РГУ им. И. Канта

Факультет филологии и журналистики

Кафедра истории русской литературы

Факультета филологии и журналистики

Контрольная работа

на тему: «Формы выражения времени и пространства в сказке»

Студентки I курса з/о

Будницкой О.Ю.

Калининград

В словаре В.И. Даля сказка определяется как “вымышленный рассказ, небывалая и даже несбыточная повесть, сказание”. Там же приводится несколько пословиц и поговорок, связанных с этим жанром фольклора: Либо дело делать, либо сказки сказывать. Сказка складка, а песня быль. Сказка складом, песня ладом красна. Ни в сказке сказать, ни пером описать. Не дочитав сказки, не кидай указки. Сказка от начала начинается, до конца читается, а в серёдке не перебивается. Уже из этих пословиц ясно: сказка -- вымысел, произведение народной фантазии -- “складное”, яркое, интересное произведение, имеющее определённую целостность и особый смысл.

В науке о фольклоре долго был распространен взгляд на сказку как на совокупность всех видов и форм устной прозы: такое понимание сказки некогда входило и в учебную литературу. Ю.М. Соколов считал возможным называть сказкой любой устный рассказ: «Под народной сказкой в широком смысле этого слова мы разумеем устно-поэтический рассказ фантастического, авантюрно-новеллистического и бытового характера» Соколов Ю.М. Русский фольклор. М., 1938. с. 292 . Скоро заметили изъян определении. Под него подходили не только сказки, но и легенда, быличка, предание и т.д. Аксаков К.С. в XIX веке отличил сказку от повествовательных песен, по его мнению, вымысел повлиял на содержание, на изображение в сказках места действия, на характер действующих лиц: «В сказке очень сознательно рассказчик нарушает все пределы времени и пространства, говорит о тридесятом царстве, о небывалых странах и всяких диковинках» Аксаков К.С . Собрание сочинений. М., 1861. т. 1. с 399. .

При всей невероятности событий, о которых говорится в сказке, в основе их лежат реальные идеи, главной чертой жанра является установка на раскрытие жизненных истин с помощью возвышающего или снижающего реальность условного поэтического вымысла. Какие бы разновидности сказочного жанра ни взять, все они подходят под эту характеристику: во всех сказках раскрытие идеи по необходимости обусловливает обращение к фантастике.

Выражение времени в сказке

Сказка не может исполняться для себя, в этом ее коренное отличие от лирической песни. Если сказочник и рассказывает сказку в одиночестве, то он воображает все же перед собой слушателя.

Сказка рассказывает о прошлом, о том, что где-то и когда-то было, а это предполагает, что для нее характерно время прошедшее, и оно имеет в этом жанре ряд особенностей. Традиционное же изображение времени в сказке сильно нарушено.

В сказке прошлое, определяемое только грамматически, не определено в общем потоке истории, замкнуто и как бы воспроизводится в каждом новом исполнении, благодаря чему усиливаются её изобразительные стороны.

Время в сказке очень тесно связано с сюжетом, но отсчет его ведется от одного эпизода к другому. Время отсчитывается от последнего события: «через год», «через день», «на следующее утро». Перерыв во времени - пауза в развитии сюжета.

Традиционные формулы -- “скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается”, “утро вечера мудренее”, “день коротается, к ночи подвигается”, “едет далёким-далеко, высоким-высоко” -- и разграничивают, и связывают эпизоды сказки. Э.В. Померанцева пишет о том, что традиционные формулы в сказке, с одной стороны, придают ей затейливый, разукрашенный характер, а с другой -- служат одним из приёмов замедления её повествования.

Формулы «долго ли, коротко ли…» или «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается…» отмечают явно ощущаемое расхождение событийного времени с временем рассказа об этих событиях. Эти формулы подчеркивают стремление соблюдать единство времени: времени исполнения и времени, которое должны были занимать сами события. Перерывы в развитии действия маскировались всяческими присказками. Но, естественно, единство достигалось лишь условно.

Время в сказке особое - «скорое». Событие может совершаться тридцать лет три года, а может произойти и в один день. При этом как таковой разницы нет. Герои не скучают, не томятся, не болеют. Реальное время над ними не властно, важно только время событийное. Есть только последовательность событий, и именно эта последовательность и есть художественное время сказки.

Еще одна особенность изображение времени в сказке состоит в том, что оно всегда последовательно движется вперед и никогда не возвращается назад. Именно поэтому в сказке нет статических описаний. Природа описывается только в движении, и движение это участвует в развитии действия. М. К. Азадовский пишет: «Сравнительно мало развиты в сказке пейзажи, образы природы. В традиционной поэтике сказки пейзаж играет самую незначительную роль и обычно бывает едва только замечен.» Азадовский М.К . Русские сказочники. С 114 . Значит, время в сказке не останавливается для описания природы. Оно равномерно движется во время всего рассказа.

Помимо того, что время в сказке сугубо условно, следует так же отметить, что оно замкнуто. Сказочное время не выходит за пределы сказки. Оно целиком и полностью замкнуто в сюжете. Это время не определено в потоке исторического времени. Практически всегда мы не знаем, насколько время исполнения сказки отдалено от времени происходящих в ней событий.

Сказка начинается будто бы из небытия: «жил да был», «было у царя три сына», «давным-давно», «в некотором царстве, в некотором государстве, жил был царь» («Сказка об Иване-царевиче, жар-птице и сером волке»). И заканчивается сказка будто бы остановкой сказочного времени, констатацией какого-либо события: свадьбой, пиром, благополучием. Такую остановку фиксируют формулы: «стали жить поживать, да добра наживать», «жили они долгие лета, в любви и согласии» («Жар-птица и Василиса-царевна»). Заключительное благополучие - это конец сказочного времени.

Выход из сказочного времени в реальность осуществляется путем саморазоблачения рассказчика, здесь может присутствовать указание на нереальность описанных событий, на несерьезность самого сказочника: « и я там был, пиво пил - по усам текло, в рот не попало; дали мне колпак, стали в шею толкать, дали мне шлык, я в подворотню шмыг».

Выражение пространства в сказке

Одна из основных черт внутреннего мира русской сказки - это малое сопротивление в ней материальной среды, «сверхпроводимость» ее пространства. А с этим связана и другая сказочная специфика: построение сюжета, системы образов.

Стоит определить, что же такое «сопротивление среды». Лихачев Д.С. говорит об этом так: « Любое действие в художественном произведении может встречать большее или меньшее сопротивление среды. В связи с этим, действия в произведении могут быть быстрыми или заторможенными, медленными. Они могут захватывать большее или меньшее пространство. Сопротивление среды может быть равномерным и неравномерным. В связи с этим, действие, наталкиваясь на неожиданные препятствия, или не встречая препятствий, может быть то неровным, то ровным и спокойным . <…...> Для одних произведений будет характерна легкость осуществлений желаний при низких потенциальных барьерах, для других - затрудненность и высота потенциальных барьеров.» Лихачев Д.С . Поэтика древнерусской литературы. М., С. 630

В русской сказке сопротивление среды почти отсутствует. Для героев характерно передвижение с огромной скоростью, путь почти всегда нетруден и легок: «Ехал он, ехал, ехал дорогою широкою - и вдруг наехал на перо Жар-птицы» («Жар-птица и Василиса-царевна»). Препятствия - сюжетные, но не природные. Поэтому так часто в сказке встречается формула «сказано-сделано». Ко всему прочему, герои не знают колебаний. Все решения героев скоры, принимаются без раздумий. Герой достигает целей легко, он не знает неурядиц, болезней, усталости, дорожных неудобств. Даже дорога обычно перед ним «широкая» и «прямоезжая». Только если вдруг в сюжете появляется противник, тогда дорога может стать заколдованной, а на море вдруг поднимется буря. Это говорит о том, что сопротивление всегда обусловлено сюжетом, оно функционально.

Именно поэтому ничего в сказке не мешает развитию сюжета, здесь нет затруднений действия. Расстояния так же не мешают, а напротив придают некую пафосность, прибавляют масштабности.

В сказке мы встречаем борьбу сообразительности, борьбу намерений, волшебных сил и колдовства.

Намерении сталкиваются главным образом не с силами природы, а с другими намерениями, часто немотивированными. Поэтому препятствия в сказке почти всегда внезапны.

Все, что герой совершает, он совершает вовремя. Герои как будто ждут друг друга. Если герою нужно к царю, он садится на коня и едет. При этом царь уже ждет его, не приходится ни ждать, ни просить принять.

В борьбе, в поединке герои так же не оказывают друг другу долгого сопротивления. Да и побеждает, в основном тот, кто ловчее, хитрее, умнее, а не превосходящий по силе.

Сказка - динамически легка. Эта легкость отражается в простом понимании героев друг друга, в том, что растения и звери могут говорить, а люди их понимать. Сам герой не только легко передвигается, но и превращается в предмет, в зверей и т.п. неудачи его - всегда результат собственной ошибки, непослушания или забывчивости.

Такая динамическая легкость предусматривает расширение художественного пространства сказки. Герой для совершения подвига едет «за тридевять земель», в «тридесятое государство». Героиню свою он находит «на краю света». При этом каждый подвиг совершается на новом месте. Все действие сказки - это путешествие героя по огромному миру сказки. Можно для примера использовать «Сказку об Иване-царевиче, Жар-птице и Сером волке». Действие этой сказки происходит «в некотором царстве, в некотором государстве». Именно там Иван совершает свой первый подвиг - находит перо Жар-птицы. А уже для второго подвига он едет «туда- сам не зная куда» (достает для отца жар-птицу). Из места второго он снова едет «за тридевять земель» для совершения своего следующего подвига (достает для царя Долмата коня). А затем снова перемещается в новые тридевять земель для четвертого подвига (похищает Елену Прекрасную для Афрона).

Пространство сказки необычайно велико, оно безгранично, бесконечно, но в то же время очень тесно связано с действием.

Но пространство сказки не имеет никакого отношения к реальному пространству. Оно не соотносится с тем пространством, в котором живет сказочник и в котором слушается сказка. Оно совсем иное, скорее - это пространство сна.

Благодаря особенностям художественного пространства и художественного времени в сказке исключительно благоприятные условия для развития действия. Действие в произведениях этого жанра совершается легче, чем в каком-либо другом.

Легкость, с которой в сказке совершаются действия, находится так же в тесной связи с волшебством сказки. получается, что в сказке нет не только сопротивления среды, но и наоборот присутствуют всевозможные предметы волшебства (ковер-самолет, скатерть-самобранка, волшебное зеркальце). К таким волшебным помощникам относятся также и звери (серый волк, конек-горбунок).

Выводы

· Время в сказке очень тесно связано с сюжетом

· Последовательность событий и есть художественное время сказки

· Время в сказке всегда последовательно движется вперед и никогда не возвращается назад

· Сказочное время не выходит за пределы сказки

· В русской сказке сопротивление среды почти отсутствует

· Ничего в сказке не мешает развитию сюжета

· Пространство сказки необычайно велико

· Пространство сказки не имеет никакого отношения к реальному пространству

Список использованной литературы

1. Азадовский М.К. Русские сказочники. М., 1932

2. Аксаков К.С. Полное собрание сочинений. М., 1861

3. Аникин В.П. Русское устное народное творчество. М., 2001

4. Лихачев К.С. Поэтика древнерусской литературы. М. ,1979

Введение

В словаре В.И. Даля сказка определяется как “вымышленный рассказ, небывалая и даже несбыточная повесть, сказание”. Там же приводится несколько пословиц и поговорок, связанных с этим жанром фольклора: Либо дело делать, либо сказки сказывать. Сказка складка, а песня быль. Сказка складом, песня ладом красна. Ни в сказке сказать, ни пером описать. Не дочитав сказки, не кидай указки. Сказка от начала начинается, до конца читается, а в серёдке не перебивается. Уже из этих пословиц ясно: сказка -- вымысел, произведение народной фантазии -- “складное”, яркое, интересное произведение, имеющее определённую целостность и особый смысл.

В науке о фольклоре долго был распространен взгляд на сказку как на совокупность всех видов и форм устной прозы: такое понимание сказки некогда входило и в учебную литературу. Ю.М. Соколов считал возможным называть сказкой любой устный рассказ: «Под народной сказкой в широком смысле этого слова мы разумеем устно-поэтический рассказ фантастического, авантюрно-новеллистического и бытового характера» Соколов Ю.М. Русский фольклор. М., 1938. с. 292. Скоро заметили изъян определении. Под него подходили не только сказки, но и легенда, быличка, предание и т.д. Аксаков К.С. в XIX веке отличил сказку от повествовательных песен, по его мнению, вымысел повлиял на содержание, на изображение в сказках места действия, на характер действующих лиц: «В сказке очень сознательно рассказчик нарушает все пределы времени и пространства, говорит о тридесятом царстве, о небывалых странах и всяких диковинках» Аксаков К.С . Собрание сочинений. М., 1861. т. 1. с 399. .

При всей невероятности событий, о которых говорится в сказке, в основе их лежат реальные идеи, главной чертой жанра является установка на раскрытие жизненных истин с помощью возвышающего или снижающего реальность условного поэтического вымысла. Какие бы разновидности сказочного жанра ни взять, все они подходят под эту характеристику: во всех сказках раскрытие идеи по необходимости обусловливает обращение к фантастике.

Выражение времени в сказке

Сказка не может исполняться для себя, в этом ее коренное отличие от лирической песни. Если сказочник и рассказывает сказку в одиночестве, то он воображает все же перед собой слушателя.

Сказка рассказывает о прошлом, о том, что где-то и когда-то было, а это предполагает, что для нее характерно время прошедшее, и оно имеет в этом жанре ряд особенностей. Традиционное же изображение времени в сказке сильно нарушено.

В сказке прошлое, определяемое только грамматически, не определено в общем потоке истории, замкнуто и как бы воспроизводится в каждом новом исполнении, благодаря чему усиливаются её изобразительные стороны.

Время в сказке очень тесно связано с сюжетом, но отсчет его ведется от одного эпизода к другому. Время отсчитывается от последнего события: «через год», «через день», «на следующее утро». Перерыв во времени - пауза в развитии сюжета.

Традиционные формулы -- “скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается”, “утро вечера мудренее”, “день коротается, к ночи подвигается”, “едет далёким-далеко, высоким-высоко” -- и разграничивают, и связывают эпизоды сказки. Э.В. Померанцева пишет о том, что традиционные формулы в сказке, с одной стороны, придают ей затейливый, разукрашенный характер, а с другой -- служат одним из приёмов замедления её повествования.

Формулы «долго ли, коротко ли…» или «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается…» отмечают явно ощущаемое расхождение событийного времени с временем рассказа об этих событиях. Эти формулы подчеркивают стремление соблюдать единство времени: времени исполнения и времени, которое должны были занимать сами события. Перерывы в развитии действия маскировались всяческими присказками. Но, естественно, единство достигалось лишь условно.

Время в сказке особое - «скорое». Событие может совершаться тридцать лет три года, а может произойти и в один день. При этом как таковой разницы нет. Герои не скучают, не томятся, не болеют. Реальное время над ними не властно, важно только время событийное. Есть только последовательность событий, и именно эта последовательность и есть художественное время сказки.

Еще одна особенность изображение времени в сказке состоит в том, что оно всегда последовательно движется вперед и никогда не возвращается назад. Именно поэтому в сказке нет статических описаний. Природа описывается только в движении, и движение это участвует в развитии действия. М. К. Азадовский пишет: «Сравнительно мало развиты в сказке пейзажи, образы природы. В традиционной поэтике сказки пейзаж играет самую незначительную роль и обычно бывает едва только замечен.» Азадовский М.К . Русские сказочники. С 114. Значит, время в сказке не останавливается для описания природы. Оно равномерно движется во время всего рассказа.

Помимо того, что время в сказке сугубо условно, следует так же отметить, что оно замкнуто. Сказочное время не выходит за пределы сказки. Оно целиком и полностью замкнуто в сюжете. Это время не определено в потоке исторического времени. Практически всегда мы не знаем, насколько время исполнения сказки отдалено от времени происходящих в ней событий.

Сказка начинается будто бы из небытия: «жил да был», «было у царя три сына», «давным-давно», «в некотором царстве, в некотором государстве, жил был царь» («Сказка об Иване-царевиче, жар-птице и сером волке»). И заканчивается сказка будто бы остановкой сказочного времени, констатацией какого-либо события: свадьбой, пиром, благополучием. Такую остановку фиксируют формулы: «стали жить поживать, да добра наживать», «жили они долгие лета, в любви и согласии» («Жар-птица и Василиса-царевна»). Заключительное благополучие - это конец сказочного времени.

Выход из сказочного времени в реальность осуществляется путем саморазоблачения рассказчика, здесь может присутствовать указание на нереальность описанных событий, на несерьезность самого сказочника: « и я там был, пиво пил - по усам текло, в рот не попало; дали мне колпак, стали в шею толкать, дали мне шлык, я в подворотню шмыг».

В словаре В.И. Даля сказка определяется как “вымышленный рассказ, небывалая и даже несбыточная повесть, сказание”. Там же приводится несколько пословиц и поговорок, связанных с этим жанром фольклора: Либо дело делать, либо сказки сказывать. Сказка складка, а песня быль. Сказка складом, песня ладом красна. Ни в сказке сказать, ни пером описать. Не дочитав сказки, не кидай указки. Сказка от

начала начинается, до конца читается, а в серёдке не перебивается. Уже из этих пословиц ясно: сказка - вымысел, произведение народной фантазии - “складное”, яркое, интересное произведение, имеющее определённую целостность и особый смысл.

В науке о фольклоре долго был распространен взгляд на сказку как на совокупность всех видов и форм устной прозы: такое понимание сказки некогда входило и в учебную литературу. Ю.М. Соколов считал возможным называть сказкой любой устный рассказ: «Под народной сказкой в широком смысле этого слова мы разумеем устно-поэтический рассказ фантастического, авантюрно-новеллистического и бытового характера». Скоро заметили изъян определении. Под него подходили не только сказки, но и легенда, быличка, предание и т.д. Аксаков К.С. в XIX веке отличил сказку от повествовательных песен, по его мнению, вымысел повлиял на содержание, на изображение в сказках места действия, на характер действующих лиц: «В сказке очень сознательно рассказчик нарушает все пределы времени и пространства, говорит о тридесятом царстве, о небывалых странах и всяких диковинках».

При всей невероятности событий, о которых говорится в сказке, в основе их лежат реальные идеи, главной чертой жанра является установка на раскрытие жизненных истин с помощью возвышающего или снижающего реальность условного поэтического вымысла. Какие бы разновидности сказочного жанра ни взять, все они подходят под эту характеристику: во всех сказках раскрытие идеи по необходимости обусловливает обращение к фантастике.

Выражение времени в сказке

Сказка не может исполняться для себя, в этом ее коренное отличие от лирической песни. Если сказочник и рассказывает сказку в одиночестве, то он воображает все же перед собой слушателя.

Сказка рассказывает о прошлом, о том, что где-то и когда-то было, а это предполагает, что для нее характерно время прошедшее, и оно имеет в этом жанре ряд особенностей. Традиционное же изображение времени в сказке сильно нарушено.

В сказке прошлое, определяемое только грамматически, не определено в общем потоке истории, замкнуто и как бы воспроизводится в каждом новом исполнении, благодаря чему усиливаются её изобразительные стороны.

Время в сказке очень тесно связано с сюжетом, но отсчет его ведется от одного эпизода к другому. Время отсчитывается от последнего события: «через год», «через день», «на следующее утро». Перерыв во времени – пауза в развитии сюжета.

Традиционные формулы - “скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается”, “утро вечера мудренее”, “день коротается, к ночи подвигается”, “едет далёким-далеко, высоким-высоко” - и разграничивают, и связывают эпизоды сказки. Э.В. Померанцева пишет о том, что традиционные формулы в сказке, с одной стороны, придают ей затейливый, разукрашенный характер, а с другой - служат одним из приёмов замедления её повествования.

Формулы «долго ли, коротко ли…» или «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается…» отмечают явно ощущаемое расхождение событийного времени с временем рассказа об этих событиях. Эти формулы подчеркивают стремление соблюдать единство времени: времени исполнения и времени, которое должны были занимать сами события. Перерывы в развитии действия маскировались всяческими присказками. Но, естественно, единство достигалось лишь условно.

Время в сказке особое – «скорое». Событие может совершаться тридцать лет три года, а может произойти и в один день. При этом как таковой разницы нет. Герои не скучают, не томятся, не болеют. Реальное время над ними не властно, важно только время событийное. Есть только последовательность событий, и именно эта последовательность и есть художественное время сказки.

Еще одна особенность изображение времени в сказке состоит в том, что оно всегда последовательно движется вперед и никогда не возвращается назад. Именно поэтому в сказке нет статических описаний. Природа описывается только в движении, и движение это участвует в развитии действия. М. К. Азадовский пишет: «Сравнительно мало развиты в сказке пейзажи, образы природы. В традиционной поэтике сказки пейзаж играет самую незначительную роль и обычно бывает едва только замечен.» . Значит, время в сказке не останавливается для описания природы. Оно равномерно движется во время всего рассказа.

Помимо того, что время в сказке сугубо условно, следует так же отметить, что оно замкнуто. Сказочное время не выходит за пределы сказки. Оно целиком и полностью замкнуто в сюжете. Это время не определено в потоке исторического времени. Практически всегда мы не знаем, насколько время исполнения сказки отдалено от времени происходящих в ней событий.

Сказка начинается будто бы из небытия: «жил да был», «было у царя три сына», «давным-давно», «в некотором царстве, в некотором государстве, жил был царь» («Сказка об Иване-царевиче, жар-птице и сером волке»). И заканчивается сказка будто бы остановкой сказочного времени, констатацией какого-либо события: свадьбой, пиром, благополучием. Такую остановку фиксируют формулы: «стали жить поживать, да добра наживать», «жили они долгие лета, в любви и согласии» («Жар-птица и Василиса-царевна»). Заключительное благополучие – это конец сказочного времени.

Выход из сказочного времени в реальность осуществляется путем саморазоблачения рассказчика, здесь может присутствовать указание на нереальность описанных событий, на несерьезность самого сказочника: « и я там был, пиво пил – по усам текло, в рот не попало; дали мне колпак, стали в шею толкать, дали мне шлык, я в подворотню шмыг».

Выражение пространства в сказке

Одна из основных черт внутреннего мира русской сказки – это малое сопротивление в ней материальной среды, «сверхпроводимость» ее пространства. А с этим связана и другая сказочная специфика: построение сюжета, системы образов.

Стоит определить, что же такое «сопротивление среды». Лихачев Д.С. говорит об этом так: « Любое действие в художественном произведении может встречать большее или меньшее сопротивление среды. В связи с этим, действия в произведении могут быть быстрыми или заторможенными, медленными. Они могут захватывать большее или меньшее пространство. Сопротивление среды может быть равномерным и неравномерным. В связи с этим, действие, наталкиваясь на неожиданные препятствия, или не встречая препятствий, может быть то неровным, то ровным и спокойным. <… .> Для одних произведений будет характерна легкость осуществлений желаний при низких потенциальных барьерах, для других – затрудненность и высота потенциальных барьеров.»

В русской сказке сопротивление среды почти отсутствует. Для героев характерно передвижение с огромной скоростью, путь почти всегда нетруден и легок: «Ехал он, ехал, ехал дорогою широкою – и вдруг наехал на перо Жар-птицы» («Жар-птица и Василиса-царевна»). Препятствия – сюжетные, но не природные. Поэтому так часто в сказке встречается формула «сказано-сделано». Ко всему прочему, герои не знают колебаний. Все решения героев скоры, принимаются без раздумий. Герой достигает целей легко, он не знает неурядиц, болезней, усталости, дорожных неудобств. Даже дорога обычно перед ним «широкая» и «прямоезжая». Только если вдруг в сюжете появляется противник, тогда дорога может стать заколдованной, а на море вдруг поднимется буря. Это говорит о том, что сопротивление всегда обусловлено сюжетом, оно функционально.

Пётр ЯКИМОВ,
г. Оренбург

Художественное время в сказках и былинах

зображение времени в фольклоре сильно отличается от изображения его в художественной литературе - сильно нарушено традиционное единство изображения.

Прежде всего необходимо определить основные аспекты, с точки зрения которых следует характеризовать данную категорию относительно фольклора:

1) условность или историчность;

2) закрытость или открытость;

3) равномерность или неравномерность;

5) завершённость.

В данных аспектах рассмотрим сказки и былины.

Все волшебные сказки используют вымысел, традиционно восходящий к глубокой старине. Вся динамика развития волшебного повествования основана на стремлении героя к своей цели путём преодоления невероятных трудностей с помощью чудесных предметов и животных-помощников. Из этого сразу видно, что сюжет не связан и не может быть связан с действительностью. Сказочные время и пространство не выходят за пределы сказки. Они целиком замкнуты в сюжете. Пространства и времени как бы нет до начала сказки и нет по её окончании. Сказка начинается как бы из небытия, из отсутствия времени и событий:

“Жил-был король вдовый; у него было двенадцать дочерей, одна другой лучше...” («Ночные пляски»). Или “В некотором царстве, в некотором государстве жил-был старик, у него был сын...” («Дурак и берёза»).

Из этих примеров мы также видим и условность пространства и времени, так как формула “жил-был” не даёт нам точной отнесённости к какому-то времени. Тем не менее можно видеть, что действие отнесено к прошлому. Это выражается грамматически, то есть формой прошедшего времени глаголов “жить” и “быть”. Второй пример указывает ещё и на условность пространства: непонятно, в “царстве” ли это произошло или в “государстве”.

Заканчивается сказка не менее подчёркнутой остановкой сказочного времени; сказка кончается конструкцией наступившего “отсутствия” событий: благополучием, свадьбой, пиром и смертью злодея: “Горе потонуло, а купец стал жить по-старому, по-прежнему” («Горе»); “А царевич поехал к отцу, выпросил разрешения и женился на купеческой дочери, и стали они счастливо жить-поживать, да добра наживать” («Оклеветанная купеческая дочь»).

Выход из сказочного времени в реальность совершается и с помощью саморазоблачения рассказчика: указанием на несерьёзность рассказчика, на нереальность всего им рассказанного, снятием иллюзии.

“Принесла в избу сметану, посадила с собою Лутоню. Лутоня наелся донельзя, залез на палати и уснул. Когда он проснётся, тогда и сказка моя дале начнётся, а теперь пока вся” («Лутонюшка»).

“Говорят, в старину все такие-то удальцы рожались, а нам от них только сказочки остались” («Безногий и безрукий богатырь»).

Иногда завершительная формула напоминает, что сказочник профессионал и требует себе платы за исполнение:

“Сказке конец, а мне мёду корец” («Дурак и берёза»).

Чаще всего рассказчик говорит, что он был на пиру, которым закончилось действие, но и здесь явно прослеживается фантастичность:

“На том пиру и я был, мёд-вино пил, по устам текло, да в рот не попало; тут меня угощали: отняли лоханку от быка да налили молока; потом дали калача, в ту ж лоханку помоча. Я не пил, не ел, вздумал упираться, со мной стали драться, я надел колпак; стали в шею толкать” («Иван Быкович»).

ылины так же, как и сказки, не имеют авторского времени. Их время - время действия и время исполнения. Время былин также является замкнутым. Время целиком замкнуто в сюжете. Целиком и полностью оно отделено от общего исполнительского времени: начинается с начала сюжета и заканчивается концом сюжета. По большей части конец былины - это конец подвига богатыря.

Начинается былина определёнными формулами, которые определяют место действия и дают основные указания о богатыре:

Как во славном-то городе во Киеве
У ласкова князя у Владимира
Заводилось пированьице, почестен пир.
(«Михайло Данилович»)

И заканчивается всегда победой, восславлением богатыря, пиром или всеобщим благополучием:

Да с той поры Рязань стала славная,
Да с той поры Рязань стала богатая,
Да тут ли в Рязани Авдотьино имя возвенчалось.
Да и тем дело кончилось.
(«Авдотья Рязаночка»)

сказке прошлое, определяемое только грамматически, не определено в общем потоке истории, замкнуто и как бы воспроизводится в каждом новом исполнении, благодаря чему усиливаются её изобразительные стороны. Время же действия былин строго локализовано в этом прошлом - в условной эпохе русского прошлого, которое можно было бы назвать “эпической эпохой”.

Когда бы ни слагалась былина и какое реальное событие она ни отражала бы, она переносит своё действие в своеобразное эпическое время - в Киев, ко двору князя Владимира и так далее.

А был ведь пособран-то богатый пир
Как у ласкового князя у Владимира.
(«Илья Муромец и Сокольник»)

Русская былина воспроизводит мир социальных отношений и историческую обстановку именно того времени.

Определяя время действия былины как условное, необходимо иметь в виду, что воспринимается оно тем не менее как историческое, действительно существовавшее, а не фантастическое. Вот почему героев исторического эпоса народ никогда не наделял вымышленными именами.

Итак, действие былины происходит в прошлом, но не в неопределённом прошлом сказок, а в строго локализованном идеализированном эпическом времени, в котором существуют особые социальные отношения, особый быт, особенные психологические законы.

События былины, в отличие от событий сказок, воспринимаются как события русской истории, они отнесены к условной русской старине. Рассмотрим это на конкретной былине.

Прообразом Тугарина Змеевича в былине «Алёша Попович и Тугарин Змеевич», как полагают многие учёные, был половецкий хан XI века Тугоркан. Исторический Тугоркан был в родственных узах с киевскими князьями и вёл по отношению к русским двойную политику. В 1906 году, во время княжения Святополка, он подходил к Киеву и громил его окрестности:

И Тугарин Змеевич нечестно хлеба ест.
По целой ковриге за щеку мечет,
Те ковриги монастырские,
И нечестно Тугарин питья пьёт -
По целой чаше охлёстывает,
Котора чаша в полтретья ведра.

Но затем войско Тугарина было наголову разгромлено, а сам он был убит.

Алёша соскочил со добра коня
И проколол уши у головы Тугарина Змеевича
И привязал к добру коню,
И привёз в Киев-град на княжецкий двор,
Бросил среди двора княжецкого.

ри всей “абсолютной завершённости” эпического времени, оно завершено лишь формально, так как в идеологическом отношении эпическое время является временем русской старины, национально-историческим прошлым. Оно - самостоятельная часть русской истории.

Формальная замкнутость эпического времени ведёт к тому, что сюжет в нём по преимуществу один и время однонаправлено, “однолинейно”.

Когда в произведении время течёт “открыто” и связано историческим временем, тогда в произведении легко могут совмещаться несколько временных рядов и последовательность событий может переставляться (сначала рассказывается более позднее событие, а потом более раннее). Все перестановки и все временные ряды совершаются на фоне исторического времени. Когда же время произведения замкнуто, перестановки затруднены.

Время и в былине, и в сказке развивается только в одном направлении и никогда не возвращается назад, поэтому в сказке, как отмечают Д.С. Лихачёв и В.Я. Пропп, никогда нет статических описаний. Описание в сказках, по их мнению, даётся в динамике, в действии.

“Повадилась к царю Васславу в сад летать жар-птица; на ней перья золотые, а глаза восточному хрусталю подобны. Летала она в тот сад каждую ночь и садилась на любимую Васслава-царя яблоню, срывала с неё золотые яблочки и опять улетала...” («Козьма Скоробогатый») - демонстрируется активное описание, попутное действиям жар-птицы.

Порой описания даются такими существительными, которые прямо и норовят превратиться в глаголы: “...едет мимо мясных лавок - шум, брань, толпа народу...” («Волшебное кольцо»).

Значит, время в сказке не останавливается для описания. Оно равномерно движется во времени всего рассказа.

Но чаще всего описания заменяются устойчивыми оборотами: “добрый молодец”, “красна девица”, “чисто поле”, “широко раздолье”.

Отсчёт времени в сказке ведётся от одного эпизода к другому. Время отсчитывается от последнего события: “через год”, “через день”, “на следующее утро”.

“Другая ночь приходит. Средний брат тоже не едет ночевать на могилу... На третью ночь Иванова очередь...” («Сивко-Бурко»).

“На другую ночь пошёл опять на охоту. Попадается ему навстречу лисичка...” («Козьма Скоробогатый»).

Как правило, данные формулы - трёхкратного повторения. Повторяемость эпизодов замедляет развитие действия. Это, в свою очередь, противоречит убеждению о равномерности развития сюжета народной сказки.

Э.В. Померанцева пишет о том, что традиционные формулы в сказке, с одной стороны, придают ей затейливый, разукрашенный характер, а с другой - служат одним из приёмов замедления её повествования.

Традиционные формулы - “скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается”, “утро вечера мудренее”, “день коротается, к ночи подвигается”, “едет далёким-далеко, высоким-высоко” - и разграничивают, и связывают эпизоды сказки.

“Долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли - скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается - приехал он во царство змеиное, убил царя-змея, освободил от неволи прекрасную королевну и женился на ней...” («Иван-царевич и белый поляник»).

Данные формулы замедляют действие, останавливают его там, где особенно заметен разрыв между длительностью событийного времени и быстротою рассказа об этих событиях. Они подчёркивают стремление единству времени: времени исполнения и времени, которое должны бы занимать сами события. Единство времени достигнуто быть не может - достигается лишь условная пропорция между длительностью самих событий и длительностью рассказа о них.

Главное событие былины - сборы в поход на врага, схватка. Победа и благополучное завершение. Развитие действия однолинейно, но неравномерно: то замедляется, то убыстряется.

Едет герой на врага и сразу же оказывается в сражении с ним:

Ай тут старой-от казак да Илья Муромец,
Он скорёшенько садился на добра коня,
Ай он вёз-то Соловья да во чисто поле,
А он срубил ему буйну голову.

Вышел богатырь из одного места и тут же оказался в другом:

Пошёл Садко от Ильменя от озера.
Как приходил Садко во свой во Новгород,
Позвали Садко на почестен пир...
(«Садко»)

Напротив, седлание коня, “богатырская поездочка”, стреляние из лука совершаются медленно:

Пошёл-то Добрыня на широк на двор
Седлать-уздать он своего коня доброго,
Накладывал уздечку золочёную,
Накладывал на коня-то он напотнички,
На напотнички - подпотнички,
На подпотнички - мягки войлочки,
На войлок клал седёлышко черкесское,
О двенадцати подпругах о шёлковых...
(«Добрыня и Василий Козимирович»)

Замедление действия достигается описанием местности:

Ай по той ли по дорожке прямоезжею
Да пехотою никто да не прохаживал,
На добром коне никто не проезживал.
Как у той ли у Грязи-то у Чёрной,
Да у той ли у берёзы у покляпыя,
Да у той ли у речки у Смородины,
У того креста у Леванидова
Сидит Соловей Одихмантьев сын.
(«Илья Муромец и Соловей-разбойник»)

Неровность течения времени в былине в значительной степени объясняет концентрацию действия вокруг богатыря и его силу. Богатырь - сила, он активен, он сражается, он властвует над событиями, он движет временем. Художественное время былины зависит от богатыря, от его активности в сюжете.

Неровность течения времени в былине - это неровность действия богатыря. Время движется богатырским подвигом. Богатырь как бы толкает время, движет его рывками, напряжением силы.

Таким образом, особенности художественного времени в сказках и былинах направлены на создание выразительной динамики развития действия.

Время сказки является замкнутым. Традиционное единство изображения времени в сказке сильно нарушено. Сказка не может исполняться для себя. Если сказочник рассказывает сказку в одиночестве, он все же воображает перед собой слушателя. Сказка всегда рассказывается о прошлом, о том, что было когда-то и где-то. Для сказки характерно прошедшее время. Оно имеет ряд особенностей: 1) Время сказки тесно связано с сюжетом. Сказка часто говорит о времени, но отсчет времени ведется от одного эпизода к другому. Время сказки отсчитывается от последнего события: «через год», «через день», «на следующее утро». Перерыв во времени-пауза в развитии сюжета. Действие откладывается на утро с помощью формулы «утро вечера мудренее». 2) Временное значение имеют и другие традиционные формулы: они замедляют действие, останавливают его там, где особенно заметен разрыв между длительностью событийного времени и быстротой рассказа об этих событиях. Формулы «Долго ли, коротко ли» или «скоро сказка сказывается, да не скоро делается», которыми сказочники как бы просят прощения у своих слушателей, отмечают явно ощущаемое и неисправимое расхождение событийного времени с временем рассказа об этих событиях. Эти формулы подчеркивают стремление соблюдать единство времени: времени исполнения и времени, которое должны были бы занимать сами события. Важно отметить, что перерывы в развитии действия маскируются «присказками». 3) Время в сказке всегда последовательно движется в одном направлении и никогда не возвращается назад. Рассказ всегда подвигает его вперед. Вот почему в сказке нет статичных описаний. Например, если природа и описывается, то только в движении, и описание ее продолжает развивать ее действие, хотя в традиционной поэтике сказки пейзаж играет самую незначительную роль и обычно бывает едва только намечен. Значит, время в сказке не останавливается для описания природы. Оно равномерно движется на протяжении всей сказки, так как статичных моментов она не знает. 4) Условность сказочного времени тесно связана с его замкнутостью. Сказочное время не выходит за пределы сказки. Оно целиком замкнуто в сюжете. Его как бы нет до начала сказки и нет по ее окончании. Оно не определено в общем потоке исторического времени. Сказка начинается как бы из небытия, из отсутствия времени и событий: «жил да был», «было у царя три сына». Заканчивается сказка не менее подчеркнутой остановкой сказочного времени; сказка кончается констатацией наступившего «отсутствия» событий: благополучием, смертью, свадьбой, пиром. Заключительное благополучие-это конец сказочного времени. 5) Выход из сказочного времени в реальность совершается также с помощью саморазоблачения сказочника: указанием на его несерьезность, на нереальность им рассказываемого, снятием иллюзии. Это возвращение к «прозе» жизни, напоминание о ее заботах и нуждах, это обращение к материальной стороне жизни. 6) Сказка никогда не указывает на точное место и время происходящего, это время, которое не имеет точного определения. Как правило, это «тридевятое царство», которое находится где-то «далеко-далеко». ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ВРЕМЯ И ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО В СКАЗКЕ ТЕСНО СВЯЗЯНЫ. Пространство сказки необычайно велико, оно безгранично, бесконечно, но при этом, оно тесно связано с действием, не самостоятельно, но и не имеет отношения к реальному пространству. 8) Время сказки никогда не соотносится с реальным временем. Неизвестно, давно или не давно, имели место те или иные события сказки. ВРЕМЯ В СКАЗКЕ ОСОБОЕ-СКОРОЕ. Событие может совершаться тридцать лет и три года, но может совершиться и в один день. Особой разницы нет. Герои не скучают, не томятся, не стареют и не болеют. Реальное время над ними не властно. Властно только событийное время. Есть только последовательность событий, и вот эта последовательность событий и есть художественное время сказки. Зато сказка не может вернуться назад, ни перескочить через последовательность событий. Также можно добавить, что в связи с этим, действие в сказке совершается легче, чем в каком-либо ином жанре фольклора. Для сказки также характерно беспрепятственное передвижение ее героев: путь их не труден и не легок, что тоже, несомненно влияет, на общую систему хронотопа в сказке.

Билет 35. Билет 35. Особенности хронотопа в греческом романе

Хронотоп - существенная взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе; отношения времени и пространства. Формально-содержательная категория лит-ры. Имеет существенное жанровое значение. Ведущее начало – время. В эпоху античной лит-ры были созданы три романных хронотопа, которые определили развитие авантюрного романа вплоть до 18в. 1й тип авантюрного античного романа – «авантюрный роман испытания». Это весь так называемый “греческий” или “софистический” роман, сложившийся во II - VI веках нашей эры. Примеры: “Эфиопская повесть”, или “Эфиопика” Гелиодора, “Левкиппа и Клитофонт” Ахилла Татия, “Хэрей и Каллироя” Харитона, “Эфесская повесть” Ксенофонта Эфесского, “Дафнис и Хлоя” Лонга. В этих романах мы находим высоко и тонко разработанный тип авантюрного времени со всеми его специфическими особенностями и нюансами. Все сюжеты подобны. Юноша и девушка брачного возраста. Их происхождение неизвестно, таинственно (не всегда; нет, например, этого момента у Татия). Они наделены исключительной красотой. Они также исключительно целомудренны. Они неожиданно встречаются друг с другом; обычно на торжественном празднике. Они вспыхивают друг к другу внезапной и мгновенной страстью, непреодолимою, как рок, как неизлечимая болезнь. Однако брак между ними не может состояться сразу. Он встречает препятствия, ретардирующие, задерживающие его. Влюбленные разлучены, ищут друг друга, находят; снова теряют друг друга, снова находят. Обычные препятствия и приключения влюбленных: похищение невесты накануне свадьбы, несогласие родителей (если они есть), предназначающих для возлюбленных других жениха и невесту (ложные пары), бегство влюбленных, их путешествие, морская буря, кораблекрушение, чудесное спасение, нападение пиратов, плен и тюрьма, покушение на невинность героя и героини, принесение героини как очистительной жертвы, войны, битвы, продажа в рабство, мнимые смерти, переодевания, узнавание - неузнавание, мнимые измены, искушения целомудрия и верности, ложные обвинения в преступлениях, судебные процессы, судебные испытания целомудрия и верности влюбленных. Герои находят своих родных (если они не были известны). Большую роль играют встречи с неожиданными друзьями или неожиданными врагами, гадания, предсказания, вещие сны, предчувствия, сонное зелье. Кончается роман благополучным соединением возлюбленных в браке. Такова схема основных сюжетных моментов. Особенности: В романе даются - иногда очень подробные - описания некоторых особенностей стран, городов, различных сооружений, произведений искусства (например, картин), нравов и обычаев населения, различных экзотических и чудесных животных и других диковинок и раритетов. Наряду с этим в роман вводятся рассуждения (иногда довольно обширные) на различные религиозные, философские, политические и научные темы (о судьбе, о предзнаменованиях, о власти Эрота, о человеческих страстях, о слезах и т. п.). Большой удельный вес в романах имеют речи действующих лиц - защитительные и иные, - построенные по всем правилам поздней риторики. По своему составу греческий роман, таким образом, стремится к известной энциклопедичности, вообще свойственной этому жанру.

Другая особенность – жанровый синкретизм. Т.е. в греческом романе переплетены многие жанры. Переплавившись, они создали особый романный хоронотоп - “чужой мир в авантюрном времени”. Особенности времени: Исходная точка сюжетного движения - первая встреча героя и героини и внезапная вспышка их страсти друг к другу; заключающая сюжетное движение точка - их благополучное соединение в браке. Между этими двумя точками и развертывается все действие романа. Сами эти точки - термины сюжетного движения - существенные события в жизни героев; сами по себе они имеют биографическое значение. Но роман построен не на них, а на том, что лежит (совершается) между ними. Особенность в том, что любовь героев уже изначально является аксиомой, и в принципе ничто не мешает их свадьбе. Но между встречей и браком протекает целый роман. Тот разрыв, та пауза, то зияние, которое возникает между этими двумя непосредственно смежными биографическими моментами и в котором как раз и строится весь роман, в биографический временной ряд не входит, лежит вне биографического времени; оно ничего не меняет в жизни героев, ничего не вносит в их жизнь. Это именно - вневременное зияние между двумя моментами биографического времени. Все события романа, заполняющие это зияние, - чистое отступление от нормального хода жизни, лишенное реальной длительности прибавок к нормальной биографии. Не имеет это время греческого романа и элементарно-биологической, возрастной длительности. Герои встречаются в брачном возрасте в начале романа и в том же брачном возрасте, такие же свежие и красивые, вступают в брак к концу романа (вспоминаем: Вильчек рассматривала это на примере Гомера. Одиссея не было дома хер знает сколько лет, но он не дряхлый старик, а все еще такой себе окейный мужик, которые МОЖЕТ). Авантюрное время греческих романов лишено всякой природной и бытовой цикличности. Короче , все действие греческого романа, все наполняющие его события и приключения не входят ни в исторический, ни в бытовой, ни в биографический, ни в элементарно биологически-возрастной временные ряды. Они лежат вне этих рядов и вне присущих этим рядам закономерностей и человеческих измерителей. В этом времени ничего не меняется. Это пустое время ни в чем не оставляет никаких следов, никаких сохраняющихся примет своего течения. Это вневременное зияние, возникшее между двумя моментами реального временного ряда, в данном случае - биографического. Это время в целом . Внутри себя оно складывается следующим образом:

1. Оно слагается из ряда коротких отрезков, соответствующих отдельным авантюрам
2. Внутри каждой авантюры время организовано внешне - технически: важно успеть убежать; успеть догнать, опередить, быть или не быть как раз в данный момент в определенном месте, встретиться или не встретиться и т. п.
3. В пределах отдельной авантюры на счету дни, ночи, часы, даже минуты и секунды, как во всякой борьбе и во всяком активном внешнем предприятии.
4. “Вдруг” и “как раз” - наиболее адекватные характеристики всего этого времени.
5. Все моменты бесконечного авантюрного времени управляются одной силой - случаем.
6. Инициатива принадлежит не людям, а судьбе, и даже любовь им посылается Эротом.

Основные мотивы: встреча - расставание (разлука), потеря - обретение, поиски - нахождение, узнание - неузнание и др., входят, как составные элементы, в сюжеты не только романов разных эпох и разных типов, но и литературных произведений других жанров (эпических, драматических, даже лирических). Самый важный мотив – мотив встречи. Вот его особенности:

1. Временное определение и географическое выражаются фразами «в одно и то же время» и «в одном и том же месте».
2. Если герои не встречаются, то потому, что не попали в одно и то же место в одно и то же время. Ну вы поняли.
3. Может приобретать эмоционально-ценностные оттенки: желанная/не желанная встреча и т.д.
4. Может выполнять сюжетообразующую, композиционную функцию. Служит завязкой, иногда кульминацией или даже развязкой (финалом) сюжета.
5. Мотив встречи хронотопично связан с мотивом дороги.

Особенности авантюрного пространства :

1. Связь между временем и пространством носит чисто техническо-механический характер: чтобы авантюра могла развернуться, нужно много пространства. Вот и все.
2. Пространство расширяется и сужается тогда, когда того требует сюжет. Для похищения необходимо отдаленное неизвестное место, для побега – близкое и тайное.
3. Греческому авантюрному роману нужно много, много, МНОГО места: если суша – то разные страны, если море – то необъятное.
4. Характер данного места не входит в событие как его составная часть, место входит в авантюру лишь как голая абстрактная экстенсивность. Т.е. то, что происходит в Вавилоне, с тем же успехом могло происходить и в Византии.
5. Мир греческого романа - чужой мир: все в нем неопределенное, незнакомое, чужое, герои в нем - в первый раз, никаких существенных связей и отношений с ним у них нет, социально-политические, бытовые и иные закономерности этого мира им чужды, они их не знают; поэтому для них только и существуют в этом мире случайные одновременности и разновременности.
6. Эта чуждость не подчеркивается, поэтому неверно называть ее экзотизмом. Мир романа чужой, но не чуждый.
7. Раз мир чужой, то вся власть переходит случаю, его ничто не ограничивает.
8. Точность описания и абстрактность места одновременно – главная характеристика . Все то, что описывается в греческих романах, описывается как почти изолированное, единично-единственное. Т.е. не дается описание страны в целом, а лишь ее части, отдельные здания, странные животные, природные явления. Не описываются нравы и быт.

Таким образом , изолированными, не связанными между собой курьезами и раритетами и наполнены пространства чужого мира в греческом романе. Эти самодовлеющие любопытные, курьезные и диковинные вещи так же случайны и неожиданны, как и сами авантюры: они сделаны из того же материала, это - застывшие “вдруг”, ставшие вещами авантюры, порождения того же случая. В результате хронотоп греческих романов - чужой мир в авантюрном времени - обладает своеобразной выдержанностью и единством. У него своя последовательная логика, определяющая все его моменты Хотя мотивы греческого романа, как мы уже говорили, отвлеченно взятые, не новы и были до него разработаны другими жанрами, - в новом хронотопе этого романа, подчиняясь его последовательной логике, они приобретают совершенно новое значение и особые функции.