания человека, гармонически сочетающего в себе духовное богатство, моральную чистоту и физическое совершенство.
