Сама авария со 2:00-й минуты. Первого мая этого года исполнится 20 лет со дня гибели легендарного Айртона Сенны, или, как его называли, "Волшебника". Ниже представлены воспоминания конструктора машины, за рулём которой погиб Айртон - британца Эдриана Ньюи. После 1991 года Сенна не выигрывал титулы в 1992 и 1993-м они достались гонщикам Williams, выступавшим на машинах, построенных Эдрианом Ньюи. В 1994 году Сенна перешёл в Williams, но в двух первых гонках сошел с дистанции, а в третьей погиб. Ньюи вспоминает о том, что предшествовало аварии, и пытается разобраться, что стало причиной... Эдриан Ньюи: «После двух лет работы с активной подвеской с Williams FW16 у нас возникли проблемы. В аэродинамике была допущена ошибка расстояние между трассой и днищем оказалось слишком маленьким. Это стало понятно на тестах в Ногаро, которые Деймон Хилл проводил перед гонкой в Имоле. Я был на трассе и наблюдал за машиной. Эта трасса похожа на Имолу, на ней много кочек. Мне сразу стало понятно, в чём проблема. Боковые понтоны были слишком длинными. Воздух не попадал в диффузор, так как передний край понтонов располагался слишком близко к асфальту. Сегодня это смешно звучит, но в то время у нас не было инструментов, чтобы заметить такую проблему в аэродинамической трубе. Мы решили укоротить боковые понтоны, но, конечно, не успели этого сделать до Имолы. Наша машина завоевала поулы во всех трёх первых гонках, но только благодаря Айртону. Ни одному другому пилоту на такой машине сделать этого не удалось бы. У меня было много работы на базе, я не присутствовал на прошлой гонке в Аиде, и я достаточно поздно приехал в Имолу. Когда я пришёл в паддок, то вдруг увидел, как машина летит на высоте отбойника. Это была машина Рубенса Баррикелло. О той пятнице я могу вспомнить ещё кое-что. Одна из машин Simtek потеряла переднее антикрыло. Руководитель команды, Чарли Муди, которого я знал по работе в March, пришёл ко мне и спросил, как лучше прикрепить переднее антикрыло к носовому обтекателю.Я не мог ему помочь, не зная конструкцию крыла у Simtek. Я сказал ему, что это работа их конструктора Ника Вирта. На вопрос, где он, Муди ответил, что он ушёл на праздничный ужин. На следующий день Роланд Ратценбергер разбился из-за поломки переднего антикрыла. Гибель Роланда очень сильно повлияла на Айртона. Давление на него возрастало. Он пришёл в Williams в надежде получить лучшую машину, но всё ещё не набрал ни одного очка. В Имоле наша машина оказалась не слишком хороша. У нас были проблемы, мы старались найти приемлемый дорожный просвет. Айртон жаловался на недостаточную и избыточную поворачиваемость – обычные симптомы в таких случаях. В Аиде Айртон наблюдал за Benetton на трассе и был убеждён, что Михаэль Шумахер пилотировал с трекшн-контролем. По его мнению, машина Шумахера была нелегальной. В субботу утром я встретил его в трейлере. Он сказал, что ведёт неравный бой, и спрашивал меня, что мы можем сделать. Я сказал ему, что мы знаем решение наших проблем, и что вскоре его машина будет лучше. Потом была гонка. Началось всё со столкновения на старте и появления автомобиля безопасности. В Тамбурелло у нас не было особых проблем. Но в этом повороте много кочек, и внутри их больше, чем снаружи. Деймон всегда выбирал более безопасный путь по внешнему радиусу. Айртон же считал, что внутренний радиус короче, а потому быстрее. Что именно произошло, я не знаю, хотя потом это не раз обсуждалось в судах. На нашей машине был усилитель рулевого управления. Рулевой крутящий момент измерялся датчиками распорки передней оси и не имел датчика положения. По данным, которые удалось извлечь из повреждённого блока электроники, мы видели: рулевой крутящий момент вдруг резко колеблется. С одной стороны, эти данные можно интерпретировать как отказ рулевой колонки. Но Айртон ещё полсекунды продолжал до упора жать на газ, затем уменьшил давление до 50%, прежде чем, наконец, совсем убрать газ и затормозить. Логика говорит, что при поломке рулевого управления он сразу нажал бы на тормоз до упора. С бортовой камеры на машине Шумахера видно, как задняя часть нашей машины срывается, Айртон быстро корректирует траекторию, а затем его выбрасывает с трассы – это уже моя теория. Так бывает на американских овалах – машина вылетает в противоположном направлении. Почему это произошло на втором круге после того, как машина безопасности покинула трассу, а не на первом? Давление в шинах всё ещё было низким, но теоретически ему могло быть проще, чем на первом круге. Шумахер сообщил, что Айртон едва не вылетел и на предыдущем круге. Вероятно, произошел медленный прокол одной из правых шин, но проверить это невозможно оба колеса были полностью уничтожены. После аварии у меня сразу было плохое предчувствие, ведь он не двигался в машине. Шлем был будто привинчен к месту, где располагается гонщик, слегка касаясь подголовника. Затем возник страшный шум. После этого я ничего не помню. К сожалению, я не очень хорошо знал Айртона. Всегда нужно время, чтобы наладить отношения с новым гонщиком. На протяжении многих лет мы были соперниками, я работал на команды конкурентов. Когда мы впервые встретились на базе в декабре, он сразу же захотел увидеть аэродинамическую модель. И хотел знать о конструкции машины всё, что было возможно».
Оказывается, много путаницы также началось вокруг записи автомобильной кабины бразильца. Это было выявлено только спустя много месяцев, по прямому запросу одного из журналистов. Раньше делал вид, что этого фильма вообще не существует! Что это за таинственная запись?
Ниже представлен фрагмент биографии «Вечный Айртон Сенна», написанный Ричардом Уильямсом, в котором автор представляет загадочные обстоятельства раскрытия записи кабины Сенны. Последние секунды жизни Сенны были замечены только через шесть месяцев. Зрители по всему миру наблюдали за стартом седьмого круга от палубы машины Михаэля Шумахера, в нескольких шагах от Сенны. Если бы они внимательно посмотрели на материал, они увидели бы бразильскую машину, спускающуюся вправо точно в тот момент, когда оператор переключается на камеру, снятую из-за дуги Тамбурелло, показывая автомобили, покидающие изгиб.
Ровно 19 лет назад 1 мая 1994 года погиб трехкратный чемпион Формулы-1 Айртон Сенна. Всего за сутки до этого насмерть разбился молодой пилот Simtek Роланд Ратценбергер. С тех пор подобные трагедии обходили Формулу-1 стороной. Сейчас гонки Гран-при - один из самых безопасных видов спорта, но... точно таким же он казался и 19 лет назад. Мотор попросил журналистов, работавших в черный уикенд на автодроме имени Энцо и Дино Феррари, рассказать о своих воспоминаниях.
Судьба пожалела их, и они не увидели, как машина врезалась в стену. Тренер вернулся на сцену в тот момент, когда автомобиль, отраженный от стены, уже двигался в противоположном направлении. Колеса летали в воздухе, и когда крушение наконец было на месте, голова водителя упала вправо.
Раньше было широко признано, что этого материала не существует. Когда Кабрини показал эту запись в отчете о продолжающемся расследовании аварии, Экклстоун категорически отрицал, что он когда-либо предлагал, чтобы была запись автомобиля Сэнни. Почему они так опоздали? Это не заняло много времени, - сказал Экклстоун. Фрэнк Уильямс получил ленту у нас через два дня после аварии. Он позвонил и спросил, есть ли у нас что-то, и мы передали ему это. Будет любой, кто будет отчитываться перед нами. Тем временем Кабрини заявил, что должен показать месяц упорства, чтобы сломать сопротивление Экклстоуна делу.
- Пятница -
29 апреля 1994 года
Нигаард: Тот уикенд начался для меня с того, что я увидел, как Айртон улетает на вертолете. Все пошло наперекосяк с самого начала. Группу журналистов, и меня в том числе, пригласили на мероприятие в Падую - на презентацию маунтинбайка, выпущенного под брендом Сенны. Мой рейс задержали, и из Милана я гнал по автостраде как сумасшедший. Но успел только к тому моменту, когда Айртон уже сел в вертолет. Протокольное мероприятие, но все равно: уикенд стартовал скверно.
Это было не качество, подходящее для телевидения. Поскольку Сенна завершает шестой круг, ускоряясь на выходе из правого поворота Трагуардо и уходя прямо, происходит временное нарушение изображения, но изображение стабилизируется, когда автомобиль приближается к Тамбурелло. Если вы не считаете, что уловка звучит, в последние секунды картина имеет удивительно хорошее качество. Перед автомобилем есть пустая трасса, и вы можете почувствовать, что Сенна осталась одна в мире.
Было легче верить в утверждение Экклстоуна, что редактор просто переключился на другую камеру, из которой изображение было более интересным на данный момент. После того, как редактор решил изменить сигнал, только Сенна знал, что что-то не так. Хотя Жюль не умер от своих травм, таких как травмы многих других водителей, обсуждавшихся здесь, его авария была предотвращена и предотвратима. Механизм травмы Жюля обсуждается ниже в соответствующем разделе: Замедление травм.
Васконцелос: Я думаю, не у меня одного было это ощущение. С самого начала все шло как-то неправильно. Я не могу объяснить что именно, но бывает такое: что-то не так, но что именно - непонятно. Атмосфера была напряженной. У Михаэля Шумахера было 20 очков, у Айртона - два схода. Он был раздражен, потому что считал, что Benetton играет не по правилам, применяет лаунч-контроль, трекшн-контроль. И он все чаще и увереннее об этом говорил - в Аиде он всю гонку наблюдал за Benetton Михаэля со стороны и в Имоле собирался рассказать об этом подробнее.
Предыдущие обновления были вызваны смертью другого молодого гонщика Шона Эдвардса. Смерть Шона, как и у Аллана Симонсена 4 месяца назад, была предсказуемой, предотвратимой и предотвратимой. Шон умер от внезапной травмы торможения, как и Аллен, причина смерти № 4 ниже. Необходимо понимать, что смертельные случаи из-за внезапных травм замедления обычно предотвращаются с помощью простых изменений в дизайне дорожек, чтобы обеспечить более постепенное замедление, а не почти мгновенное замедление. Тщательный взгляд на недостатки дизайна дорожки, которые позволили привести к смерти Шона и Аллена, приведен ниже в разделе «Внезапные травмы торможения».
Тогда в Формуле-1 все было не так хорошо организовано, как сейчас. Айртон был единственным пилотом, у которого был собственный пресс-атташе. После каждой сессии Сенна выходил из трейлера, садился на ступеньки и говорил: сначала на английском, потом на итальянском, на португальском. Но в пятницу мы его не дождались. Рубенс Барикелло почему-то решил зайти в поворот на 30 километров в час быстрее, чем обычно. И у него не получилось .
Шесть медицинских причин Гонки автомобилей Драйверы
В Разделе 4 мы более подробно рассмотрим смерть Аллена и Шона и придем к выводу, что это были предсказуемые и предсказуемые аварии, которые привели к смерти, которые можно было предотвратить и избежать. Травма тупой силы является медицинским термином для тупых предметов, ударяющих по телу с минимальным проникновением или без него. Травма тупой силы может привести к травме многих частей тела, и чаще всего это приводит к сломанным костям и различным повреждениям мягких тканей, а не смерти. Однако это не всегда имело место, поскольку травмы тупой силы были чрезвычайно распространены во всех формах гонок до внедрения ремней безопасности.
Нигаард: Я был в пресс-центре, и как только увидел аварию по телевизору, сразу схватил камеру и выбежал. Это случилось рядом с паддоком, и у меня была возможность сделать несколько снимков. Я сфотографировал как Баррикелло доставали из машины - та еще картина, но в итоге все обошлось. Он был в порядке, но Айртон уехал навестить его в госпиталь.
Универсальное использование ремней безопасности и усовершенствования конструкции ремня безопасности за последние 5 десятилетий спасло жизни бесчисленных гонщиков. Ремни безопасности удерживают гонщиков крепко привязанными к их гоночным автомобилям, не позволяя им вылететь из машины и ударить по неподвижным предметам. Травма тупых сил по-прежнему является одной из самых распространенных причин смертей гонщиков, но поскольку это требует, чтобы какой-то неподвижный объект попал в водителя, смертельные случаи при травме тупой силы гораздо чаще встречаются в гоночных машинах с открытой кабиной, где подвергаются части водителя.
- Суббота -
30 апреля 1994 года
Виньерон: Для меня лично то, что случилось в субботу, стало не меньшим шоком. Мы вели трансляцию с гонщиком Эриком Башларом, он помогал мне в этот уикенд. И мы вместе приехали в Имолу.
В четверг мы шли по паддоку, когда сзади его кто-то окликнул: Эрик, Эрик. Так мы встретили Роланда. Я лично не был с ним знаком, но Эрик захотел меня представить. Они жили с ним вместе, когда гонялись в Японии. Целый год в одной квартире.
Известные гонщики гонщика из-за травмы тупой силы
Проникающая травма - это медицинский термин для получения травмы, возникающей при проникновении снаряда или неподвижного объекта в тело. Проникающая травма также реже встречается у гонщиков, которые участвуют в гоночных автомобилях седана, где они защищены корпусом автомобиля от предметов, которые могут потенциально проникать в их тело. Как и травма тупой силы, универсальное использование ремней безопасности резко сократило количество травм и смертей от проникающей травмы по сравнению с ранними годами гонок.
Эрик замахал руками: О, Гаэтан, это мой большой приятель Роланд Ратценбергер.
Познакомились, он пригласил нас поужинать. Вечером мы пошли в моторхоум Симтек. Нормальный парень. Я не могу сказать, что мы стали друзьями или что-то вроде того. Но мы вместе сидели за одним столом в четверг, потом в пятницу. Впятером: я, Эрик, оператор, звукорежиссер и Ратценбергер. Говорили, шутили.
Конструкция салона автомобиля также отражает меры безопасности, предпринятые для устранения острых предметов, или предметы, которые недостаточно хорошо закреплены в кабине всех гоночных автомобилей. Проникновение травмы на конечность - это не смертельная травма, но проникающая травма в живот, грудь, шею и голову часто может быть фатальной.
Знаменитый гонщик гоночного автомобиля умирает от шейного отдела позвоночника и переломов черепа
Травмы шейного отдела позвоночника и, чаще всего, когда позвоночник прикрепляется к черепу, реже, чем когда-либо, прежде всего из-за обязательного использования устройств для удержания головы и шеи. 
Внезапные травмы замедления могут возникать у любого человека, который подвергается быстрому замедлению своего тела, например, во время лобового столкновения с автомобилем. Механизм травмы заключается в том, что тело принудительно прекращается, но содержимое полостей тела остается в движении из-за инерции; мозг особенно уязвим для такой травмы, как аорта.
Нигаард: Квалификацию я смотрел, находясь рядом с шиканой перед стартовой прямой. Минут через 15 после начала заездов появились красные флаги. Это был Роланд. Я оставался на месте, пока мы ждали рестарта. Через какое-то время я увидел, как Айртон подошел к медицинскому автомобилю поговорить с главным врачом Формулы-1 Сидом Уоткинсом. Официальной информации не было очень долго, но было понятно, что дело плохо.
Смерть водителей гонщиков из-за внезапного замедления Травмы мозга
Для этого обсуждения мы приводим примеры обоих типов. Замедление травмы головного мозга обычно приводит к субдуральной гематоме, в то время как повреждения торможения аорте обычно приводят к «перерезке аорты». 
Смерть водителя гонщика из-за внезапных травм замедления аорты и других твердых органов
Внезапное замедление может привести к тому, что аорта вырвется из своих вложений в верхнем сундуке.Васконцелос: Это был мой седьмой сезон в Формуле-1, и в первый раз кто-то из пилотов погиб в результате аварии. В это было сложно поверить, мысль не укладывалась в голове: Черт возьми, как так? От этого же не умирают. До этого летальных исходов не было восемь лет, после аварии на тестах Элио де Анджелиса. И тут...
Нигаард: Это очень странное совпадение, но моя первая гонка в Формуле-1 в качестве журналиста - это Гран-при Бельгии 1982 года, когда разбился Жиль Вильнев. Через пару недель после этого погиб Риккардо Палетти. Это была последняя на тот момент авария со смертельным исходом в ходе Гран-при. Но с тех пор действительно прошло очень много времени - 12 лет.
Огонь является очевидной причиной смерти гонщиков на гонках, но это очень редко. Это захватывающее и очень печальное видео показывает, что его друг и парень-водитель Дэвид Пэрли тщетно пытаются переворачивать автомобиль на своих колесах, чтобы освободить Уильямса, а затем попытаться погасить огонь. К сожалению, ни одна команда безопасности не прибывает в течение разумного периода времени, и другие наблюдатели не могут помочь.
Все были уверены, что Формула-1 - это безопасный спорт. Безопасные трассы, безопасные машины.
Васконцелос: Про нас, наверное, говорят правду: мы компания старых циников. Практически никто из нас не был знаком с Роландом. Он гонялся где-то в Японии, дебютировал в Формуле-1 в начале года за рулем одной из слабейших машин. Да, парня было жалко, но мы понимали: это новичок, возможно, он ошибся. Возможно, машина была не слишком прочной. Хотя даже если бы монокок выдержал удар, мозг вряд ли справился бы с такими перегрузками. Удар был диким: с 300 километров в час до нуля - за один сантиметр.
Современное топливо, топливозаправочное оборудование, топливные элементы гоночных автомобилей и конструкции автомобилей видели, что смертельные случаи от огня стали довольно редкими. Пожары наносят вред людям в ямах, а иногда и фанатам, но правила часто обновляются, а меры безопасности регулярно повышаются, чтобы уменьшить частоту всех пожаров в гоночных автомобилях и гоночных трассах и вокруг них.
Во время этих гонок водители гонщиков испытывают значительный стресс. Это может показаться болью в прикладе моим коллегам-водителям, но причины, по которым наши контрольные отметки проверены, ясны. Несколько раз в год водитель умирает во время вождения гоночного автомобиля, не ударяя ни о стену, ни разбиваясь. Гонки напряжены в наших сердцах!
Виньерон: Когда показали аварию , Эрик Башлар сразу все понял. Он обхватил голову руками, отключил микрофон, повернулся ко мне и сказал: Это конец, это конец. Он мертв.
Мы сейчас говорим, что Формуле-1, возможно, не хватает риска. Что машины стали слишком безопасными. Но когда ты сталкиваешься с этим... Ты просто не знаешь, что делать, что говорить, как продолжать работать. Я никогда не забуду этот ужин. Вечером мы пошли в ресторан рядом с отелем. Та же самая компания, те же люди. Все были тут, кроме одного. За весь вечер мы не сказали друг другу ни единого слова.
Нужно ли умирать гонщикам?
Четыре месяца спустя мои коллеги-водители спрашивают, что мы делаем сейчас, когда умер другой друг Шон Эдвардс. Они допрашивают, делают ли санкции те органы, которые управляют этими расами. Они пробуждают тот факт, что многие треки по-прежнему имеют один или два оборота, которые слишком рискованны, и их нужно решать.
Драйверы гонщиков более безопасны, чем когда-либо прежде, но есть еще работа, и некоторые из этих работ предназначены для самих водителей. Автомобили безопаснее, пит-стойки более безопасны, шлемы и костюмы более безопасны. Гоночные треки становятся более безопасными с каждым годом, но, к сожалению, эти изменения, по-видимому, происходят только после серьезного, если не летального краха. Удаление неподвижных объектов из потенциальной траектории гоночного автомобиля кажется удивительно интуитивным - настолько, что нет ничего удивительного в том, что многие водители разочарованы и злы.
Нигаард: Все казалось какой-то нелепой случайностью. Мир не перевернулся - мы думали, что до следующей такой аварии пройдет еще как минимум 12 лет. Все понимали: да, это новичок, да, это не самая хорошая машина - уже тогда начали говорить о том, что шасси не прошло краш-тест. Но на следующий день это случилось с лучшим гонщиком на планете.
Виньерон: В Имоле у меня должно было состояться интервью с Айртоном. Мы обо всем договорились еще до начала уикенда, но интервью откладывалось. Сначала из-за аварии Рубенса, потом из-за гибели Роланда - в итоге Беатрис, пресс-атташе Сенны, сказала: Нет, сейчас мы не сможем этого сделать, давай в Монако. Но она позволила поснимать его для будущего сюжета. После квалификации он пошел в здание управления гонкой - никто не знал об этом, но нас допустили туда с условием, что мы не будем задавать никаких вопросов. Но это и так было невозможно.
Мы были неплохо знакомы, потому что перед началом сезона Renault приглашала группу журналистов в Эшторил на встречу с Сенной, где мы могли немного пообщаться в неформальной обстановке - мы фактически провели три дня вместе. Но тем вечером он как будто никого не замечал. Мы снимали его, когда он выходил из пункта управления гонкой и на протяжении всего пути до боксов Williams: никаких эмоций, словно робот, в темных очках, он просто передвигался, ни на кого не обращая внимания.
Васконцелос: Удар был... никаким. Риккардо Патрезе бывал в переделках посерьезнее, Микеле Альборето, Нельсон Пике. И все вставали и выходили из машин сами. Мы к этому привыкли.
Когда Айртон вылетел, я лишь подумал: Три! Три схода подряд!
Михаэль лидирует, ты начинаешь считать очки, делать какие-то пометки для будущего отчета о гонке, а потом... Стоп, почему он не вылезает? Он хочет, чтобы гонку остановили? Он думает, что сможет стартовать еще раз? Тогда для этого была возможность - у команд были запасные машины.
То, что дело серьезно, я понял по реакции маршала. Первый человек, который близко подошел к Айртону, заслонил лицо руками. И ушел. Это не нормальная реакция. Он увидел что-то, что видеть не привык. Чем больше времени это занимало, тем четче мы все начинали осознавать, что последствия могут быть самыми серьезными.
Нигаард: Мы не могли общаться с оператором, потому что он не знал ни слова по-английски, а я не говорю по-итальянски. Пришлось объясняться жестами. Он почему-то мог слышать внутренние переговоры медиков и директора гонки у себя в наушниках. Через несколько минут после остановки гонки он побледнел и зажмурился. Я спросил: Ке? Ке? Он ответил: Кондиционе скарца, - я ничего не понял, развел руками. Тогда он провел ладонью по горлу.
Потом я второй раз за уикенд увидел, как Айртона уносит с собой вертолет.
Виньерон: Вся картина выглядела мрачно, а у нас не было никакой информации. Обычно ее стараются донести до комментаторов, но у нас не было ничего. Продолжать работать было очень сложно. Ты спрашиваешь себя: Что я здесь делаю? Я работаю комментатором, должен рассказывать людям о спортивном шоу, но второй день подряд вынужден говорить о том, что кто-то умирает. Я несколько раз отключал микрофон и звонил в Брюссель - спросить, что происходит: у них тоже не было новостей. Сначала ситуация была очень плохой, потом вроде бы стала чуть лучше, потом опять - критической. В итоге я оставил в кабине Эрика одного. Сказал ему, чтобы он просто рассказывал о том, что видит на экране. Сам отправился в паддок.
Васконцелос: Две трети журналистов в пресс-центре не смотрели трансляцию гонки. На некоторых телевизорах включили канал RAI, который вел прямой репортаж из госпиталя в Болонье. К нам приходили представители команд, не только Williams, всех остальных тоже - спрашивали, что нам известно. Но мы не знали, что ответить.
Боковые стенки защиты кокпита в Ф-1 ввели после аварии Сенны - в 1994 году голова пилота была защищена только шлемом
Гонка продолжалась, но к тому моменту многих просто охватила паника. Люди вскрикивали после разворота Пьерлуиджи Мартини. Его просто развернуло! Но люди хватались за головы и кричали. При этом ты должен был продолжать работать.
Виньерон: Мне хватило всего нескольких минут в паддоке, чтобы составить собственное впечатление. Я увидел постаревшего на 15 лет Алена Проста, лицо Герхарда Бергера. Не надо было ни с кем говорить. Только по их виду можно было все понять. Никто не говорил, что Айртон мертв - врачи еще боролись, хотя уже было очевидно, что его вряд ли удастся спасти.
Васконцелос: У Айртона был один хороший друг. Бразилец по имени Брага. Богатый человек, жил в Португалии, рядом с Эшторилом. Ему было за 70, но он был всегда бодр, подтянут. Ему было сложно дать и 50. Когда я вышел в паддок во время гонки, Брага выглядел уже на свой возраст. Бедный старик, который просто не знал куда ему идти и что делать. Герхард говорил ему: Мы должны достать машину, организовать вертолет, сделать то, сделать это. Брага как будто ничего не слышал, а увидев меня, спросил: Ты что-нибудь знаешь? Мы, конечно, слышали по RAI, что ситуация критическая, но я не смог этого ему сказать. Поэтому я просто ответил: Мне кажется, тебе надо поехать с Герхардом.
После аварии Айртона были вывешены красные флаги - повторный старт состоялся лишь через 37 минут
Потом я столкнулся с Педро Лами - он уже не участвовал в гонке после своей аварии на старте. Он спросил, какая у нас есть информация. Я сказал: Мне кажется, это конец. Он не хотел соглашаться. И я предложил ему поехать в госпиталь вместе с Брагой и Герхардом. Ему нашлось место на заднем сиденье.
Нигаард: Удивительно, но в самой Имоле информации не было никакой. После гонки прошла пресс-конференция с тремя призерами, как обычно. Никто ничего не знал, хотя было понятно, что надежды мало. Но ожидание после этого продолжалось еще несколько часов. Я был постоянно на связи с моими коллегами с телевидения Дании, но они знали не больше меня. Все звонили нам, но на трассе не было новостей.
Только после шести вечера по громкой связи объявили: Врачи констатировали его смерть, - не упомянув даже имени. Все было понятно и так.
Васконцелос: Это обычная ситуация по воскресеньям: вечером в пресс-центре тихо, все заняты делом. Но тогда не говорил вообще никто. Я вроде бы и помню этот день, но как-то смутно. Как после сна: когда ты не уверен, произошло ли это на самом деле. Я уехал с трассы в четыре утра. До этого писал, писал, писал. Клиенты звонили и хотели больше материала. Мне кажется, за одно воскресенье я был в радиоэфире дольше, чем за предыдущие два-три года.
Конечно, сложно продолжать. Но тогда я сказал себе: Надо закончить работу, с самим собой я разберусь как-нибудь потом. Я думаю, так поступили многие.
Виньерон: Я уехал с трассы так и не дождавшись официального объявления. Только в отеле мне позвонил редактор и сказал: Завтра мы должны выпустить часовую программу про Сенну. Больше ничего объяснять было не надо. Программа в итоге вышла только во вторник. Это был хороший фильм, но после него я был полностью опустошен.
Автомобиль Williams FW16 - последний в карьере Айртона Сенны
Васконцелос: Когда мы улетали в Португалию с другими журналистами, кто-то сказал, что нам всем стоит отправиться в Сан-Паулу на похороны. Но я для себя сразу решил - нет. Я не хотел больше иметь ничего общего с Формулой-1. Потому что это были три дня в аду. И многих журналистов я больше ни разу не видел в пресс-центре. Японский фотограф, который работал с Айртоном долгое время, приехал на следующую гонку в Монако просто для того, чтобы со всеми попрощаться. Многие ушли из профессии. И мы были злы на организаторов, потому что в Монте-Карло в пресс-центре было полно новых людей. Мы писали о спорте, а они ждали крови… \m
