Почему я не нравлюсь парням: поведение, привычки, внешность которые отталкивают. У вас есть дела и поважнее

Александра родилась в Кишиневе. Училась в Ганноверской высшей школе музыки у проф. Кшиштофа Венгжина. Завоевала вторые премии (первые не были присуждены) на 43-м конкурсе им. Тибора Варги в швейцарском городе Мартиньи (2010) и на конкурсе им. Джордже Энеску в Бухаресте (2011). В 2012 году одержала победу на Международном конкурсе скрипачей им. Йозефа Иоахима в Ганновере. Одним из результатов победы стала запись дебютного диска на лейбле Naxos. В 2015 году заняла четвертое место на Международном конкурсе скрипачей в Сингапуре. Среди недавних событий - дебют в Венском Концертхаусе с Венским камерным оркестром, выступления с Малеровским камерным оркестром, Филармоническим оркестром Северогерманского радио, «Симфониеттой Лозанны», Бухарестским симфоническим оркестром и другими. Участвовала в фестивалях в Вербье, Экс-ан-Провансе, фестивале Радио Франции в Монпелье. Играет на скрипке Санто Серафина 1735 года, предоставленной Немецким фондом «Музыкальная жизнь».

Мы встретились в перерыве между репетициями в школе Вербье, все классы которой и спортивный зал временно превращены в репетиционные залы.

Наша Газета.ch: Саша, лето у Вас насмарку! Подготовка к конкурсу, переживания на нем, сразу после этого - выступление на фестивале Бельрив в Женеве, теперь в Вербье. Как Вы все это выдерживаете?

Александра Конунова: Хорошо! Для меня паузы, отсутствие работы всегда связаны с тревогой – я теряю сон, аппетит, все время думаю, что что-то не так. Я очень люблю напряженный график работы, это наполняет жизнь. Я никогда не встаю поздно, даже если очень поздно ложусь, так как не отпускает ощущение, что я теряю драгоценное время. Наверно, это русское воспитание сказывается, да и православные устои - совесть все время мучает.

Но нельзя же постоянно жить так, на пределе?

Если честно, то впервые вышло так, что после конкурса у меня совсем не получилось паузы. Обычно я позволяю себе немного расслабиться, но если это затягивается на неделю, то теряешь форму! Потому что форма, которой мы достигаем, готовясь к конкурса, в другое время просто недосягаема, если, конечно, вы не Пинхас Цукерман или Рено Капюсон. Поэтому то, что после конкурса, когда я вернулась в Швейцарию, у меня было два дня на сборы, а потом Бельрив, Монпелье и Вербье, и мы работаем, работаем, работаем – это такой драйв, такой стимул, такое счастье!

Расскажите все же немного о начале – о семье, о первых педагогах, о переезде на Запад…

Я родилась в семье очень известных в Молдове деятелей культуры: мой прадед был директором филармонии и театра оперы и балета, все мои близкие – профессора, обладатели массы почетных званий и наград. В нашем доме бывали и Ростропович, и Рихтер, сохранились многочисленные фотографии. Так что база была хорошая. В шесть лет я поступила в музыкальный лицей в Кишиневе к, на мой взгляд, самому лучшему детскому педагогу – Галине Буйновской, вырастившей целую плеяду талантливых ребят, играющих сейчас по всему миру. Она привила нам любовь к сцене, научила не бояться ее. Прекрасно помню, как она кричала мне, шести-семилетней: «Будь артистом, у тебя должен быть широкий мазок!» Волнение перед выходом на сцену не исчезает никогда, но страх – да.

Однако продолжили образование Вы уже не на родине?

Да, поскольку никаких перспектив в Кишиневе не было. Мои родители приложили максимальные усилия – а времена тогда были очень трудные – и отправили меня учиться в Германию, мне было тогда 16 лет. Я проучилась пару лет в Ростоке у профессора Петро Мунтяну, прекрасного, очень заботливого педагога, который и занимался со мной бесплатно, и даже поселил у себя. А потом перешла к еще более потрясающему учителю – Кшиштофу Венгжину в Ганновер, где проучилась еще два года. Там я встретила своего будущего мужа Клемана, у нас родился прекрасный мальчик Гриша, и я переехала в Швейцарию.

То есть, есть сопоставить даты, получается, что к конкурсу в Ганновере Вы готовились, только оправившись от родов?

Именно! Для подготовки я вернулась к профессору Венгжину, мы сняли квартиру на месяц, взяли няню, я утром сцеживалась, иногда днем ездила кормить, а так – целыми днями занималась. Эти два конкурса – в Ганновере и Чайковского – неповторимые события, и я счастлива, что мне суждено было их прожить.

Как относятся к Вам в Молдове? Какая была реакция на победу в Москве?

Знаете, я не без грусти смотрю на то, что происходит в моей стране, которую очень люблю. Из двух миллионов ее жителей миллион уехал – на заработки. И в город приехало село. Я не имею в виду, что сельчане плохие, просто это другая культура. И к власти пришли люди, в культуре мало понимающие и не считающие нужным о ней заботиться. От этого очень страдают люди, которые, как и я, много лет учились, а теперь получают 200-300 евро в месяц, работая на пяти работах.

А ко мне относятся по-разному. Есть те, кто, я уверена, относятся очень хорошо – например, директор Филармонии, где я числюсь солисткой. А есть те, кто относятся менее доброжелательно, ведь я «уехала». Но так везде, не только в Молдове.

Конечно, зависть – универсальное чувство.

Это точно. После победы на конкурсе, когда в кишиневской прессе появилось много публикаций и интервью, я была поражена степенью профессиональной неподготовленности людей, задававших мне вопросы. То есть журналисты – не журналисты, министр культуры – не министр культуры, директора залов – не директора залов. И получается такой сельский клуб.

Есть ли у Вас желание и возможность как-то влиять на ситуацию?

В сентябре мы собираемся открыть в Кишиневе фонд, созданный по образу немецкого «Life for Music », только наш будет называться « VitArt », от слова vita – жизнь.

Я всегда очень хотела « отдать » школе, в которой училась. Сначала думала помочь деньгами, чтобы они могли элементарно сделать ремонт, но, увы, пока самой нужно зарабатывать.

Работа фонда будет заключаться в том, чтобы объединять учеников – особенно тех, кто живут в селах, в интернатах - в дуэты, трио и организовывать их выступления в тюрьмах, в больницах. Для начала один-два рада в месяц. Они будут получать за это определенную сумму, пусть и символическую, но главное – они получат возможность выступать перед публикой, обкатывать свою программу, видеть жизнь с другой стороны. Мне самой довелось выступать перед детьми, больными онкологическими заболеваниями… Я не могу забыть их мам. Но эту сторону жизни я узнала только с возрастом. Мы живем в мире, где большая часть молодежи хочет играть и развлекаться, спать до одиннадцати. И мне самой, взрослея, все чаще кажется, что я с дерева падаю. Открывая фонд, я ставлю перед собой задачу дать людям, находящимся в перечисленных заведениях, доступ к музыке, а занимающимся музыкой детям – возможность выступать. Я рассчитываю, что все расходы возьмут на себя филантропы.

Поддержали ли местные власти Вашу инициативу?

Пока не знаю. После победы на конкурсе мне собирались дать звание заслуженной артистки. Я же сказала, что моя учительница, Галина Буйновская, получила его в 65 лет, почему же я должна получить его в 26?! Так что вместо наград я попросила финансовой поддержки на первый год. Об этом было объявлено в газетах. Жду реакции.

Саша, Вы – молодец. Но давайте вернемся к Вашей основной работе. Кто готовил Вас к прошедшему конкурсу?

Знаете, мне в жизни очень повезло на прекрасных педагогов. Я занималась с Венгжиным, который научил меня раскрепощаться, играть так, как чувствую, который стал моим тылом. В прошлом году я поступила в Лозаннскую консерваторию к Рено Капюсону, на вторую магистерскую степень. Он – прекрасный музыкант и настоящий мужчина, всегда держащий свое слово. 


Но так получилось, что к конкурсу я готовилась сама – у Рено был сумасшедший май, он был в постоянных разъездах. А мне так нужно было, чтобы кто-то меня послушал!! Себя же не слышишь!

В Вербье я познакомилась с Борисом Исааковичем Кушниром, одним из самых лучших педагогов нашего времени, обладателем «волшебного ключика». Дело в том, что в Молдове нас не учили толком технике, все – на интуиции. А Кушнир учит, как сделать так, чтобы все работало. После Капюсона я бы очень хотела поучиться у него в Вене, хотя по возрасту буду уже годиться в студентки-бабушки!

Людям, которые, как я, следили за конкурсом благодаря телевизионным трансляциям, всегда интересно узнать, что происходило за кулисами. Тот же Борис Кушнир сказал в одном из интервью, что согласие между членами скрипичного жюри достигалось с большим трудом. Первая премия не была присуждена…

Насколько я знаю, объявленные результаты удивили многих членов жюри – обсуждения как такового не было, была просто балльная система: в финале им дали листок с шестью именами, против которых они должны были проставить номера. Голосовали три раза.

Рассчитывали ли Вы на победу?

Собираясь в Москву, я сказала маме, что подготовилась так, как смогла. На каждом туре я выкладывалась максимально. Не было бы ребенка, возможно, я получила бы первую премию. Но я не хочу играть так, чтобы нравиться всем, я же не стодолларовая бумажка. Я сказала маме: в финал пройти надо просто ради того, чтобы сыграть с Валерием Абиссаловичем. Кстати, у нас уже назначен концерт в будущем сезоне. (Счастливо улыбается.)

Конечно, на конкурсе очень волнуешься, да еще досадные накладки треплют нервы. Когда Максим Венгеров объявил четвертую премию Клары-Джуми Кан, а переводчица сообщает «First prize », сами понимаете… Но у меня при объявлении не было никаких эмоций – ни грусти, ни радости. Третья премия? Хорошо! Я была готова к любой – к шестой, пятой, четвертой. После того, как я отыграла Чайковского, то как бы перевернула страницу. И поставила точку. В конце концов, Наталья Шаховская получила в свое время третью премию, Миша Майский – шестую, Трус Морк – пятую. И ничего, карьера им удалась!

После конкурса Фестиваль предлагает гораздо более расслабленную, доброжелательную атмосферу. Или это только так кажется?

На мой взгляд, конкурс – это самое легкое. Тебя никто не знает, и ты можешь подготовиться так, чтобы все упали. А самое сложное будет сейчас, когда нужно держать планку и играть либо потрясающе, либо очень хорошо. На фестивале у меня несколько очень интересных камерных ансамблей с прекрасными музыкантами, а мой сольный концерт «выльется» в мой первый диск фирмы Warner Music из серии «Live in Verbier». Это огромная ответственность! Я не хочу подвести людей, которые оказали мне такое доверие.

Что дает фестиваль Вам, уже, в общем, состоявшемуся музыканту?

Видимость и возможность видеть. Это же не ординарный фестиваль. Сюда приезжают такие музыканты, что просто нечего говорить. Просто побыть рядом с этими людьми, посмотреть на них – не на сцене, а после. Поговорить, потрогать. Я ведь это буду и через тридцать, и через сорок лет вспоминать, когда их уже не будет. Гергиев, Григорий Соколов, Линн Хэррелл, Томас Квастхофф… невероятно!

Но неужели за все лето Вам совсем не удастся отдохнуть?

Планируем вырваться с мужем на шесть дней в Италию – впервые за четыре года. А потом заберу Гришу от бабушки, и все - в августе восемь концертов, в сентябре пять или шесть, и так до конца года.

Есть ли у Вас музыкальная мечта? Что и с кем хочется сыграть?

Хочется поиграть со всеми, кого может скоро не стать. Вот уже намечено выступление с Валерием Абиссаловичем Гергиевым, мечтаю сыграть с Юрием Хатуевичем Темиркановым. Очень хочется играть камерную музыку с понимающими людьми – с Андрашем Шиффом или Мартой Аргерих. С Жаниной Янсенс. Вообще, со всеми, кто приезжает на Фестиваль в Вербье.

Те, кто смотрел концерт лауреатов конкурса Чайковского, не мог не заменить одобрительной мимики президента Путина после Вашего выступления. Вы с ним познакомились?

(Смеется) Нет! Пятичасовой гала-концерт закончился в 11.30 вечера, а в 5 утра мы выезжали в Санкт-Петербург…

Предлагаю почитать письмо Алеси. Она только написала, что учится, будущий психолог. И не хочу ли я опубликовать ее размышления. Ей важно знать мнение умных людей, которые бывают в моем блоге. Спасибо Алесе и за письмо и добрые слова в адрес моих читателей.

Не раз мне приходилось слышать, как . Это были мужчины разного возраста и положения. Что касается их внешности, то она была далека от идеальной. Однако самоуверенные самцы считали, что имеют право не работать над собой, а от жены требовать соответствия стандартам. Причем, эти стандарты всегда навязаны извне.

Вот эта мужская уверенность, что они цари природы, должна быть образцом для каждой женщины, которая имеет комплексы. И комплексы в ней воспитаны родителями, соседями, телевидением, журналами, подружками.

А вот мужчины, имея пузо, лысину, проблемы с простатой и пищеварением, считают, что имеют право на обладание умной, красивой и сексуально-притягательной женщиной.

Мужчины несут себя как драгоценный подарок в этот мир, и женщины не сомневаются, что так оно и есть. Женщина смотрит на себя и видит минусы. Мужчина глядит на себя с удовольствием, видит плюсы. Может быть, нам, женщинам, тоже стоит сменить тактику?

Глядя в зеркало, многие женщины не просто видят свои минусы, а настойчиво выискивают их. И совсем не думают, что главное достоинство женщины в ее непохожести на других.

Как-то мне попалась на глаза статья о том, на ком женаты многие богатые мужчины Америки. Совсем не на моделях. И красавицами большинство тех женщин назвать никак нельзя. А вот выбрали именно их.

Или они выбрали? Это тоже вопрос, над которым стоит подумать. Этот пример я привожу вовсе не потому, что считаю мерилом женского успеха брак с богатым.

У Вас в блоге есть слова Дорис Лессинг на эту тему. И я с ней солидарна.

Еще я знаю, что многие женщины уверены, что нет счастья в жизни потому, что «муж деньги не умеет делать». Но это уже тема другого моего письма, если разрешите.

А вот о нашей женской зацикленности, что надо что-то делать, чтобы понравиться мужчине, тут уж хочется кричать, что не надо слушать тех, кто убеждает женщин ухаживать за своей внешностью ради того, чтобы понравиться мужчине с кошельком или без оного. Ухаживать за собой надо ради самой себя.

Чтобы было приятно смотреть на себя, ощущать себя уверенно в любой ситуации. И надо постоянно работать над собой. Над своим характером, взглядом на мир.

Я уже давно заметила, что женщины-оптимистки (не путать с идеалистками) бывают в жизни более счастливы, чем те, которые постоянно видят все в мрачном свете. Думаю всем понятно, почему.

Но больше всего бывают счастливы уверенные в себе женщины. Таким женщинам безразлично, как их оценивают другие. Такие женщины, если дело доходит до свадьбы, покупают недорогие свадебные платья, цены на которые радуют. Уверенным в себе
дамам не надо самоутверждаться за счет цены на платье. Они знают, что нравиться всем просто нереально. Такие дамы работают над собой, но никогда не делают этого для того, чтобы заслужить чье-то одобрение. Они делают это для себя, ради самоуважения.

Не хочу нравиться мальчикам!
Давно мучает вопрос: почему со мной знакомятся мужчины, моложе меня?
За последний год <<посчастливилось>> встречаться с парнями 24 лет (как сговорились!), а мне через месяц будет 33. Вместе с подругой проанализировала свой гардероб. Да, я люблю короткое, каблучки, макияж, но не одеваюсь, как 18-летние, нет. Просто не могу терпеть длинные юбки, закрытые свитера... Но не хочу я этих мальчиков! Никакой серьезности в них. А как понравиться ровесникам - не знаю.
Наталья

Наталья, иногда бывает так, что женщине в силу разных причин мужчины-ровесники кажутся существами непонятными и даже опасными. Вы пишете «как понравиться ровесникам - не знаю», и это как раз говорит о том, что вы как будто не знаете, что собой представляют ваши ровесники, не знаете, как выстраивать с ними отношения.

А мужчины значительно моложе вас как раз видятся вам понятными и вы, несмотря на то, что уже, вроде, и не хотите с ними встречаться, все равно строите отношения именно с ними. Конечно, они с вами «сами знакомятся», но ведь вы могли бы не начинать встречаться с ними, верно?

Вы пишете о том, что «не можете терпеть длинные юбки, закрытые свитера». Видимо, для вас такая одежда является символом закрытости, возраста, еще чего-то, что вас тревожит?... На самом деле, вовсе не обязательно надевать длинные юбки и закрытые свитера, чтобы привлекать внимание мужчин- ровесников, верно?

Можно предположить, что вам, Наталья, трудно признавать себя взрослой женщиной, по каким-то причинам трудно строить серьезные отношения с мужчинами. И вы, даже как будто вопреки собственным желаниям, продолжаете встречаться с совсем молодыми людьми, с которыми даже не мыслите дальнейших отношений.

Подумайте, почему в вашей жизни появляются молодые люди именно 24 лет? Возможно, когда-то рядом с вами был человек, который, находясь в таком возрасте, чем-то сильно повлиял на вас, на ваше представление о мужчинах. Или, возможно, возрастной барьер 25 лет представляется вам чем-то вроде границы между юностью, легкостью, открытыми платьями и зрелостью, серьезностью, закрытой одеждой?...

В любом случае, найдя причину вашего неумения строить отношения с более зрелыми мужчинами, вам будет легче двигаться к пониманию себя, к тем отношениям, которых вы хотите на самом деле.

Другие новости по теме: