У каждого художника можно всегда подметить излюбленную тему, и есть такая тема и у Куприна, ее он подчеркнул, может быть, излишне резко, в рассказе "Гранатовый браслет". Это гамсуновская тема о "неразделенной, невознагражденной, мучительной любви ", тема о той большой любви, которая приходит раз в сто лет, о которой любят так красиво мечтать женщины и герои-романтики у Куприна, да и он сам.
В. Львов-Рогачевский
Тема любви, настоящей, возвышенной, идеальной, не требующей ответа и награды, звучит во многих произведениях А. И. Куприна. Именно любовь, по твердому убеждению писателя, делает человека сильным, решительным, смелым, благородным. Она помогает преодолеть любые преграды и невзгоды, помогает сопротивляться несправедливости и жестокости, которые так часто встречаются в жизни, сопротивляться бездуховности окружающего мира, общепринятой обывательской морали современного общества. Сопротивляться и побеждать - пусть даже ценой собственной жизни.
Любовь - это спасительная сила, сберегающая человека и само человечество от нравственного вырождения. На такую любовь способны далеко не все. Она благословляет только лучших из людей, только людей с открытой, неиспорченной душой, с добрым, отзывчивым сердцем. Именно такими и являются герои лучших повестей и рассказов А. И. Куприна ("Олеся", "Поединок", "Суламифь").
Писатель обращается к теме любви как к одной из величайших загадок бытия. И, наверное, именно поэтому в его произведениях настоящая любовь всегда идет рядом со смертью. Смерть во имя спасения - любимого, себя, своего чувства. Нежная и самоотверженная Олеся полюбила "доброго, но только слабого" Ивана Тимофеевича и ради него совершила настоящий подвиг любви. "Чистый и добрый" Ромашов без малейшего сомнения пожертвовал собой ради расчетливой Шурочки Николаевой. Трепетная Суламифь отдала жизнь за своего любимого. Все эти герои вызывают истинное восхищение - восхищение силой характера, глубиной чувств, богатством духовного мира. Их истории проникают в самые глубины сердца, заставляя нас задумываться над тем, что же такое настоящая любовь, какую невероятную силу таит она в себе.
Особенно впечатляет и волнует история романтической любви, описанная в рассказе "Гранатовый браслет". Как обычно в произведениях Куприна, эта любовь заканчивается трагически - не найдя понимания в сердце любимой женщины - гордой и прекрасной княжны Веры, требующей "прекратить как можно скорее" навязчивые ухаживания, Желтков находит единственное возможное для себя решение - уходит из жизни. Но этот факт только подчеркивает истинность любви героя, которая, по словам генерала Аносова, всегда "должна быть трагедией. Величайшей тайной в мире!" Любовь должна быть возвышенной и бескорыстной, "дивной, всепрощающей, на все готовой, скромной и самоотверженной". Ее не должны касаться "никакие жизненные удобства, расчеты и компромиссы". О такой любви слагают стихи поэты, ей посвящают свои творения художники и музыканты, о такой любви "грезят женщины". Именно такой была любовь Желткова, но, к сожалению, такая любовь почти исчезла из реальной жизни. Как утверждает автор, "виноваты мужчины... неспособные к сильным желаниям, к героическим поступкам, к нежности и обожанию".
Читая рассказ Куприна, начинаешь верить, что и в наши дни еще можно - пусть и редко - встретить такую любовь. Подтверждением этому является тот факт, что история, положенная в основу "Гранатового браслета", взята автором из жизни. Рассказанная хорошими знакомыми писателя, семьей Любимовых, в реальной жизни она не имела такого трагического продолжения, но реальный Желтиков был таким же простым служащим, как и Желтков Куприна. И точно так же в свое время испытывал чистую, искреннюю и бескорыстную любовь, подлинное восхищение и преклонение перед любимой женщиной. Любовь, не ставшую разделенной, но не утратившую от этого своей прелести и величия.
Внешний облик, социальное положение, манера поведения героя рассказа "Гранатовый браслет" соответствуют образу "маленького человека". Но этого "маленького" человека можно назвать "великим ": нас покоряет богатство его внутреннего мира, благородство его души, глубина и сила его чувства. Его любовью не могут управлять ни он сам, ни, тем более, внешние обстоятельства. Лишить его главного чувства в жизни не способны ни уговоры, ни угрозы. Уходя из жизни, чтобы освободить от своего внимания княгиню Веру Николаевну, Желтков пишет ей последнее письмо. Герой не упрекает свою возлюбленную, наоборот, он благодарен ей за то, что она была в его жизни единственной радостью. И даже просит у нее прощения: "Я не виноват, Вера Николаевна, что Богу было угодно послать мне, как громадное счастье, любовь к Вам. Случилось так, что... для меня вся жизнь заключается только в Вас. Я теперь чувствую, что каким-то неудобным клином врезался в Вашу жизнь. Если можете, простите меня за это".
Просить прощения за любовь, за то, что именно эта женщина оказалась одной из немногих "избранных", удостоенных такого всепоглощающего чувства?! Думаю, на такое способны только по-настоящему сильные личности. "В первую секунду я сказал себе: я ее люблю потому, что на свете нет никого похожего на нее, нет ничего лучше, нет ни зверя, ни растения, ни звезды, ни человека прекраснее Вас и нежнее. В Вас как будто бы воплотилась вся красота земли".
Да, такие слова, наверное, могли бы растопить даже самое черствое и гордое сердце. А Вера, на мой взгляд, не была черствой. В ее душе жила нежность, "которой она в себе не ожидала". Жаль, что только прочитав прощальное письмо, она увидела и поняла всю силу, все бескорыстие любви Желткова к ней, все величие души человека, который столько времени был для нее лишь поводом для досады и негодования.
Уходя, этот человек говорит: "Да святится имя Твое". Эти слова звучат как гимн любви, гимн величию человеческой души, гимн самой жизни. Герой умирает, но чувство его живо. До последней минуты Желтков остается сильным, безмерно любящим и благодарным жизни. Его любовь оказалась "сильна как смерть". Она оказалась даже сильнее смерти. Это была любовь, для которой совершить любой подвиг, пойти на мучение или гибель вовсе не труд, а великая радость. Эта любовь побеждает смерть, потому что тот, кто любит, не боится гибели. Он продолжает славить и благодарить возлюбленную. Эта любовь сильнее всего на свете. И эта сила еще больше подчеркивается музыкой Бетховена, которая звучит в финале рассказа. Музыка великого композитора вызывает в душе героини, да и в наших тоже, такое смятение чувств, что невольно верится в бессмертие души, в великую силу любви, дающей вдохновение мастерам искусства и оставляющей вечную память о себе. А если остается жива память об этой любви, то жива и сама любовь, в людской памяти продолжает жить человек, который оказался способным на такое сильное чувство.
Почти век назад великий мастер художественного слова А. И. Куприн поставил важнейшие жизненные вопросы - о смысле человеческой жизни, о силе характера, о достоинстве и справедливости, об истинных чувствах, о любви и смерти. Ответы на эти вопросы искали многие поколения читателей. Продолжаем искать их и мы. А произведения писателя, наполненные неповторимым светом, оптимизмом, волшебством и нереальной красотой, помогают нам следовать в этих поисках по правильному пути. И верить, что обязательно найдем то, что ищем, когда найдем - испытаем, встретим ту единственную, настоящую, истинную любовь, которая способна победить все. Даже смерть!
Спасительная сила любви по произведению”Мастер и Маргарита”
Любовь – незабываемо-прекрасное и светлое чувство, что нежданно поселяется в человеческой душе и согревает ее приятным теплом. Несчастная любовь терзает душу хуже любого острого ножа, оставляя после себя терпкий и болезненный осадок в сердце. Много песен написано о любви, много картин посвящено этому чувству,много произведений затрагивают эту актуальную во все времена тему.
“Мастер и Маргарита”-на первый взгляд, мистический и мрачный произведение. Но только,вникая в суть данной книги,понимаем,что и здесь не обошлось без “амурных дел”.
Любовь Маргариты и ее Мастера - вспыхнуло неожиданно и нежданно в душах обоих персонажей. Он влюбился в прекрасную женщину с первого взгляда,а она,замужем знатная женщина, преданно и искренне полюбила его.
Маргарита верила в талант своего любимого,наверное,именно она была его музой,его вдохновением. А Мастер,как тринадцатилетний мальчишка ежедневно с нетерпением ждал встречи со своей богиней.Влюбленные ценили каждую минуту,проведенную вместе. Казалось,что Маргарита была целым мирозданием для влюбленного писателя, а он – смыслом жизни для нее. Я могу с полной уверенностью сказать,что их отношения были заключены на самих на небесах, ведь взаимосвязь и согласие,царившие между любовниками,были неземными.
Как и множество тогдашних поэтов,Мастер поплатился за свой талант своей же свободой. Он стеснялся сообщить любимому,что попал в психиатрическую больницу. И не было дня и не было ночи,когда он не вспоминал свою прекрасную музу,свой смысл жизни -свою Маргариту.
Она также не забыла его. И уже, потеряв надежду на то,чтобы снова побыть с любимым,Маргарита получила шанс осуществить свою мечту.
Очень проникновенной и нежной является сцена встречи Мастера и Маргариты. Казалось,что влюбленные не верили в свое счастье. И все ужасное было уже позади. Главное,что они вместе.
Для чего Булгаков изобразил историю любви среди мрачно-мистических мотивов романа?Любовь поэта и знатной женщины является единственной нежнотонною пятном на сером фоне событий произведения. Я считаю,что бессмертная любовь этих двух людей доказывает каждому из нас, что все в наших руках,если мы только верим и надеемся на лучшее.
Негодяи швырнули Михаила Семёновича ничком на холодный шершавый бетон.
Безжалостный сапог промял лопатки.
Михаил Семёнович не сопротивлялся: бессмысленно. Их было человек пять. А Михаила – не больше половины. Человека. Остальное человеческое в нём было растоптано, расплющено коваными кирзачами, расплавлено нещадным утюгом, сплюнуто на пол с последними резцами.
Главарь криво усмехнулся:
- Ну что, клиент готов?
Михаила снова пнули – он понял, что вопрос адресован ему, хоть и говорилось о нём в третьем лице. Возможно, главарь был поляком. Хотя – какая разница?
Готоуу… - тихо провыл Михаил: горькое слово едва протиснулось сквозь окровавленные губы.
Отлично! Подписывай!
И Михаилу подсунули договор, в отдавленные пальцы вложили «паркер». Непослушной рукой Михаил вывел свой вензель. Фирма «Олеастерз лтд», со всеми своими активами, перешла к третьим лицам. К лицам криминальной национальности.
Молодца! – похвалил главарь. – Вот так бы сразу. Долг платежом зелен. Каков обет – таков дебет! Каков кредит – таков…
Главарь задумался над рифмой.
Бандит! – сам для себя неожиданно выпалил Михаил. Его снова пнули за «внерегламентный базар».
Но сам главарь, напротив, обрадовался и гаркнул:
- Правильно, мать твою! – и он тоже лягнул Михаила, но уже не с упрёком, а в знак поощрения, почти что по-дружески. Михаил сплюнул коренной зуб: осталось ещё два.
А теперь, - сказал главарь, - заключительный штришок. Как ты относишься к фильмам Квентина Тарантино? Я – обожаю фильмы Квентина Тарантино! По-моему, они обладают очень высокой художественной и воспитательной ценностью.
Михаил подумал, что сейчас его убьют. Наконец-то!
Он попытался вспомнить всю жизнь – но сознание застили видения утюга и гнусных рож садистов.
Как ты относишься к фильму «Братва»? – продолжал допытываться главарь. – Да, он не так известен, как «Криминальное чтиво» - но в нём есть свой шарм… Как во всём, что американцы снимают про британцев. Шарм – и некий этакий шаловливый детский пиетет к родительской нации. Когда-то я писал диссертацию на эту тему. Меня провалили – и вот мы оба в дерьме. Разница в том, что я стою на твоих плечах. Так ты смотрел фильм «Братва»?
Главарь отбросил руку вбок, с требовательно раскрытой ладонью, как хирург над операционным столом – и в нее тут же вложили мясницкий тесак.
Чья-то немилосердная подошва до хруста прижала правое предплечье Михаила к полу. Он не смотрел фильм «Братва» - но понял…
- Зачем? – закричал он, захлёбываясь воплем и багровой, тошнотворно густой слюной.
Затем! – веско ответил главарь. – Нам на память, тебе на память. И чтоб, чиста, заяву ментам нечем было накатать…
Кто-то омерзительно заржал.
И главарь маханул тесаком…
Михаил очнулся в больнице. Замотанная в бинт культя жестоко ныла, несмотря на обезболивающее. Но куда страшнее телесной боли было сознание непоправимой утраты.
«Я теперь инвалид. Человек обесцененный… Ларка уйдёт… Как пить… Хочу пить! Яду мне, яду!»
Сосед по палате, интеллигентный старичок в пижаме и почему-то в панамке, угостил Михаила тыквенным соком из литровой банки.
«Тебя, парень, на крыльце подобрали, - рассказывал старичок. – И жгутом кто-то руку стянул – а то бы «кровоистощился» весь…»
«Кто отрубил – тот и стянул! – с плазменной ненавистью подумал Михаил. – Нихрена не боятся сволочи! Менты куплены, прокурор на крючке, чекисты на подсосе…»
«Доктор сказал, что тебя бродячие собаки покусали!» – проинформировал старичок.
«Как есть собаки! – мысленно согласился Михаил. – Суки! ВолкИ! Твари! И Ларка – тварь… С шофёром… С замом… Сука! Теперь – точно уйдёт!»
В этот момент дверь распахнулась и в палату влетела жена Михаила, Лариса. С двумя полиэтиленовыми пакетами – настолько тяжёлыми, что ручки оборвались и Лариса прижимала их к груди, видом своим напоминая радистку Кэт, укрывающуюся в берлинской канализации.
Лариса принялась вытряхивать содержимое пакетов – бананы, бритвенный прибор, йогурты, мыло, курицу в фольге, полотенце, и много чего ещё – прямо на койку Михаила.
Тот смотрел отрешенно: к чему бы эти знаки внимания, когда и так всё ясно?
Лариса одной рукой выгребала неисчерпаемые пакеты, по очереди, а другой – всё гладила Михаила по волосам, неотрывно глядела ему в глаза, не стесняясь своей отёчной синей туши, и спрашивала: «Ты как? Ты как?»
«Ничего!» - ответил Михаил, а про себя расшифровал: «В смысле, «ничто». Я теперь – ничто. Полное ничтожество!».
Собравшись с духом, Михаил выдал индульгенцию:
«Лариса! Бросай меня! Зачем я тебе такой?»
«Я – калека! Более того, я нищий калека: они отобрали всё! – с каким-то мрачным мазохистичным упоением увещевал жену Михаил. – Я и раньше был скверным мужем… Гулял направо и налево… Особенно – налево… Приходил пьяный. Хамил. А теперь – и вовсе… Не губи себя, Лара!»
Лариса вдруг утёрла слёзы, складки поплывшего лица её расправились, обрели силу и строгость, глаза полыхнули сухим гневом любви:
«Опомнись! Что ты такое говоришь, Майк! Ты… ты… ты был и есть… - видно, она хотела высказать слишком многое: слова комковались в её натруженном рыданиями горле. Но, наконец, прорвались самые важные и сильные: - Ты – хороший муж! Лучший!»
Дальше Лариса говорила без остановки.
Да, что было – то было. Они ссорились и даже дрались и даже изменяли друг другу. Но это потому что милые – только тешатся. И если уж она не покинула любимого Майка, когда тот был силён и богат – как же может она бросить его теперь, когда он слаб и немощен финансово? И в беде, и в радости… Разве Майк забыл? Пока смерть не разлучит нас… Только смерть. И ничего кроме. А Майку ещё – жить и жить. Подумаешь – рука? Да даже если б он стал, как этот английский профессор в каталке, без голоса… Нет – всё равно и никогда! И думать не смей!
Михаил же внезапно ощутил необычайную теплоту, поднявшуюся из груди, хлынувшую в голову и растопившую его глаза, заиндевевшие от картин мира холодного чистогана и отмороженной криминальной реальности. Он хлопал ресницами – и прозревал. Он будто впервые увидал свою жену. Точнее, нет: после долгих лет чувственного окоченения он вновь увидел её такой, какой видел в беззаботные студенческие годы. «Она назвала меня Майк – совсем как ТОГДА!»
«Мы уедем отсюда далеко-далеко! – думал Михаил. - У меня осталась ещё квартира – я продам её, и мы поселимся в рыбацкой хибаре на берегу моря. Я буду удить рыбу, а Лариса будет её чистить. Потому что держать удочку можно и одной рукой, а скоблить чешую – неудобно. Но я буду держать удочку. Я буду заниматься с эспандером, я так разовью свою левую руку, что смогу вытащить самую большую рыбу… Даже – марлина. А по вечерам мы будем сидеть на пляже и любоваться закатом. Ловить последний зелёный луч солнца, тонущего в морской дали. А ночью мимо будут проплывать величественные белые лайнеры и приветствовать нас огнями своих бортов… О, эти огни их бортов… Огни бортов…»
И Михаил вновь погрузился в забытье – но на сей раз безмятежное, чистое и тёплое, как вода Красного моря, где они отдыхали вместе два года тому назад. Михаил уронил голову на колени Ларисе, а та всё ласкала и ласкала его локоны. С покойной и светлой улыбкой на лице…
P-s.: Эта миниатюра родилась в те времена, когда шла дискуссия о сущности и роли т.н. "постмодерна". И некоторые интересующиеся литературой люди склонялись к тому мнению, что "постмодерн" - это просто эвфемизм "похабщины" и "фекальщины". На самом деле, не совсем так. "Опохабление" и "фекализация" - это наиболее доступные (и для авторов, и для читателей) методы "потмодернизации". Но вполне можно обходиться и без них, когда желаешь цинично постебаться над культурным наследием и разумно сузить его "ангиноидную" распёртость.
Собственно, как пример "чистого" постмодерна, я и написал тогда эту миниатюру. Сейчас - её проходят в ВУЗах. Там - особо непонятливым студентам на пальцах объясняют, где тут "постмодерн". У читателей здесь, на прозе.ру, впрочем, есть возможность ознакомиться с комментариями. И должен сказать, тогдашний Carapax, несмотря на всю его занудность, был истинно Сенека и Спиноза под одним панцирем:-)
Рецензии
здравствуйте, Артём!
Я не по тексту, а просто мысль появилась после прочтения вашего ответа Котовскому
Вот что заставило задуматься:
"Но всё-таки как осознанная идеология постмодерн сформировался именно в новейшее время, когда становилось ясно, что мы будем раздавлены пиететом перед нашим культурным и нравственным наследием, когда не обстебаем всё это и не облегчим это бремя на наших мозгах и душах".
А кто собственно себя раздавленным ощущает? то есть мне понятно кто - те некоторые, кто не может превзойти культурное наследие, а прославиться хочется, и потому убъём, например, Джона Леннона
Но сказать, что население планеты так-таки страдает от бремени культуры и нравственности - это вряд ли...
в общем, я не понимаю, с чего вдруг постмодерн приобрёл (если это так) значение культурного феномена сравнимого, скажем, с Ренессансом
по-моему, это проблема ограниченного круга нереализовавшися художников, не более
Вдобавок, мне думается, культурно-нравственная эволюция имеет пульсационный характер, а не монотонный, и снижение темпа, некий культурный застой, обязательно должен был наблюдаться после того же Ренессанса... а тут ещё две мировые войны... так что всё нормально, ждите и будет новый импульс:)
Но тем неймётся, они хотят здесь и сейчас, а цивилизация на излёте, когда там ещё будет новый взрыв, а им кажется, что они первыми уловили эту фазу торможения, "открыли" её, а значит имеют моральное оправдание - дело дрянь, - вот и убивают леннонов
Где-то так:)
Здравствуйте, Виктор.
Знаете, я бы не сказал, что постмодерн - явление, сопоставимое с Ренессансом. По размаху, я имею в виду. То есть, лет через триста об этом судить будем. Хотя именно "идеологически" - общего много. "Взять и всё опошлить"(довлеющие культурные императивы и догмы). Отсюда - и Рабле с его похабщиной, и Декамерон, и пышные формы в изо, как вызов прежнему аскетизму, и проч.
Насколько культура прежних веков "довлеет" и "гнетёт"? Большинство населения планеты - естественно, не особенно оно гнетёт. Ещё того меньше - их это касалось в Средние Века, когда дай бог процентов десять были в состоянии прочесть Рабле и Декамерон.
Сейчас, конечно, больше людей, по крайней мере, в развитых странах, активно потребляющих культурные продукты. Пусть и - "массовую" культуру, хотя уж не во всех случаях можно понять, где чистый попсовый идиотизм, а где - "латентный постмодерн, пародирующий самое себя и жанровые штампы", как например - фильм "Армагеддон" с Брюсом Уиллисом.
Ещё раз, насколько мешает жить "культурная культура, славное наследие предков"? Да она не мешает, она помогает жить. Но всё же - Вы никогда не встречали благообразных людей, рассуждающих про Пушкина, Шекспира, Толстого, Серебрянный век - неизменно с предыханиями на грани оргазма? Я - встречал во множестве. И эти люди не то чтобы раздражают, но - вызывают почему-то страстное желание постебаться над тем, что для них свято. Собственно, такие позывы наблюдались и у Маяковского ("хрестоматийный глянец"), и у Хармса, and - you name them.
В этом, собственно, мне и видится главный мотив и сущность постмодерна. В избавлении от избыточного, "завораживающего" пиетета перед культурными величиями. Под лозунгом - take it easy. И, конечно, подобной направленности творческое хулиганство бывало и раньше, но почему постмодерн оформился как "концептуальное" явление именно после двух мировых войн? Потому что - после двух мировых войн. Потому что даже на обывательском уровне стало ясно: может случиться и третья, и она, с большой вероятностью, будет последней. А когда так - то что?
"Да расслабьтесь, граждане! Весьма может статься, что все мы умрём куда раньше, чем думали. И всё, что мы сейчас так чтим, - религия, культура, политические доктрины, - всё это завтра не будет иметь никакого значения. Так спрашивается, какого чёрта? Но главное: чем более серьёзными мы будем сейчас - тем больше вероятность, что завтра мы не будем никакими. Поэтому - take it easy, и - "ничего святого" как принцип".
Как-то вот так.
Убийство же Леннона - это просто выходка психопата, а никакой не постмодерн. Постмодерн - это "убийство" Микки-Мауса. Или, скажем, перфоманс Сида Вишеса, когда он со сцены расстреливал из револьвера (холостыми) специально подготовленных зрителей с "кровь-пакетами" на груди. Остальные зрители, которые были не в курсе, конечно, поначалу смутились. И что Сид Вишес был больной на голову сукин сын - не обсуждается. Однако в данном случае это был именно постмодернистский перфоманс. А когда чуть более больной на голову сукин сын берёт два ствола и устраивает бойню в университете, попутно втыкая аллюзии на культовые фильмы, это всё же больше чистая уголовщина, чем искусство.
Насколько родственны эти явления, циничные перфомансы ради стёба и склонность устраивать натуральные бойни? В чём-то - родственны. Корни - всё те же. "Завтра может быть война, последняя война, или эпидемия, тоже последняя - так собственно, who the fuck cares?"
Ну и - отсутствие больших войн и лишений, комфортность нынешнего безбедного житья, на фоне которого, во-первых, усугубляется потребность в зрелищном насилии, за дефицитом реального, а во-вторых - такие очень редкие вспышки действительно патологического поведения особенно заметны.
Что до "культурного застоя" - я бы не рискнул так охарактеризовать состояние последних шестидесяти лет. Литература - немного утратила то значение, какое имела в девятнадцатом веке. Немного. Но что до качества - по-моему, не так уж мало хороших книжек было написано за это время. И это притом, что "лучшие творческие силы" - уходят в кинематограф.
Цивилизация "на излёте"? Это Вы что имеете в виду под словом "излёт"? Расселение по галактике? Нет, до этого пока ещё далеко. Сто тридцать лет, если быть точным:-)
Всего наилучшего,
Артём
О любви можно говорить бесконечно долго. Великие поэты, писатели, художники, музыканты и певцы вдохновлялись этим чувством, когда создавали свои шедевры. Рыцари и солдаты шли на битвы с именем возлюбленной на устах. И, хотя мы не можем ни потрогать, ни увидеть, ни услышать любовь, эта эмоция знакома каждому человеку, причем буквально с младенческих лет.
В чем заключается сила любви?
Каждый отвечает на вопрос, в чем состоит сила любви, по-своему. Слабая испуганная женщина захочет, чтобы ее возлюбленный стал для нее каменной стеной, - в этом она будет черпать свою мощь. Человек, которого предавали много раз, захочет уверенности в своем партнере и будет считать, что привязанность к компаньону сильна верностью и преданностью. Для пылкого юноши данное определение будет заключаться в его готовности к подвигу. Художника эта эмоция подвигнет на создание прекрасной картины.
В чем сила любви мужчины и женщины?
Представительница женского пола дарит всю себя мужчине, поднимая его на более высокий уровень, вдохновляя своего спутника жизни на свершения – в этом и состоит сила женской любви. Своим влечением влюбленная девушка может исцелять больного, поднимать упавшего духом, давать своему возлюбленному уверенность в том, что он самый лучший и великолепный на белом свете.
Сила родительской любви
В данной самой природой инстинкте защищать свое потомство, оберегать, выкармливать и воспитывать его и заключается сила безусловной любви матери к ребенку. Если у животных такая тяга к потомству остается на уровне инстинкта, человек, в своем упорном развитии, поднял материнскую любовь к своему чаду на уровень почти божественный:
Сила любви - психология
У ребенка, который еще не отлучен от материнской груди, впервые встречаются самые сильные чувства, на которые человек только способен – голод и любовь, - так говорил Зигмунд Фрейд о любви. Вообще он приравнивал любовную эмоцию к тем или иным проявлениям сексуальной тяги, хотя оговаривал, что сексуальность – это не обязательно процесс взаимодействия гениталий. Отец психоанализа запутывал своих последователей в отношении любовных чувств, как только мог.
Австрийский психолог вполне серьезно и категорически утверждал, что сексуальные мотивы – как он их понимал относительно своей – определяют жизнь человека, мотивы его поступков и всю его судьбу. При этом он говорил, что удовольствие может не всегда наступать от удовлетворения своих потребностей, нет, его можно получать и от страданий.
Действительно, именно неразделенная сердечная склонность, полная негативных эмоций, подвигала поэтов на создание подлинных шедевров, таких, как письмо А.С. Пушкина Анне Керн. Страдания от безответного влечения служат настолько мощным катализатором для творческих людей, что иногда они сами стремятся ощутить неразделенную привязанность, чтобы их посетила муза.
Фрейд о любви
По-своему Зигмунд Фрейд ответил своим потомкам, в чем сила человеческой любви. Половой инстинкт, «игры гормонов» и прочие физиологические акты, как это ни парадоксально, не имеют ничего общего с человеческой сексуальностью, а под данным определением, судя по всему, австрийский психолог имел в виду именно способность к любовным переживаниям. Оглушительный успех теории психоанализа служит подтверждением тому, что силу данной эмоции не стоит недооценивать, и это чувство буквально пронизывает все проявления человеческой жизни, от рождения и до старости.
В чем измеряется сила любви?
Мы измеряем силу тока амперметром, напряжение – вольтметром, а как же определить силу любви? Действительно, если любовь – такое мощное, сильное и даже иногда страшное чувство, то должны же у нее быть какие-то единицы измерения? За века и тысячелетия человечество уж наверное должно было научиться методам измерения этой эмоции. Было бы здорово, если бы существовал прибор, который можно было бы приложить к человеку и увидеть, любит он тебя или нет, и с какой величиной.
Такого прибора нет и быть не может, потому что человека – очень непостоянная вещь, и показатель силы любовной привязанности может изменяться в течение не то что лет, а даже месяцев, а иногда и дней. Человек иногда не может сказать даже, любит он другого или нет, а о том, чтобы пытаться измерить силу этого чувства, и речи нет. Хорошо это или плохо? Наверное, все же хорошо, потому что постоянная изменчивость показателя силы любви на приборе послужила бы поводом для горького разочарования многих и многих людей.
Как получить силу любви?
Не все на свете способны на любовные переживания. Есть даже такая болезнь, при которой человек не может любить никого и ничего – гипопитуитаризм. Обретение силы любви возможно разными способами. Медики предлагают гормональное лечение, духовные практики утверждают, что впустить это чувство в сердце можно, если осознаешь свое гармоничное сосуществование с Природой, принимая и не отвергая все сущее на Земле. Существует множество методик, позволяющих ощутить единение со всем на свете, а можно впустить в сердце безграничную любовь к одному-единственному человеку.
Практически у каждого есть воспоминание о первом юношеском чувств, которое ворвалось в сердце и нахлынуло потопом, сметая на своем пути все предыдущие установки, ограничивая окружающую действительность до одного-единственного человека, зато увеличивая внутреннюю сущность этого человека до размеров Вселенной. Мы обретаем способность к влюбленности еще в младенческом возрасте, и потом, по мере взросления, ее сила и объекты приложения варьируются и изменяются.
Исцеляющая сила любви
Исцеление нежностью, преданностью, влюбленностью – в этом и состоит всепобеждающая сила любви и в этом случае к нам на помощь приходит наука. В своих опытах ученые показали, что маленькие обезьянки, лишенные материнского тепла, развиваются хуже и болеют чаще, чем те мартышки, которых не разлучали с родительницей. В произведении Аксакова «Детство Багрова-внука» есть потрясающий пример излечения матерью своего безнадежно больного сына. Она прижимала его к груди, буквально «вдыхала в него жизненную силу», по словам писателя, благодаря чему мальчик остался жив.
Разрушительная сила любви
Способность не только к исцелению, но и к разрушению, к завершению существования – и в этом тоже состоит великая сила любви. Лихорадочная влюбленность может уничтожать саму личность человека, если, например, он долго страдает от безответной влюбленности. Душа, вскормившая такое чувство, должна сгореть, по словам писательницы Шарлотты Бронте. Именно сила неразделенной привязанности толкает множество подростков на путь суицида.
Недавно одна дама-психоаналитик мне сообщила, что она готовит семинар на тему любви. «Какая прекрасная идея!» – ответила я. Что может быть важнее любви, которая все время занимает все наши мысли, – те, кто скажет вам, что не думает о ней, лгут, сами этого не осознают или пребывают в депрессии.
Мне кажется, что здесь противостоят друг другу две концепции. Первая (которой придерживалась моя собеседница) подразумевает, что страсть – лишь один из особенных моментов любви, который случается в ее начале. Знаете, это первое время, когда мы охвачены безумием, когда в нас пылает огонь, когда вся вселенная так эротична, когда мы улыбаемся всем подряд и чувствуем симпатию даже к угрюмым контролерам в автобусе. Независимо от того, насколько она сильна и как будет развиваться во времени, любовь – это избрание. Я тебя люблю, потому что ты – это ты, непохожий ни на кого другого, потому что мне все в тебе интересно, потому что, даже не представляя себе тебя ясно, я ждала тебя, хотя ты совсем неожиданный... В общем, чудо начала.
Некоторые считают, что от того, каким было начало, зависит долговечность возникшей пары, – может быть. Но страсть – это нечто иное. Мне кажется, она часто случается с нами, если мы в беде (сознаем мы это или нет) или когда нам не нравится наша жизнь, когда нам грозит печаль. Тогда страсть – это то внутреннее движение, которое изгоняет завладевшие нами силы смерти и отчаянно толкает нас к сексуальному желанию, к Эросу. На нас надвигалась меланхолия, а тут вдруг другой или другая, как навязчивая идея, заполняет все пространство наших мыслей.
Мы не думаем ни о чем, кроме него (нее), мы носим его (ее) в себе, и для печали в нас уже не найдется места – мы на время вырвались из объятий Танатоса. Это я называю отвлекающей функцией страсти. А тот предмет нашей страсти, тот мужчина или та женщина, кого мы так страстно желали, может оказаться, как часто выясняется потом, когда страсть прошла, «совсем не в нашем вкусе».
Так что мне кажется, что если любовь альтруистична (в смысле «обращена к другому»), то страсть, яростное утверждение живого желания против мертвящих сил, как раз нарциссична: она нацелена на самосохранение. Слова страсти – это на самом деле вовсе не «Я тебя люблю». Тот, кто охвачен страстью, утверждает другое: «Я не умру».
