Очерк четвертый. ЖАТВА И ХРАНЕНИЕ ЗЕРНА. ЛЕН ДОМАШНИЙ И ТОВАРНЫЙ. КОНОПЛЯ
Бабки, суслоны, крестцы
Основные зерновые культуры (рожь, овес, пшеницу, иногда ячмень) по всей России жали серпами и вязали в снопы (см. рис. 9). "Жнец делает сперва, - писал современник об этих работах в Тверской губернии, - из того же хлеба... пояс и на земле оной расстилает, потом жнет, набирая столько в руку его, сколько захватить может, и таковыя наборочки кладет на пояс до тех пор, покуда не увидит, что сноп полон.
Тогда связывает поясом и ставит на землю колосьем вверх. Снопы, так оставленные, стоят часа два, три, а иногда и до самого вечера. А тогда забирают их и кладут в крестцы". Чисто внешне все это выглядит крайне просто (см. рис. 10). На самом же деле, за каждым движением жницы или жнеца стоит опасность потери зерен. Шанс этой потери А.Т. Болотов видел в каждом жесте: "С какою проворностию захватывает жнец в пясть свою былины. С какою силою срезывает их серпом; как машет срезанными из них, покуда нажнет полную горсть, и с какою силою кладет или паче бросает их в кучку для собрания снопа целого; и сколь многократное и сильное потрясение должны при сем одном случае вытерпеть колосья".. "Посмотрите, как жнец станет вязать сноп и как потом таскать их в кучи и складывать в копны... Посмотрите, не потащат ли бедные снопы не за волосья, а за гузу". Иначе говоря, жатва была крайне напряженной, требующей ежесекундного внимания работой. Сноп обычно был размером в 5 горстей (наборочков).
Во время жатвы готовые снопы в Нечерноземье ставили первоначально в суслоны или бабки. В пределах Архангельской губ. они были в 8, 10 и 13 снопов. В Тверской губ. суслоны, как правило, состояли из 10 снопов (Ржевский, Краснохолмский, Весьегонский, Вышневолоцкий, Осташковский, Старицкий и Бежецкий уезды). 
В Тверском уезде и в некоторых уездах Московской губ. (Московском, Серпуховском, Клинском) бабки ставили из 15 снопов.
Из суслонов снопы перекладывали в крестцы (см. рис. 11). В Тверской губ. крестец формировался из сложенных плашмя на поле четырех снопов крестом, где колосья располагались в перекрестье (отсюда "крестец"). Один крест из 4 снопов образовывал нижний ряд, а всего в крестец клали 20 снопов (в 5 рядов) . И этот обычай был всюду: и в Московской, и в Тверской губерниях крестец слагался из 20 снопов. Нижний сноп (двадцать первый) в основе крестца перегибался вдвое и клался к земле огузьями ("вязкою"). В Старицком уезде Тверской губ. крестцы были огромными - в 50 снопов. В целом же в Центральной России в крестец шло 12-14 снопов, то есть он был в 3-4 ряда, сверху крестец покрывали еще одним снопом колосьями вверх. Иногда крестцы именовали копнами. По свидетельству А.Т. Болотова, копны были разных размеров: 1) в 15-17 снопов, 2) в 52 снопа и 3) в 60 снопов. Если в Подмосковье, как и вообще в Нечерноземье, при жатве сразу же сами жнецы вязали снопы, ставя их стоймя, то южнее Калуги и далее на юг уборка была несколько иной. В. Зуев, в частности, пишет, что "во всем Калужском уезде... сельский образ в убирании хлеба... совсем особливый от московского. Оный различествует не только величиною снопов, которые по большому плодородию несравненно больше, так что два оных едва сильному человеку стащить можно, но и кладкою в копны. Бабы по снятии хлеба серпом раскладывают его по полу, чтоб он сох на земле на воле. Потом его вяжут в снопы и оные кладут крест на крест колосьем врознь". Упор в технологии этого вида сделан прежде всего на сушку колосьев. Поэтому сжатые горсти и снопы долго лежат не связанными, поэтому и крестцы кладутся по-особому, так что два снопа, положенные друг на друга крестом, торчат колосьями наружу. 
В большинстве черноземных районов четыре таких огромных снопа вместе с пятым, поставленным "крышей", образовывали копну. В Оренбургской губ. их звали "пятками". Обычно копны стояли недели две для перевяливания попавшей в них травы и подсушки соломы. Однако в той же Оренбургской губ. "пятки" уже вечером того же дня перекладывали в скирды или копны. В северных районах, в условиях большой влажности (Вологодская губ. и др.) снопы формировались в "суслоны", где стоймя помещалось, включая навершие, 17 снопов. В Олонецких землях в суслон клали всего 10-12 снопов. В Холмогорском районе в суслоне было от 8 или 10 до 13 снопов, но потом снопы развешивали по шестам. Только потом клали в кучи или кладни. В Шенкурске в суслон кладут 10-13 снопов, а ячменя по 7-8 снопов. На Урале, в Пермской губ. снопы клали, как и в Центре России, в бабки ("бабками называются: снопов 12 ставят вместе, [а] сверху закрывают тринадцатым"). Такие бабки ставили в Пермском, Обванском, Оханском уездах. В поле бабки обычно стояли недели две и более, "чтобы солома и трава завяли". Это время используется земледельцами для второй вспашки под озимь. В Ирбитском у. снопы складывали в суслоны (озимые - по 6-ти снопов, а яровые - по 10-ти снопов в суслон). В ведро, т.е. в ясную погоду, суслоны стоят здесь всего 4 дня и лишь в ненастье - по неделе и более.
Скирды. Одонья -
хранилища под
открытым небом
В Центре России, в частности в Переяславской провинции, копны снопов также стоят 2, а иногда и более недель. Из копен хлеб перевозили на гумно и клали стога и скирды с "одоньями" или без них. Одонье - специальный настил из жердей и плетеного из сучьев пола, поднятого над землей на три четверти аршина и выше. Столбами-опорами одонья могли служить бревна или дерновые столбы. В Костромской губ. в круглые одонья помещали от 2-х до 3-х тысяч снопов. В Тверской губ. в копны укладывали по 1-1,5 тысячи снопов, а в скирды - по 4,5 тыс. и по 8 тыс. снопов. Там, где места низкие, как в Осташковском у., снопы убирают в "за[го]роды" традиционной конструкции. "В гумне ставятся два высокие столба продолбленые, один от другого в 4-х и 5-ти саженях, сквозь которые продеваются толстые жерди: одна от другой по аршину до самого верха. Жердей кладется до десяти и более. На оныя убирают снопы, укладывая с обеих сторон колосьями в середину. Таким образом укладенные снопы сверху до низу представляют стену. А загороды перед копнами и скирдами имеют ту выгоду, что хлеб на оных, хотя бы и складен был и мокрой, не слеживается, ибо, лежавши тонко и между жердями, имеет довольно пустоты для прохождения воздуха". Вполне возможно, что в нечерноземной и дождливой по летне-осеннему времени обширной зоне такие загороды были повсеместны, так как обеспечивали хлеб от загнивания.
Крестьяне же, как правило, клали снопы в копны, а помещики в скирды. Скирд в Оренбуржье клали в два ряда снопов зерном внутрь. Длина скирды была произвольной. В так называемую "большую кладь" загружалось около 200 телег снопов, в "одонье" шло от 80 до 100 телег снопов25 . Видимо, такого же рода "клади" были в употреблении в Пермской губернии. Располагались они либо на гумнах, либо, если пашни отдаленные, то прямо на полях. От скота их огораживали "остожьями". В телегу ("одрец") помещались примерно три суслона или около 50 снопов. Во второй половине века телеги были и четырех- и двухколесные (см. рис. 12).
И. Комов резко критикует русские телеги: "Наши телеги очень худы; во-первых, чрезмеру малы; во-вторых, или диравы, или мелки". Основные элементы телеги: "четыре колеса, две оси, четыре чеки, тяжи, подтяжки, оглобли" , "колеса у них чрезмерно низки" и т.д. Но тем не менее такие телеги были всюду. А полсотни лет пораньше их решительно внедряли в хозяйство вместо двухколесных. Так, в инструкции П.М. Бестужева-Рюмина управителю его имения под Череповцом (1733 г.) сказано: "Телеги, конечно, которые были одры двоеколесные, все изрубить без остатку, а держать телеги четвероколесные, что самим будет прибыльнее и лошадям легче. А ездить - с возжами, а будет верхом - подстилая подушку или войлок. А для навозу хотя и держать по одной малой телеге по одноколеске, возить навоз..." В Костромской губ., например, "особливые составляются повозки на 4-х колесах с их осями, кои берут из под обыкновенных телег. На оси кладут рамы, у коих по концам стоячие бруски перевязаны вверху поперечными, вышиною, сколько должно вместить на нее снопов. Таким образом с передней и задней стороны оными рамами снопы на ней удерживаются. А кладут их с обеих боков колосьями в средину повозки, чем сберегаются зерна, чтоб не высыпались. На кладенной воз прижимают сверху вдоль толстою жердью или веревками. Сколь сия повозка в сложении своем проста, столь для прямого своего на осях основания и длины не подвергается, едучи по неровной пашне, быть опрокинутой, ибо передняя ось не [с]только отягощена, как у обыкновенной телеги, а потому и лошадь в ней вести может больше"*1*
.
Особо драматична была перевозка снопов на гумна в черноземных степных районах, так как сама процедура влекла огромные потери зерна. А.Т. Болотов писал по этому поводу, что обколачиваются "бедные снопы и при накладывании их на телеги, и при увязке снопов, и паки при складке скирдов и вскидывании на одонье... А во время самого везения на телегах посмотрите, какое трясение, какие толчки и какое отрепывание колосьев об колеса и бирюльки происходит". В степных уездах "ужасное... множество всякого рода хлебов пропадает... от того, что пашенные поля в иных местах лежат весьма далеко (до десяти верст и более, - Л. М.) от селений".
В Вологодском краю первый нижний ряд скирда ставили вверх колосьями на "вязку" ("огузья"). Остальные клали плашмя колосом внутрь. Формировали скирд обычно 2-3 человека, стоя на самом верху. Сверху стлали ряд снопов колосьями вниз. Так начиналось формирование "навершия" или соломенной непромокаемой крыши скирда. Каждый скирд вывершивался опытными скирдовщиками. Сверху скирд укрепляли жердями. В Воронежских краях, по свидетельству И.А. Гильденштедта, хлеб клали в стога в форме усеченного конуса. Такой стог имел в окружности около 10 саженей. Стога ставились на досках в 25-33 см от земли (т.е. на одоньях). Так же как в скирдах, в стогу снопы укладывались внутрь колосом; сверху стог покрывали соломой ("вывершивали"). И.А. Гильденштедт подчеркивал, что "если умело поставить стог, то хлеб сохраняется в нем невредимым около 10 лет и все еще бывает пригоден для посева". Гильденштедт считал скирдование и стогование хлеба лучшим способом его хранения (лучше, чем в амбарах) (см. рис. 13). 
Того же мнения придерживался и И. Комов: "Самый простой и лучший способ есть тот, чтобы беречь его (т.е. хлеб, - Л. М.) немолоченный в скирдах, на столбах складенных", "сим способом... множество хлеба на многа лета сберечь можно без повреждения".
Хранение снопов в одоньях и скирдах характерно для южных, заокских земель. Как заметил А.Т. Болотов, обычай "сей происходит от подражания обыкновению наших предков - беречь хлебы по нескольку лет в скирдах и одоньях немолоченным". Во второй половине XVIII в. это "обыкновение" - уже "далеко не так повсеместно, как было в прежние времена "не только у помещиков, но и у самых крестьян, а особливо однодворцев". Вероятно, основной фактор, ведущий к исчезновению этого обычая, - рост товарности крестьянского хозяйства, необходимость для хозяина хлебного урожая знать, сколько же у него реального запаса зерна. Имея хлеб в скирде, на это трудно ответить. Да и за несколько лет это "богатство на показ" "со всяким годом приметно уменьшается". В степных краях, там, где сохранялось еще натуральное хозяйство, большая часть жителей "не делает с осени ни малейшего рассмотрения, сколько у них всего хлеба намолотится, сколько им потребно на годовой расход и сколько у них за расходом останется". "В случае хорошего урожая... ни мало не берегут онаго", "тратят много без всякой бережки и множество излишнего" (здесь А.Т. Болотов имеет в виду прежде всего тамошних помещиков): "и скоту, и дворовым, и диким птицам дают волю обивать и выклевать его в своих одоньях и гумнах". Нередко и свиней кормили целыми снопами. В итоге запасы кончаются задолго до нового урожая.
Косьба яровых
Как известно, указами Петра I в практику сельского хозяйства была внедрена косьба яровых хлебов косами со специальными крючьями на древке для одновременного с косьбой сгребания хлеба в рядки (см. рис. 1). К середине XVIII в. этот способ уборки прочно вошел в крестьянский быт. В Воронежском у. хлеб жали серпами, а "при большом урожае - косами", гречу и жали серпами, и "косили косою с граблями" (т.е. вышеназванной конструкции). 
Горох же, как лен и коноплю, теребили руками. Интересно, что даже столь недавнее новшество по-разному прививалось и закреплялось традицией. В соседнем с Воронежским у. Задонском уезде, наоборот, при урожае хлеб жали серпами, а в неурожай - косили косами. В Калужской провинции в 60-х гг. XVIII в. такими косами косили овес и гречу. Во Владимирском уезде косою косили гречу, чечевицу и горох. В Каширском у. - овес, гречу и "худой ячмень". В Оренбургской губ. - гречу и горох. Горох часто косили и простыми косами. В Костромской губ. горох теребили (драли руками), а косили простыми косами низкорослый овес и любую гречу. При косьбе овес, гречу и горох сушили в скошенных рядах. Овес только потом вязали в снопы. Горох же и гречу сгребали прямо в копны. Во Владимирском у. в копны ставили гречу и чечевицу, а горох - на "козлах, сделанных из кольев", в Кашинском у. Тверской губ. для сушки гороха делали полати, называемые "островом". В Оренбургской губ. гречу также не вязали в снопы, а сгребали в копны, горох сгребали в так называемые "шиши". Чечевицу, горох и мак, как правило, молотили прямо в поле. Особого внимания требовала в Оренбуржье жатва ячменя: "жнут (его, - Л. М.) всегда в прозелень, для того, что у спелого солома и колос пополам ломятся и спадают". Жнут его серпом и расстилают горстями, чтобы дозрел. Потом вяжут в снопы ржаной соломой или осокой и ставят в так называемые "боровки". После сушки везут на гумно и формируют клади или одонья.
Практичность хлебных ям
Одонья и скирды не единственный способ хранения зерна. Во Владимирском у., в частности, в скирдах и одоньях держали лишь основные серые хлеба - рожь и овес. А пшеницу, ячмень, гречу, чечевицу хранили в обмолоченном виде в амбарах". Практически так было всюду в Нечерноземье. В Смоленщине и в южных черноземных районах зерно хранили в земляных ямах. Для устройства таких ям нужен был непременно глинистый и сухой грунт. Наиболее подробное описание устройства такого зернохранилища дает И.А. Гильденштедт. "Отверстие ямы бывает в 3 фута длины (около метра, - Л. М.) и 4 фута ширины"*2*
("отверстие делают так велико, чтоб свободно одному человеку проходить можно было"). Под землею яма расширяется "по произволу". Прежде чем высыпать в нее хлеб, она "накаливается и таким образом высушивается" *3*
("покуда прогорит по стенам на четверть и сделается как железная изгора"). В Кромском уезде Орловской губ. такие ямы роют обычно у тока. Причем "вырывают они не всегда на высоких местах". Больше того, иногда роют хлебные ямы "и в гумне, и во дворе". Глубина ямы более двух саженей, то есть около 4,5 метров. Засыпанный в нее хлеб покрывается соломой, и отверстие крепко забивается землей *4*
(или закрывается плотно досками и землей). В каждую из таких ям вмещается до 300 четвертей хлеба (около 40 тонн). "По словам жителей, хлеб может храниться в них невредимо лет десять; для посева же он уже через 3 года едва годится". По другим сведениям, годность на семена может быть до 30 лет. В том же районе в Гремячем или в Печерниках, как сообщает А.Т. Болотов, нашли старую яму с рожью, и "она совсем цела и невредима". А хозяев ямы не нашли: так давно она была заложена. Тот же автор сообщает о распространенности земляных хлебных ям "в разных местах за Курском" и в Малороссии. Популярность хлебных ям на юге, где лес был очень дорог, подтверждает и А.В. Друковцев. Если И.А. Гильденштедт отмечал, что бывали случаи, когда зерно оставалось съедобным и через 15 лет хранения, то А.Т. Болотов со всей определенностью утверждает, что "в таких ямах лежит он (хлеб в зерне, - Л. М.) лет сто без повреждения и без опасности от пожара" при условии устройства ямы непременно "на высоком и сухом месте". Гарантия от пожара была в конечном счете самым большим достоинством этого хранилища.
Но главный феномен хорошо сработанных зерновых ям заключался в том, что они хранили и не высушенное, сырое зерно. М.Г. Левкович пишет, что бывает иногда, что пшеница, рожь и другие хлебные зерна кладутся в ямы не только сырыя, но даже и перемешанный с снегом, что случается от того, когда молотьба оных произведена была в зимнее время и в открытых крестьянских токах без осторожности от метелей и в ту же зиму оныя вложены". Такое зерно "высушивали" сами ямы, и оно хранилось несколько лет. Однако после семилетнего хранения подобное зерно уже отдавало в хлебе "противным погребным духом".
Овины и подовянники
Обмолот снопов в большинстве районов России, кроме черноземных и степных, был сопряжен со специальной процедурой сушки снопов в так называемых овинах, так как зерно в колосьях в климатических условиях Нечерноземья не дозревало (впрочем, традиция сильна, и овины действовали даже в Воронежском уезде). Широко распространенные по всему Нечерноземью вплоть до Урала овины в России XVIII в. были двух основных типов: с подовинником и без него. Вот, в частности, как описывает овин в районе г. Твери С.Г. Гмелин.
"Сперва копают яму, которая называется подовинником, и дабы земля в ней не осыпалась, то опускают сруб. Над ямою кладут толстыя и долгая перекладины, которыя ее совсем закрывают, а для пропущения воздуха оставляются по сторонам продолговатый отдушины. Сверх ямы ставят потом деревянную избушку и покрывающий ее потолок обмазывают глиною, а находящиеся по обеим сторонам отдушины закрываются двумя досками так, чтобы вдоль оставалась скважина, через которую может проходить воздух. Сии скважины называются пазушина. И с обеих сторон кладется поперек их пластина. А на сей лежат тонкия гладкия жерди, отстоящий на поларшина. Сии тонкия жерди называются колосниками. В поставленной поверх ямы избушке ставят впрям снопы один на другой: и как накладут ее полну, то, скрыв окошечки, разводят в яме огонь... Поднимающийся жар, проходя сквозь пазушины, сушит сырой хлеб". Там, где близко стояли грунтовые воды, и вообще в низких местах овины строили без подовинников. В этом случае овин строился "гораздо выше обыкновенных, по крайней мере, в 33 ряда такого лесу, каков заборник, и вместе с подовинником". На подовинник отводилось нижнее пространство овина: "с низу на 14 ряду настилается в овине потолок, под которым огонь разводится просто на земле". "В потолке провертываются дырочки, дабы жар и дым через них проходили и снопы сушили". Видимо, такого же типа овины были в пойменных районах Костромской губ. Их строят, не копая ямы для подовинника, но делают выше сруб и пол, под которым раскладывают огонь на поверхности земли". Овины обоих типов были крайне опасными сооружениями, и при сушке снопов необходим был постоянный сторож, следивший за огнем. Поэтому в северных районах стала распространяться практика постройки в подовинниках печей. В той же Костромской губ. "некоторые земледельцы в овинах делают печи, но без труб, из коих дым и тепло проходят вверх к насаженному хлебу". В Архангельском у. эти печи клали из серого камня, а на Мезени "овины имеют сбитые из красной земли печи, не подверженные пожару". Вверху овина температура доходила в среднем до 50-55°, в средней части до 38-39°, а у пола 12-14° Цельсия. При этом условии семена сохраняли всхожесть. Срок сушки в разных местностях при разных модификациях овинов был разный. В южной части Олонецкой провинции в овине сушили 3 суток, иногда несколько меньше (если снопы не плотные и не большие). Хорошо выстоявшийся в крестцах хлеб мог высохнуть при хорошем жаре за 8-9 часов.
Обычно овин загружали с вечера, а ранним утром начинали молотить. В Переяславль-Залесской провинции "всякой хлеб сажается для сушки в овин всегда с половины дня и сушится... ночным временем, который в ту ночь часов в 8 высушивается, а часа за 3 до света начинают молотить... даже до половины дня".
В 80-х годах в некоторых уездах Московской и Тверской губерний стали появляться овины с печами, которые клали в подовинной яме, а сбоку овина рыли "приемник" для доступа к печи. Такие овины с печами отмечены в некоторых селах Можайского уезда, а в Зубцовском у. Тверской губ. "овины здешния делаются большею частию с печами и приемниками". Однако правилом оставался овин без печи с открытым огнем в подовиннике (см. рис. 14), что вызывало частые пожары, которые уничтожали целые селения. В XVIII в. в помещичьих хозяйствах с 80-х годов уже широко распространились вместо овинов "риги", то есть сушильные сараи со специальными печами. Причем практически одновременно помещики строили и молотильные сараи (Московский, Серпуховской, Клинский уезды Московской губ.), а в Тверской губ. у помещиков строились риги и крытые гумна (Осташковский, Краснохолмский, Калязинский, Старицкий уезды). В Весьегонском у. по левую сторону р. Мологи, к Вышневолоцкому у. "как у помещиков, так и у крестьян, а особливо у кореляков риги, и гумна крытые и мощеные". У помещиков и корел Вышневолоцкого уезда также были ригн и крытые мощеные гумна. Мощенные досками тока были большой редкостью, так как стоили дорого и всюду крестьянские тока были грунтовыми, лишь с уплотненной, "убитой" площадкой. Но земляная основа была все же мягкой, и зерно плохо вымолачивалось. Больше того, в степных краях оно густо обволакивалось черноземной пылью. На севере, в Холмогорском у. наряду с овинами были и риги. Молотильные сараи и крытые гумна - это огромные крытые тока с двумя воротами. Такие были распространены в Нечерноземье и даже в Заволжье и Оренбуржье, где их, правда, было, по свидетельству П. Рычкова, еще довольно мало. Крытые тока были и в Тульской губ., но использовались только в непогоду. В овины обычно загружалось от 300 до 400 снопов ржи или пшеницы, овса около 500 снопов, а если снопы мелкие, то до 600-700 снопов и больше.
Молотьба и разбор обмолота
Молотили, как правило, на открытых токах. Работали в овине и на току 6-8 человек. "Сушильщик опускает из овинного окошка снопы, которые выстилаются на токе в 2 ряда колосьями в средину и молотятся дубовыми цепами, проходя раза по 2 и по 3 с одного краю на другой (см. рис. 15). Потом переворачиваются на другую сторону и опять молотятся". Потом "разрезывают ножем поясы у снопов и опять молотят, ударяя цепом уже не по колосьям, но по огусьям, ибо и в оных мелкия соломенки с колосьями имеются. Напоследок берет один мужик грабли, коими перебивает солому, отбрасывая оную по небольшому количеству молотильщикам, которые оную еще несколько раз цепами бьют. И тогда уже, усмотря, что ничего зерен в колосьях не осталось, сгреблют солому". Зерна вместе с отходами молотьбы сгребали в ворох. 
Солому сгребают отдельно, как и пустые колосья, которые хранили в прутяных корзинах-плетюхах. Зерно из вороха веяли на открытых токах при хорошей, умеренно ветреной погоде. Веяли деревяными лопатами, кидая по ветру. Крупно, полновесное зерно, падавшее сразу же, называли "семянным", падавшее подальше в Тверской губ. называли другое, а мелкие зернышки, отлетавшие дальше всего, - "ухвостное". Еще дальше приземлялась "мякина", т.е. чешуя, сбитая с зерен. Наконец, последний вид отходов - "спашки" (зернышки костеревых семечек, мышиного гороха, сметаемые с провеянного зерна тоненькими метелочками). "Стлань" или "посад" из снопов могли молотить и 3-4 раза, смотря по крепости колосьев. Снопы пшеницы и ячменя, кроме того, еще и толклись в специально сметанных после молотьбы цепами "в размах" узких грядочках. Вся работа требовала большой тщательности и труда. А.Х. Болотов отмечает громадную трату времени на веяние зерна. Мало того, что надо было выжидать погоду, на четверть зерна (8 пудов) иногда требовалось 4-5 часов работы. При плохом ветре приходилось перевевать 3-4 раза. И. Комов подчеркивал огромную трудоемкость сушки в овинах и молотьбы. Однако даже большие затраты труда часто были бессильны сделать зерно более или менее чистым. В тех случаях, когда ветра вовсе не было, лопаты очень плохо помогали делу. Зерно, а потом и мука были полны примесей (спорынья, от которой мука становится "темна и синевата", головня, которая остается в пшенице, костер во ржи и т.д.). Еще один важный недостаток - выход копченой соломы, как ржаной, так и яровых хлебов. Копченая солома была плохим кормом для скота. И все же достоинства такого рода обмолота, пожалуй, покрывали его недостатки. Первое из них - возможность молотить хлеб по мере надобности в течение осени и даже зимы. Так, в Архангельском у. и Холмогорах молотили обычно зимой как в крытых, так и открытых гумнах, а в Шенкурске и Онеге - на открытых гумнах (см. рис. 16).
На Мезени же молотили даже осенью в крытых гумнах. Нередко зимнее молочение происходило на заледенелом току. Иногда молотили просто на льду. Второе достоинство продленного обмолота - наибольшая сохранность урожая. Нередко хлеб оставляли в овинах на длительный срок, но осыпавшееся зерно все шло в дело. Третье - тщательно высушенное в овинах зерно долго не портилось и даже иногда годилось на посев.
Обмолот на Черноземье
В Черноземье обмолот шел на гумнах (и на полях), на открытых токах. Первое появление их наблюдалось уже около Коломны. Высохшие на поле снопы или сразу, или из скирдов по мере надобности молотили так называемым "сыромолотом" обычными дубовыми цепами "в размашку". Процедура обмолота была той же. Но современники вместе с тем отмечали, что такой способ обмолота давал больше потерь зерна (оно не вымолачивалось до конца). Кроме того, сыромолотное зерно при неблагоприятных условиях могло скорее портиться, чем высушенное в овинах. Молотьба "сыромолотом" могла быть только при хорошей сухой солнечной погоде. "Но кому из деревенских жителей неизвестно, коль часто она нас обманывает и непогоды, застигая посреди самой работы, не только изгаживают нередко наши хлебы и делают их к лежанию непрочными, но, принуждая работных людей поспешать, подают чрез то повод к недомолачиванию дочиста и к великим растерям". В то же время устройство крытых токов или молотильных сараев было мало кому под силу, так как в степных местах был острейший дефицит леса. В итоге обмолот затягивался, а непогода приводила к тому, что крестьяне "сами при множестве хлеба часто сидят без онато и претерпевают зимою голод и нужду единственно от того, что зимния непогоды молотить его их недопускают". В районах Тамбовской, Воронежской губернии молотьба была, как правило, по окончании зяблевой пахоты. Главным образом это декабрь - февраль. Сыромолотом в большинстве районов России получали также семена на посев.
Особенности агрикультуры и уборки льна
Ряд местных особенностей в агрикультуре в середине и второй половине XVIII в. формируются и под влиянием новых факторов, в основе которых лежат явления, генетически связанные с рынком. В свое время И. Комов писал: лен и коноплю в России много "сеют и за обеими ходить толь хорошо у нас разумеют, что мы большую часть Европы снабдеваем оными".
Можно сопоставить разницу влияния на агрикультуру возделывания одного и того же сельскохозяйственного продукта (продукта земледелия) розных факторов - традиционных и новых. Ярче всего это видно на культуре возделывания льна. Андреи Тимофеевич Болотов в свое время проделал такое сравнение, взяв два района - Каширский уезд (тогда еще Московской провинции) и Псковщину. В Каширском уезде лен разводили в силу так называемых "домашних потребностей". Это был элемент воспроизводства натурального крестьянского хозяйства. Природно-климатические условия этого района для культуры льна были не весьма благоприятны. Земли большей частью покатые, почва серая с подслоем глины (так называемой "хомяковины"), мешающей плодородию. Лен на такой почве короток стеблем (27-36 см), и былинка его довольно тонка. Часто он затягивается илом и пропадает. Сеют лен в Каширском уезде в полях трехпольного севооборота на ненавозной, "простой, только двоеной земле". Да и в яровом поле специально для льна землю не выбирают. Сеется лен либо по вспаханному сохой, т.е. по бороздам, полю с последующим боронованием, либо при посеве ограничиваются простой заборонкой. Время сева общее для всех яровых культур, очередность высева которых отчасти определяется и важностью в хозяйстве. Чаще сев бывает рано, примерно ri половине мая (Болотов считает лучшее время сева льна около 20 июня). Густота сева очень большая, поэтому лен растет с тонким стеблем. Густота высева, возможно, объясняется тем, что лен в этих краях забивает сорняк "роженчик", который мало отличен внешним видом от льна. Кроме того, сами крестьяне стремятся к тому, чтобы стебель был тоньше, а стало быть, и пряжа. Теребят лен, когда созревают головки. Его сразу везут на двор и там "растыкивают по кольям" на несколько дней для первой обсушки. Потом снопики льна сушат в овинах, а иногда и в избах (см. рис. 17).
Затем лен молотят, собирая семя. После этого лен выстилают на лугу на 3 недели или несколько дольше. Лежащий лен периодически переворачивают, однако иногда он на стлище загнивает. Далее следует сушка в овинах или избах. Наконец, лен мнут мялками, треплют, чистят и вяжут в вязки *5* .
Эталон агрикультуры - "псковик"
На Псковщине процедура возделывания льна гораздо сложнее и требует не столько большего времени, сколько внимания и тщательности в крестьянском труде.
Во-первых, для льна выбирают особую землю. Вблизи селений ("в ободворках") это лучшая земля - чернозем, серая, на худой конец - "суглея". Сухая и гористая земля не годилась. Лучше всего считались низкие и влажные почвы. Часто под лен выделяли "новины", т.е. луговые земли и пожни.
"На пашенной же земле, - писал А.Т. Болотов, - пашут и боронят... три раза и потом по забороненой в третий раз сеют и заборанивают в четвертый раз". На мягких землях ограничиваются двоением, но при многократном ("прилежном") бороновании после каждой вспашки. Сроки сева разные для разных почв - на глинистых и худых - около 4 июня, на "доброй земле" - около середины июня (т.е. за 7 и 9 недель до Ильина дня). Сеют в тихую погоду, утром или вечером, не сразу после дождя, но и не в сушь. Сеют редко, не горстью (пястью), а тремя первыми пальцами. Там, где четверть овса сеялась бы, льна сеяли четверик, т.е. один пуд. Лен вырастает высокий с толстым стеблем (естественно, во многом помогает здесь прополка). С десятины урожай семян сам-3, сам-4, а волокна до 10 пудов (в урожайный год). В жаркую сухую погоду "берут леи еще недозрелой, когда только нижние листочки станут обваливаться". Снопы вяжут под самыми головками и у комля. Затем при хорошей погоде ставят в бабки по 10 снопов. После обмолота головок наступает операция мочки льна для получения особого бело-серебристого оттенка будущей пряжи. Для этого свозят лен к реке и выбирают тихие заводи (течением обычно несет песок, который "переедает" волокно). В крайнем случае мочка производится в больших лужах, калугах, прудах. Кладут снопы рядами в воду друг на друга головками к берегу. Сверху накрывают хворостом и жердями и даже камнями. Через 2 дня, когда лен вздувается, его топчут ногами и погружают глубже в воду. Срок мочки зависит от погоды (5-9 дней). Болотов пишет о том, что крестьяне контролируют ход вымокания льна следующим образом. Берут прядок по 5 или 6 и гнут их, следя, ломается ли оболочка ("костер") вся от корня до вершины или нет. Иные поступают иначе. Берут по 10 прядок и бьют ими трижды по воде. Готовое волокно отделяется от костера целиком и делается как паутинка. Готовые снопы льна вынимают на берег и на сутки ставят стоймя к специальным кольям для подсушки. Потом выстилают на пологих, закрытых от ветра лугах, стараясь не перетолстить стлани, т.к. при толстом слое белизна льна не удается. Лежит лен недели 2-4. И снова точный срок зависит от проб. Пробные снопы сушат в избах и ломают, следя, "целыми ли трубками выпадает кострика или еще плющится". Готовый лен вяжут в большие снопы - "кубами". Потом везут на гумно и кладут на подмостки кучами, накрыв ржавой соломой. Сушат лен и в избах, и в овинах. В овинах сушат обычно зимой, употребляя наиболее жаркие дрова - ольху, осину, лозняк. Потом лен мнут мялками, вычищают "перепалками", треплют, чистят, вяжут в связки по 20 фунтов. Лен готов к продаже.
Влияние товарного производства на агрикультуру сказывается уже в самом процессе обработки снятого урожая льна. Головки не молотят, а срезают сначала самые крупные и красноватые на семена, часто идущие на продажу. Перед мочкой лен сортируют по длине, отделяя короткий от длинного. При мялке льна его сортируют на 3 "разбора" - белый или серебряный лен является лучшим, и шел он не столько на внутренний, сколько на внешний рынок. Лен так называемого водяного цвета или синеватого (от долгой мочки) являлся вторым "разбором" (сортом) и шел также на продажу. Наконец, третий сорт - черный или красный лен (от пересушки), т.к. он был наиболее хрупок и редко шел в продажу. Была у псковичей и традиционная сортировка, обычная для всех районов. От трепания льна отходом служила пакля, а от чесания - так называемая верхница, из которой ткался хрящевый холст. Тонкое же льняное волокно у каширских крестьян шло только на изготовление своей одежды. Таким образом, в основе местных особенностей производства льна в Псковской губернии лежат наиболее благоприятные природно-климатические условия. Однако сложность и строгость агрикультуры принадлежат несомненно к новым явлениям, органично связанным с новым критерием - котировкой качества товара на рынке.
Во второй половине XVIII в. псковский лен считался лучшим в России, но он был дорог. Главное же - его было мало.
Кашинский "плавун"
и псковский "ростун"
Тем не менее в ряде районов России весьма сильно ощущается влияние псковской агрикультуры льна, прежде всего в плане интенсификации процесса производства, - явление качественно новое для XVIII столетия. Примером могут служить льноводческие районы Тверской губ., в частности Кашинский уезд. По наблюдениям В. Приклонского, здесь четко разделены два направления агрикультуры льна - местного, называемого "плаун" ("плавун"), и привозного - псковского, который именовался здесь "ростун". Технология возделывания "псковика" была несколько сложнее ("ростун... имеет больше за собой старания", но "сеют его здесь очень много"). "Плауны" же требовали значительно меньших затрат труда ("меньше требуют за собой работы"). В том же Кашинском уезде "плаун" чаще называли "карельским" льном (возможно, название это идет от местных тверских карел, подчиненных дворцовому ведомству). Тот и другой сеяли одинаково (по псковским обычаям). В одном из руководств читаем: "Лен сеять в теплой и тихой день в полной [месяц] или ущерб месяца, когда ясно светит, на чорной не мокрой, а лучше на луговой земле. В полном [месяце] и ущербе месяца [достаточно] немного семени, а лну доволно приносит. Севы по Кашинскому уезду: ранней - около 15 [мая], поздней - около 23 майя. Семена [надо] иметь сковиковые (то есть псковские, - Л. М.), а лутче - корелския. Сеять [следует]: год - на переложной, а другой [год] - тех же семян - на мяхкой земле. А ежели по нескольких годах ис того семени рождающийся лен будет рости короче, то старые семена не сеять, а покупать вновь". Как свидетельствует В. Приклонский, "ростуном" (псковиком) занималось исключительно помещичье хозяйство края, сбывая на рынок, в частности в Москву, тонкие льняные полотна высокого качества и льняные нитки, идущие на кружева и плетеные изделия. В. Приклонский сообщает, что семена псковика-ростуна (а высота его былинок достигала целого аршина, то есть 72 см, а корельский "плаун" лишь 54 см) "теряли доброту" через каждые два года. Однако сеяли его очень много, правда, пользуясь и "домашними ростунами". Как мы видим, норма высева "псковика-ростуна" гораздо меньше, чем местного корельского плауна, который сеялся "чаще ржи". Тот и другой сеяли на полях, "что повыше", на двоеной, иногда удобренной земле. Главным же было качество сева, "чтобы севец был знающий, брал в горсть и бросал на пашню умеренно и ровно семя, чтоб на всходах лен ровен, а не прогалами и не кустами был. И [от] ветру беречса". Много времени отнимала прополка: "когда посеянной лен выростает нечист, и как он с головицами будет, и зелен, то всякую траву из него бережно, чтоб не измять... выполоть".
"Плаун" корельский теребили недозрелым. "Когда... головицы начнут желтеть, а не вовсе пожелтеют, в сухой красной день, а не в здозж, бабам выбрать и класть рядами горстми на той же земле. И к вечеру горсти перевязать. А на другой день головки со лну с семенем на зделанные деревянные, а лучше - железные, грабли оборвать. И, ежели случитца ненастье - те головки разослать в молотильном сарае на ветру (а в сухой день - на току) и мешать часто, чтоб не сопрели и не згорели. И, как высохнут, обмолотить нарошно зделанными валками и вывеять". В других селениях даже с "плауном", урожайность которого была сам-5, сам-6, то есть выше, чем у "ростуна", обращались проще: бабки или снопики плауна молотят сыромолотом, то есть не высушивая, и выбивают из оных семя вальками, положа бабку на веретено". Зато потом семя "плауна" корельского обрабатывают тщательнейшим образом. Его "вычищают, веют, просеивают, выплавливают и пропускают и, очистивши от всякой нечистоты, а более от рыжика, лучшее самое берегут на семена, другое употребляют на расходы" . В первом же случае, когда головицы тщательно сушили, после обмолота и веяния семена высыпали в мешки, чтобы "роспустя в них подсушить в ызбе на полатях в вольном духе, только не в дыму" . В конечном итоге семена помещали в большие колоды в амбары, во время всего хранения периодически (каждые две недели) "помешивали, чтоб не слежалося" ("особливо весною, когда оттепели пойдут").
"Ростун"-псковик теребили только зрелым: "а кашинский сковик, который от корельского лном отменнее, когда поспеет и головки пожолкнут и высохнут и семя дозреет, то лен теребят, перевязывают в снопики и ставят в бабки "в ведро дней [на] десять", а в ненастье снопики, лежащие на поле, необходимо "переворачивать на поле, чтоб не сгнил". И как семя в головках высохнет, везут на гумно и обмолачивают.
Льняные стлища
и трепание тресты
"Ростун"-псковик и "плаун" корельский стелется на озимых полях и по лугам между кустами, в защищенных от ветра местах. Срок ростуновых стлищ значительно больше (4-5 недель), чем у плауна (3-4 недели). Его тщательно контролируют: "для сего берут на последних днях почасти опытки", т.е. здесь полная аналогия с псковской льняной трестой. Потом лен сажают в бани для просушки, мнут обыкновенными мяльцами, а треплют треплами (см. рис. 18). 
Примерно та же технология и для плавуна. Но далее ростун в господских хозяйствах обрабатывается гораздо тщательнее: "весьма прилежно за тем смотрят и стараются вычищить как можно чище". Треплют его несколько раз. Потом, если "не хорош", чешут специальными щетками из свиной щетины, оставляя "одну только жилку". "Чрез то приводят, что и худой лен бывает мягок и идет в тонкую нитку". При этом отход льняного волокна очень велик*6* . Такой лен очень дорог (пуд 4 руб. в 60-е гг. XVIII в.). Таким образом, влияние товарного производства на агрикультуру льна в Тверской губ. было очень сильным.
Обыкновенные льны
Более или менее близок к этому уровню был ярославский лен, а также лен из некоторых районов Владимирской губ. (Переяславль, Владимир, Киржач и др.). Впрочем, технология возделывания была здесь, видимо, проще, а основную роль играли благоприятнейшие почвенно-климатические условия. Во Владимирском у. лен сеяли в мае, всходы, как и всюду, пропалывали. После уборки вязали в снопы и сушили на солнце, повесив на специальные "остроги", иногда, впрочем, сушили и на земле. Семена вымолачивали после сушки снопов в овинах. "После того, - писал современник, - стелют его на лугах, под дозжик, и лежит он в сухую погоду по шесть, а в дождливую по 5 недель, а потом высушивают на овине, мнут и треплами треплют и вяжут в десятки". В Переяславле господствовали очень редкие высевы льна, чтобы он рос "выше и чище". Брали его, так же как тверской "плавун", - с прозеленью. Семена дозревали в "побочках" на поле. В остальном технология была общей. Точно так же делали и в Костромской губ., где посевы льна были весьма обширные. Недозрелый лен "ставят в бабки головками кверху, дабы семя ево дозрело, а стебель на корени не пересох и сохранил крепость волокна". Зрелые головки околачивают, а стебли расстилают по лугам, "оставляя дозжамн способствовать в лежанье ево, чтоб отделялась кострика от волокна". Поскольку лен здесь теребят еще до жатвы, т.е. примерно в середине июля, то лежит он 5-6-7 недель до сентября. Сушат лен в избах и банях.
Растущая текстильная мануфактура очень быстро поглощала сырьевые ресурсы льна в Центре России. Уже в 50-х годах XVIII века крупные русские мануфактуристы в погоне за дешевым льняным сырьем обратили свои взоры в районы Нижегородского и особенно Казанского Поволжья. В 60-х гг. XVIII в. их закупочные операции фиксируются уже в западнорусских районах Полоцка, где льны не уступали своим качествам псковским, в Белоруссии и т.д. Таким образом, растущая потребность промышленности хотя и медленно, но способствовала повышению агрикультуры льна в других районах. Уровень агрикультуры псковского льна был уже реальным рычагом в развитии производства льна других районов. Однако механизм этих процессов был еще крайне замедленным. Лучший псковский лен сеялся в крайне ограниченных рамках ярового поля, теснимый необходимыми крестьянину другими яровыми культурами (овсом, ячменем и т.п.), и лишь иногда на перелогах и новине.
Великорусская конопля
Не менее интересны изменения процессов агрикультуры конопли, ибо здесь также факторы товарного производства сильно воздействовали и изменяли земледельческую традицию. Эта культура в XVIII в. получила широкое распространение в ряде губерний России (Калужская, Тульская, Орловская, Курская и др.), причем в силу не только благоприятных для нее природно-климатических условий, но и благоприятной рыночной конъюнктуры на конопляное масло и особенно на пеньку, имевшую спрос как на внутреннем рынке, в силу интенсивного развития парусно-полотняных мануфактур, так и на рынке внешнем.
Технология возделывания конопли сравнительно несложна. Сеяли ее весной. В Орловской, Курской, Воронежской губерниях обычная норма высева на указную десятину - 8-10 четвериков. Считалось, что "на доброй земле надлежит сеять гораздо чаще, потому что оный хлеб ростет одно-быльно и чем чаще конопля, тем лучше бывает пенька". Загущенные посевы конопли достигали 16 четвериков на десятину. Редкие высевы были рассчитаны на выращивание особо прочного волокна. Урожайность конопли в названных районах сам-6, сам-8. В более южных краях (Воронежская и др. губ.), сам-3, сам-4. Пеньки при хорошем урожае получали с дес. один берковец (10 пудов), иногда и больше.
Дранье конопли
В июне - июле брали так называемый "дергунец" - пустоцвет конопли, стебель которого раньше зреет. Он шел на тканье поскони - особо грубого холста.
Во многих уездах Воронежской губ. выбранный "дергунец", или, как здесь называли, - "посконь", "вяжут в снопы и высушив мочат в воде. Потом сушат на колах или в кучах. Мнут в мялках, треплят, связывают в "круги" или "керпы". В одной керпе щитается по 100 горстей". Потом посконь прядут на гребне и делают посконные холсты.
Осенью драли всю коноплю и вязали в снопы (в Рязанской губ. их называли "щитами"), сушили в поле или в овинах. В Нечерноземье коноплю часто сушили на специальных козлах в 4-5 рядов. Так, чтобы головки предыдущего ряда накрывались последующим. Таким образом высушенные головки обмолачивались, а семя шло на масло и семена. В Курской, Орловской губерниях и в более южных районах коноплю молотили цепами и ставили копнами на поле на всю зиму. В марте - апреле замачивали недели две "в проточных реках и прудах", потом ставили в поле на сушку (ок. 1,5 недель). Затем так же, как и лен, обрабатывали в мяльцах, трепали треплами, чистили и вязали в вязки для продажи. В Воронежской губ. снопы вымоченной и высушенной конопли мнут мялками, треплют или трут ногами". В отношении же льна здесь, как и в основных льноводческих районах, соблюдали точную "льняную технологию, т.е. его не вымачивают в воде, как коноплю, а "расстилают, которой (т.е. лен, - Л.. М.) росами и дозжами выбеливается. Потом собрав сушат, трут (!) и мнут в мялицах и так же (как коноплю, - Л. М.) треплят и на продажу вяжут кортьми".
Конопляники -
проблема удобрений
Товарный характер производства конопли повлиял на интенсификацию ее агрикультуры. Повсюду, даже на тучных черноземах, это выразилось главным образом в обильном удобрении навозом земли, отводимой под посев конопли. "Сей продукт, - писал А.Т. Болотов, - как известно, требует много навоза". Конопля - одна из немногих сельскохозяйственных культур, которая выдерживает большие дозы удобрений. На десятину посева конопли в лучших помещичьих хозяйствах вывозили св. 3 тыс. пудов навоза. Но так было, конечно, не везде. "Одинакой", т.е. малосемейный (что чаще означало - бедный) крестьянин в Калужской губернии мог, например, ежегодно унавоживать не более трети десятины конопляника. Обычно же под коноплю старались, чтобы навоза шло вдвое больше, чем под рожь. Конопля требовала даже на тучном черноземе почти ежегодного обильного удобрения.
Это важнейшее обстоятельство создавало множество проблем. Помещики и отчасти крестьяне там, где это было возможно, стали практически весь навоз вывозить под коноплю. Исключением были земли, особенно подходящие под коноплю. А.Т. Болотов свидетельствует, что на юге Тульского края "многими сеется она (конопля, - .Л. М.) на самых полевых и ненавозных землях и родится хотя и не таково хорошо, как на навозных, однако нарочито изрядно". Ежегодные обильные удабривания давали устойчивую и высокую урожайность, но не давали, так сказать, расширения площадей, отводимых под коноплю. В ответах по Калужской провинции на анкету ВЭО прямо заявлялось о невозможности расширить посевы конопли, для того, что оную сеют на одобренных и на унавоженных землях, чего земледельцы за малоимением навоза исполнить не в состоянии". В конце XVIII в. во многих уездах Орловской губернии конопля в яровом поле занимала одно из основных мест, уступая по площади посева таким культурам, как овес и греча (Карачевский, Севский, Мценский, Трубчевский уезды Брянской округи)*7*
. "В здешних местах, - писал об Орловской губернии А.Т. Болотов, - главнейший предмет хозяйства составляют конопли". В Кромском уезде посевы в яровом поле были больше только по грече. Однако в большинстве уездов конопля составляла лишь 3-8% ярового поля. Препятствием для расширения уже в 80-х гг. XVIII в. в Орловской губернии посевов конопли в помещичьем хозяйстве, по мнению Болотова, была также нехватка навоза, что объяснялось дефицитом скота. Большинство помещиков держало здесь на 100 дес. пашни 30-50 голов скота. Из-за этого типичный размер посевов конопли не превышал 10-15 десятин, редко достигая 20 десятин. Да и урожаи на имеющихся конопляниках становились небольшими.
Практика осенней вывозки навоза с последующей двукратной весенней вспашкой Конопляников прослеживается в середине XVIII в. и в более южных однодворческих поселениях Слободской Украины, хотя здесь агрикультура конопли заметно уступала великорусской. Конопля здесь была с тонким стеблем и низкая.
"Моченец" -
продукт особый
В некоторых районах возделывания конопли довольно отчетливо видно, как постепенно традиционная технология выращивания и первичной обработки этой культуры подвергалась корректировке в силу особой товарной специализации продукта. При господстве полевого трехпольного севооборота выделение конопляников в особые участки приусадебной земли вынудило в интересах рыночного сбыта не только повысить нормы удобрений, но и внести всякого рода новшества в процесс уборки, то есть первичной обработки конопляных былинок. Так, в Калужской и особенно Рязанской губернии коноплю после сушки в овинах и обмолота семян сразу везли мочить в прудах и болотах (также "мочили", "ежели болот нет, в реках"). Конопля в рязанских землях бывала в воде по месяцу и больше. В калужских краях, видимо, несколько меньше. Очевидцы писали, что коноплю "...потом, вынувши из воды, сушат в избах и мнут в ручных мяльцах". Так приготовлялся особо прочный вид пеньки, который на Рязанщине звали "моченец". "Моченец" шел в продажу преимущественно "для конопачения судов и в пряжу на неводы и бредни". Средняя цена такой пеньки в 60-х гг. XVIII в. 40-45 коп. Сверхдлительное вымачивание волокна - это уже шаг к появлению в области товарного земледелия так называемых "секретов производства" (по аналогии с промышленностью), т.е. к выработке особой, уникальной технологии специализированного земледельческого труда.
Калужская пенька
Однако в XVIII в. роль таких "секретов производства в возделывании уникального по тем или иным качествам сельскохозяйственного продукта по сути все еще играло неповторимое сочетание почвенно-климатических условий, впрочем, теперь уже усиленное культурой земледельческого труда. При том, например, что в "сеянии и приготовлении" конопли в Калужской губернии отличий от других районов не было (т.е. все делали "равно как и в других провинциях"), конопля и соответственно пенька здесь выделывалась, пожалуй, лучшая в России. Единственное резкое отличие в производстве - чрезвычайно высокие нормы унавоживания конопляников (навоз на десятину конопляника в теоретических расчетах тамошних знатоков стоил 8 р. 50 коп. - цифра громадная, если не фантастическая). При нормальном урожае доход с десятины конопляника (а они были в калужских краях чаще всего на приусадебных землях) в 60-е гг. XVIII в. доходил до 13 р. 50 коп. В соседних рязанских землях доход с десятины конопляника был равен в те же годы лишь 5-ти рублям. Посевы конопли в 10 четвериков здесь считались (сравнительно с зерновыми) густыми. В калужских краях сеяли сверхгусто - 2 четверти на десятину конопляника. В Рязанской провинции пеньки "моченца" получали 10 пудов (т.е. берковец), а в Калужской - наиболее частый урожай - 20 пудов с десятины конопляника. Берковец же калужской очищенной пеньки в 60-х годах стоил 8 руб. (пуд 80 коп.), т.е. вдвое дороже рязанского " моченца". В главных великороссийских районах производства конопли средняя цена пуда пеньки была в это время на уровне 60 коп. за пуд. Естественно, что разные цены отражали не только разное качество пеньки, но и разные затраты труда. В рязанских землях обработка десятины конопляника (т.е. весь цикл пашенных работ, уход за культурой вплоть до дерганья конопли) стоил в 80-е гг. XVIII в. 2 руб. В Калужской губернии такая же работа наймом оценивалась в 5 руб. с десятины, т.е. в 2,5 раза дороже. Разумеется, за этим стоит высокая интенсивность агрикультуры возделывания конопли. Недаром в ответах на анкету ВЭО по Рязани о возделывании конопли или льна сказано, что льна сеют мало, а "пеньки довольно", "а чтоб... прилагаемо было совершенное старание, сего сказать не можно". В Калужской провинции, наоборот, "весьма стараются о разведении пеньки". Даже не в "конопляных" районах, там, где, в частности в Тверской губ., конопля давала неплохое семя на масло, резко повышалась интенсификация обработки земли. На конопляниках Кашинского уезда практиковалось "троение" пашни. "С начала весны первый раз кладут навоз, пашут и боронят. Спустя недели 2 пашут и опять боронят, потом в третьи по окончании ячменного сева пашут, засевают и боринят и борозды делают".
Итак, изложенный в данном очерке материал раскрывает практику одной из тяжелейших крестьянских работ - уборки озимых и яровых. В крестьянском календаре эта изнурительная, в основном женская работа занимала длительный, почти двухмесячный период, причем работа, которую нельзя было прервать, так как в этом случае слишком велики оказались бы потери хлеба. Трагизм данного положения в полную меру познали русские люди еще в эпоху Древней Руси. Уже в 1166 г. новгородский архиепископ вынужден был установить церковное правило: "если жены, делающие страду" (то есть полевую работу), надорвавшись, получат выкидыш, то их вины в том нет, если только не принимали зелья. Иначе говоря, в таких случаях с женщины снималось обвинение в душегубстве. Примечательно, что постановление принято епархией, находящейся в Нечерноземье, ибо жатвенная пора в этой зоне была наиболее тяжелой, и такие случаи, видимо, были отнюдь не редкостью.
По сути, главная тема очерка в том, что зерно в этой огромнейшей части страны не дозревало и масса усилий была направлена на то, чтобы довести его до необходимой кондиции. Это и суслоны, и крестцы, и копны, и одонья или скирды. Это, наконец, овины с многочасовой горячей сушкой снопов. По сравнению с такой технологией жатва в черноземных районах была более упрощенной процедурой, хотя тяжесть труда самих жней была не меньше, чем в Нечерноземье. Нередко погодные условия вынуждали участвовать в этой работе и взрослых мужчин, и детей. Участие же мужчин неизбежно сказывалось на качестве работ по севу озими - самого основного продукта питания крестьянской семьи.
Жатва - это завершающий этап в сельскохозяйственной страде России, вечно и неизбежно носящей "авральный" характер.
1). Одры сходной конструкции дожили в деревне до XX века.
2). По свидетельству М.Г Левковича. "шея" ямы или ее горловина достигает 7-9 фунтов (около 2,5-3 м).
3). Левкович М.Г. дает более подробное описание этой процедуры: накануне жгут лишь немного соломы, а потом поддерживают с утра до вечера малый огонь.
4). По Ленковичу, перед загрузкой ямы стены ее обкладывают плотным слоем яровой соломы, очищенной от колосьев. Солому закрепляют, прокладывая сухие прутья, которые прибиваются специальными колышками - "ключками". Иногда вместо соломы идет в дело березовая кора или береста. Отверстие или "шею" ямы закладывают кроме соломы еще и мякиною до половины высоты "шеи" или устья ямы. а потом уже трамбуют землей. Наверху делают холмик для стока дождевой воды.
5). Почти так же выращивали лен и в рязанских землях, где он бывал несколько выше (до 54 см), а треста вылеживалась "в осеннее время с месяц". Здесь после мятья и выбивания кострики лен толкут в ступах и несколько около столпа трепят, чтоб напоследок весь сор и кострика выбились".
6). Воздействие законов товарного производства иногда вело к еще более изощренной первичной обработке льняной тресты и волокна. В Петрозаводской округе, но свидетельству Гарша, грубо расчесанный лен кладут в белую вощанку. Потом связывают суровой ниткой в большие пуки и кладут в погреб на 8 суток. Далее пуки льна последовательно трижды кладут под тяжелейший специальный каток (отягощенный камнями), а в промежутках прочесывают каждый раз все более частым гребнем (последний уже подобен обычным гребням для волос). "Сей лен столь мягок, что коснувшись [с] закрытыми глазамы к сырому шелку и к сему льну, чувством различить не можно". Такой лен сбывался для производства наилучших тончайших батистов и других белых тканей.
7). В Кромском у. конопля составляла в 1797 г. 25,3% ярового поля, в Севском у. - 21%, в Брянской округе - 21%, в Карачевском у. - 17%. в Трубчевском у. - 16% и т.д.
Вид занятия: хозяйство Назначение: ткань, рыболовные снасти, верёвки и канаты для хозяйственного обихода, упряжи Время проведения: до осени Традиционно занимались: женщины
Лён, как и хлебные культуры, сопровождает восточно-европейские человеческие общества издревле, по крайней мере - несколько тысячелетий. Уже во втором тысячелетии до нашей эры предки современных славян умели вырастить лён и изготовить из него ткань. Скорее всего, к этому времени им уже была знакома переработка на волокно и крапивы, конопли, древесного луба, прежде всего - липового. Само значение в традиционном, доиндустриальном быту растительного волокна трудно переоценить - из него прялись нити и скручивались пряди. Из нитей ткалось «точиво» (ткань), вязались рыболовные снасти; из прядей вились верёвки и канаты для хозяйственного обихода, упряжи, лодочных и рыболовных снастей. Одним словом, волокнистые растения всегда имели огромное значение в быту традиционных человеческих обществ и, верится, снова приобретут таковое, когда человечество переболеет увлечением новыми синтетическими материалами. Многие раздражения кожи, экземы, аллергии сами собой проходят, стоит только человеку надеть льняную одежду. Точиво же (от глагола «течь» - нить «течёт» сквозь пальцы, как время, как судьба), вытканое вручную, домотканое, несло в себе ещё и добрую обережную энергетику.
Представления о человеческой судьбе как о нити, а о мироздании - как о ткани, на которой всё сущее и потустороннее вышито, словно различные узоры, являются основными для многих древних культур. Приходилось читать, что, по мнению некоторых современных учёных, основу Вселенной действительно составляет «ткань» из бесконечных, неразрывных и неощутимых магнитных нитей, «спряденых» из частиц-носителей элементарного магнитного заряда – монополей и сотканных друг с другом магнитными полями. Думается, представления древних верны и наш мир действительно является «узором» на этой неуничтожимой и вездесущей «ткани».
Также очень давно лён (по-латыни Linum Usitatissimum - «лён наиболее полезный»), как вид растения, имеет несколько сортов, основные из них два - лён долгунец и лён кудрявец (кудряш). Долгунец, глухой лён, ростун - рослый и маловетвистый лён, даёт мало семени, но зато отличное длинное и прочное волокно; кудрявец, напротив, невысок, ветвист, обилен цветом и в пору спелости весь усыпан семенными коробочками - «колоколкой». Из долгунца получается лучшее полотно. Кудряш выращивается на масло; особенно прежде, когда ещё льняное масло в питании россиян не заменили сначала конопляное, а затем подсолнечное, много кудряша растили в центральной и южной России. Между этими столь разными сортами есть несколько сортов «межеумков», «межевиков», которые дают и сносное волокно и довольно много семени. В Заонежье последние века выращивался исключительно лён-долгунец, родиной которого считается северо-запад России; другого льна, кудрявца, здесь не знали да и растительного масла в досюльное время потребляли в пищу мало.
Во второй половине ХIХ в. по всей Европе славился знаменитый «лён-карелка» ручной выделки, получавший медали на международных выставках и поставлявшийся из Олонецкой губернии. При этом в Заонежье почти не производили лён на продажу, выращиванием доходного льна занимались преимущественно в Пудожском и Олонецком уездах. Очевидно, это связано с тем, что Заонежье в XIX - первой трети ХХ века было густо населено и плодородной пахотной земли не хватало - очень много здесь озёр, болот и скал. Недаром говорит заонежское присловье: «Водушки у нас - хоть залейся, камушков - хоть убейся». Но небольшие участки льна (льнища), для нужд своей семьи, имелись, как правило, в каждом заонежском крестьянском хозяйстве.
Заонежская земля в целом не очень хороша для льна; он плохо растёт на каменистых дренированных почвах. Под льнища отводились плодородные низинки полей, глинистые пониженные места - «дербины». Также лён сеяли на плодородных подсеках в первый год после выжига, когда земля на них даёт урожай во всю силу.
Мужицкий вклад в производство льна сводился к тщательной обработке земли и изготовлению и починке льнообрабатывающих орудий. Выращивание, обработка, прядение и ткачество льна традиционно выполнялись сугубо женскими руками.
Как уже говорилось, лён «любит» глину; в то же время, земля под него должна быть особенно тщательно обработана, без крупных комьев и камней. Поскольку льнища были небольшие, то все комья разбивали кокицами (деревянными «молотами»), а камни выбирали на межу железными граблями. Сеяли лён из берестяных корзин, лукошек, подвешенных на лямке на шею или через плечо. Разбрасывали семена рукой, справа налево. Заделывали посев бороной-суковаткой или теми же грабельками.
В Заонежье имелись свои, местные, особенности выращивания и обработки льна до получения «точива», не известные в других местностях Олонецкой губернии. Кроме того, в разных заонежских деревнях, даже, порой, в разных семьях, имелись ещё и свои - так сказать, деревенские и семейные отличия в приёмах и содержании работ. Но, конечно, эти мелкие особенности обогащали и расширяли общее русло «льняной» заонежской традиции.
Хочется рассказать об этом протяжённом и кропотливом труде не «вообще», разветвляясь на множество известных особенностей, а живым повествованием двух коренных заонежских крестьянок, которые вспоминают, как работали со льном в их деревнях, в их семьях. Дело в том, что «домашняя», традиционная переработка льна прекратилась в Заонежье уже очень давно, в начале 1930-х гг., после поголовной насильной коллективизации крестьян. Вероятно, от той поры осталось горестное присловье: «Ой ты, прялица-куделица моя, пойду выброшу на улицу тебя!» Некоторое время основные черты традиционной технологии сохранялись в колхозном льноводстве, но непродолжительное время. Поэтому заонежанки 1919 и 1925 годов рождения рассказывают, конечно, о том, как делали их родители, старшие, и некоторые тонкости прежней работы со льном они уже не помнят или не знают. Тем не менее, их рассказ - это свидетельство умелых очевидцев, поскольку они сами успели приложить руки к родительскому льну. Вот как это было в заонежской деревне Широкие Поля:
«Мама у нас была мастерица - на всё, на всё, на всё - молодец. Осталось одно от мамы полотенце, оно вышито по намёту, так тонко так. Концы длинны таки, образник называли. (Образник – длинное полотенце из лучшего точива, с вышитыми концами. Им украшали икону в большом углу по праздникам. Образник – обязательный священный атрибут свадебного заонежского обряда). Ну и нас вышивать приучали - и по выдергу, и крестом, и по намёту, и гладью - после пятого класса пришлось пошить. («По выдергу», «крестом»,»по намёту», «гладью» - виды традиционной заонежской вышивки. Отец рассказчицы был расстрелян в 1937 г., когда ей было 12 лет, мама умерла в оккупации в 1942 г., оставив троих детей). Мама надомницей работала, дак дома привыкнуто у нас около ей.
Лён сажали в тех же полях. Где овёс, там и льну уголок оставят. Лён берёт много соку из земли, поэтому не давали мужики много его сеять. Льнища пять на пять метров в двух – трёх полях.
Скажут, бывало: «Робята, идите полоть, чтобы лён был чистым!» Лён пололи, когда он вырастет вершка на два (вершок - 4,45 см). Есть дети - так дети, а то и взрослые полют. Пололи в юбках, ничего не подстилали. Потихоньку так передвигались, проедешь в грязной юбке, каждую «соринку» со стороны надо было вырвать, чтобы сорняка там не было. Если сорняк будет - волокна такого не будет. В конец придёшь, стряхнёшь этот мусор и обратно садишься, втору постатку едешь (постатка - обрабатываемая одним человеком полоса поля или покоса). А мы один раз токо пололи - там он уже пойдёт, дак сорняку негде разраститса. Но зато цветёт голубым, очень красиво».
Так рассказывает одна рассказчица, а другая, родом из заонежской же деревни Лисицыно, дополняет: «Лён сеятся о Троице (Троица - пятидесятый день от православной Пасхи, седьмое воскресенье по Пасхе). Сеяли на яровом поле. Земли пахались хорошо, лошадками, сохой, были мягкие. Любит мягкую землю, камней не любит. Пололи в юбчанках домотканых - натянешь, да плаваешь. Лён примнётся, дак потом ничего ему не сделается, снова встаёт.»
И вот уж лён сомкнулся, отцвёл голубым «магнетическим» цветом. А тем временем прошёл сенокос, жатва и пришла осенняя пора. Первая рассказчица, из Широких Полей, продолжает:
«А выдёргивали осенью - вот тут работа была! Выдергашь весь этот лён, складёшь эдак в бараны, крест-накрест. Бараны назывались (баран - кладь выдернутого льна, в которой пясти льна складывались крест-накрест). Снопы не связывали, а так - колоколка туда и колоколка сюда. Потом вот надо большой половик, домотканый, у мамы был половик во всю комнату, с точива сшитый. Сколько трёст уж там - четыре, пять трёст сшиты вместо (треста - здесь: полоса точива, изготавливаемая на ткацком стане). Такой половик расстелют и сделана посредине подставка такая длинна, а на ней така стоит доска и подпоры кладены. А на верху доски такие зубья вырезаны. Ой, не знаю я как его называется. (называли броснухой, бросальницей, гребнем, а саму работу - бросаньем льна). Ну вот, одна с той стороны, одна с другой. И вот мы как две сестры напару - одна с той стороны пробьёт, вытянет лён, вторая в это время - с другой. Колоколку-то тоже беречь надо, оттого и половик стлали большой, собирали её - на семена надо. Уж всю выбросашь, потом в снопы вяжешь».
Другая, из Лисицыной деревни, рассказывает, как делали у них:
«Лён руками дёргали, ставили вприслонку снопы по два. Как высохнет - приносят на поле большой половик, «препон», сшитый из четырёх трест - и на бросальнице, доске с зубьями - колоколку обколачивали, бросали. Бросальницы бывали и «лежачие» (то есть такие, у которых доска с зубьями расположена не под прямым углом к земле, а наклонена). Сушили колоколку на чердаке или на солнце. Чтоб семена высыпались, давили колоколку малой лопаткой, деревянной. Семена потом веяли на ветру, на подстилке».
Провеянное льняное семя ссыпали в мешочки и хранили бережно, в сухом месте - на вышке (чердаке) дома или на верху в амбаре. Мякина, оставшаяся от колоколки, шла на корм скоту. А «чёсанный» лён подвергали дальнейшей обработке - мочению. Вот как мочили лён в Широких Полях:
«У нас там речка, и вот там большие пустыри возле речки были. Потом снопы в речку мочили. В два ряда снопики, сверху доски, вдоль колышки вобьют, чтоб не уплыли. Груз сверьху кладут, чтобы водой не уташшило. Сколько там мочили - старики всё знали, у них уж было всё испытано, сколько дней мочить. (Обычно мочили лён 10 – 14 дней.) Станет жёлтый, склизкий - вытянут на берег. Обтечёт, обвянет, и вот надо по льнинке разослать, рядками, на травку, по всему пустырю, чтобы высыхало. Не переворачивали – он тонкий, так он недолго сохнет, в одну льнинку дак».
А вот как мочили лён в деревне Лисицыной:
«Лён мочили в кадках больших и в ямьях-мочниках в болоте. Две недели в мочнику лежал, если дёргаешь - волокно остаётся, то готов. Потом расстилали, расстилали тонко, поворачивали на другой бок. Потом в байне надо сушить, лён с улицы не мнётся, его высушить надо».
Надо сказать, что лён, вымоченный в ямах в стоячей воде, даёт волокно шелковистое, но менее прочное, чем лён, вымоченный в проточной воде. Также качество волокна зависит и от свойств самой воды (жёсткости, мутности, наличия ила), и от свойств донного грунта. Продолжительность вымачивания зависит от температуры воды: чем вода теплее, тем быстрее лён «поспевает». Установлено, что вода ниже 9°С совсем не годится для мочения. При температуре воды 20°С лён поспевает за две недели. Именно поэтому зажиточные крестьяне, которым основательность хозяйства позволяла не торопиться с обработкой свежего льна, предпочитали осенью высушивать лён и мочить его летом следующего года, в тёплой воде.
Подсушенный на улице лён, когда он «затрещит», собирали, связывали в снопы и свозили к бане. «А потом, как соберут домой - тут баням работа. Бани-то по-чёрному топились, так жарко очень в байне, стойком поставят и сушат.» В бане ставили снопы стоймя на колосники (специально установленные жерди) или прямо на полок. Топили жарко, сушили часа два – три. Мяли сразу же после сушки, чтобы лён не набрался из осеннего воздуха влаги.
Мятьё, чесание и прядение льна в Широких Полях по содержанию работы и комплексу орудий не отличаются от таких же процессов в деревне Лисицыной. Поэтому можно привести «сводный» рассказ о дальнейшей переработке льна:
«А потом мяли мялицей, это уже на улице, только что высушат в бане. Мялица большая была, «с корытом», с «языком», да со всем, а корни - как ноги. А тут «язык» такой толстый. Треста сухая, так ломится (слово «треста» имеет несколько значений, в данном случае это общее название ломкой сухой травы, здесь - сухого льна). Одной рукой колотят этим языком, а другой лён протаскивают. Опять выдернут, и опять колотят. Это мялица.
Потом бросальница, она такая плоская и така узкая. У меня одна долго на полатях лежала (полати - здесь: чердак над жилой частью дома). И вот языком туда прорубают, чтобы костицу эту больше всю выжимать (костица - одревесневшая часть стебля льна).
А тая уже последняя, така круглая, трёпальница, там уже такие осоковы клочья с болота (клоч, клоча - высушенная болотная кочка с ровно срезанной щетиной осоки). И вот таку клочу в ящик сунуто, да тоже прижимают и протаскивают». (При протаскивании пясти (горсти) льна через клоч получали первое годное волокно - отрепы, это волокна, остающиеся на клоче. Их использовали для тканья мешков и половиков, для витья верёвок. По другим же сведениям, отрепы получались уже при чесании льна щетью - специальной круглой щёткой из свиной щетины.)
«А потом уже в бане работа - чесать. И вот потом шчотка такая круглая со щетины. И вот чешут это всё в бане вот. Это всё женщины делали - мужикам и так работы хватало, другого.
Вычешут ищо - первы идут отрепы - это вот половики, да мешки да. Это нашего брата и учили прясть - потому что самые отходы, так не жалко.
Потом изгребы идут. Эты уже получше.
Потом пачесы. Вот этых уже надо хорошо прясть - там и в точиво идёт, и всё.
Ну, а лён уже само собой - потому, что это и нитки, и дратвы, и уснова вся льняная». (Собственно «льном» называли самую лучшую часть пясти, которая остаётся в руке после того, как все волокна более низкого качества вычесаны щетью. Разделение волокна по качеству на четыре «сорта»-отрепы, изгребы, пачесы и лён - требует большого опыта и навыка работы щетью).
«А начешут, дак так кудели и совивали да, да положат, когда надо прясть (кудель - своеобразный «свёрток» из волокон, упорядоченных чесанием). А потом к прялицы (прялица - местное название прялки) спицы были такие большие, совьют, да сделают, да спицей к прялице, да мотогузом кругом спицы, да перевяжут к прялке, да и прядут (мотогуз, мотогузник - узкий тканый, плетёный или витой поясок, иногда просто верёвочка, которым кудель привязывается к прялке).
О семи год садили прясть, маленькие прялицы были сделаны. Мать не давала лён прясть, а изгребы да пачесы - пряли. Как праздники – так приезжали девки гостевать с прялицами - на Варвару (4 декабря н.с.). Бедны бабы ночи не спят, лён прядут - как посыкают, так по всей фатере веретено летает. (Посыкать – закручивать веретено сильным движением кисти. Из приведённого рассказа видно, что веретено и прялица сопровождали женщину с детства до глубокой старости, были символом женской доли).
Сначала, пока веретёшко лёгкое, на пятку (нижний конец) надевали каменное пряслице, а потом, как напрядут уже ниток, его снимали. Веретено стало тяжёлым, само крутится. Полное ниток веретено называлось простень. С нескольких простеней нитки сматывали в клубок (моток). Самые лучшие нитки - тонкие, крепкие - шли на уснову. Клубок кладовали в корзинку и он в ней крутился, когда мотали на воробы. Воробы - это такой крест на подставке, а на концах воткнуты четыре веретёшка в дырки. На нём уже можно сосчитать нитки намотанные. Навивали ниток столько, чтобы хватило на всю уснову. С вороб уже сматывали на лубок (долблёная или лубяная вьюха), тоже он на подставке, а с лубка - на сновальницу (сновальный круг), а уже со сновальницы - сновали, снаряжали стан. Это уснову.
А уток (нитки для утка) мотали на скало - на железный конец скала надевали берестенную кивцу (катушку), на неё мотали нитки с клубка напряденного (скало, скально - приспособление для наматывания ниток на съёмную катушку-кивцу с вращающимся кругом-маховиком). Садились да крутили. Потом эту кивцу с нитками надевали на спицу утка и вставляли спицу с кивцой в уток. (Треста, полоса тканого точива, образуется переплетением нитей идущих вдоль тресты - это нити основы («усновы» - заонежское) и нитей поперечных - это нити утка. Утком называли и само приспособление для продевания нитей утка между нитями усновы. Заонежский уток представляет собой долблёную деревянную «лодочку» около пяди длиной(пядь - 17,78 см), внутрь которой вставляется ось с надетой на неё берестяной катушкой с нитками (кивцей).
А как снарядят ставины, так уж ткут тогда. (Ставины - ткацкий стан. Снаряжение ставин это кропотливое и сложное дело, требующее отдельного рассказа).
С хорошего льна ткали и простыни, и рубахи, штаны, подштанники, постельники. Краски были всякие, нитки синие накрасят - на подштанники клетчанину ткали, полосатину (Клетчанина и полосатина - клетчатая и полосатая ткани. Такая окраска тканей достигалась чередованием при тканье окрашенных и неокрашенных ниток). Рубахи были также с тонкого полосатого точива, с полосатины. А плохое - на половики да мешки - всё домотканое».
Вот мы с Вами, дорогой читатель, и добрались до крестьянской одежды, сшитой из домотканного точива, не разбирая, правда, снаряжение ставин. Теперь Вы знаете, какой это великий труд - заонежский лён, знаете, как это было.
Сказки Джанни Родари поэтичны, а стихи - сказочны. «В любой привычный нам предмет запрятан сказочный секрет»,- утверждал он в одном из своих стихотворений. А в другом писал: «В хорошей сказке - все, как в жизни».
В молодости Родари был учителем. «Л что будет, если...» - говорил он, входя в школьный класс. Что будет, если кошки начнут ходить в школу? А Луна развалится на кусочки? А глупейшие грамматические ошибки заживут своей жизнью?
Именно из таких совместных игр-фантазий рождались многие сказки. И многие его стихотворения.
Своих ребят учитель Джанни Родари воспитывал сказочниками. Он очень хотел, чтобы дети, становясь взрослыми, не теряли свойственного им «сказочного» взгляда на мир. Он считал, что мир, населенный сказочниками, должен быть добрее и сплоченнее.
ЭЙ, кто свистит?
Эй, кто свистит? Свистит судья, Свистит
Скворчиная семья, Свистит
Старинный пароход, Ползущий по реке вперед.
Эй, кто свистит? Да это я!
Прошу прощения, друзья! Упала клякса на тетрадь Ну как ее не освистать?
СИМОНА И ЛУНА
В небе - Луна, Словно ломтик лимона. По темной дороге Шагает Симона. Если Симона В пути отдыхает, Тут же
На небе Луна замирает. Но стоит
Вприпрыжку пуститься Симоне, Луна за Симоной Несется в погоню!
Перевел с итальянского
t"fitf Jt «%П1Г/1 А*
Джанни РОДАРИ
ОДНОГО ПЛАТЬЯ
Тугими снопами Созревшего льна Телега крестьянина Верхом полна.
Крутятся быстро Колеса станка... Лента материи - Словно река.
Веселый художник Взял кисти и краски. На ткани
Рисует анютины глазки...
Портниха усталая Ночь напролет Модное платье Без отдыха шьет.
Вот платье
Отправлено в лавку, и вскоре Продано
Важной-преважной синьоре. Любуются платьем Подруги синьоры, О платье
Часами идут разговоры. В театре, на улице, дома Синьора лепечет знакомым: «Супруг
Раздобыл мне чудесное платье!»
О прочем Она не имеет
понятья...
КОМО В КОМОДЕ
Как-то раз сидел я дома И писал про город Комо. Невзначай в своем труде Я добавил букву «Д».
В тесных ящиках КомоДа Оказалась тьма народа! Все люди возмущаются -
КомоД не открывается!
Но вот нашелся в нем школяр, И он сказал: «Какой кошмар!» И он сказал: «Спасенье есть! Раз мы сидим в КомоДе, Мы букву «Д» должны стереть, И будем на свободе!»
И с этих пор гремит молва, Молва героя славит, Который буквы и слова Всегда НА МЕСТО ставит!
КАРЛО И ДЖИНО НА ПРОГУЛКЕ
Дождлив и темен горизонт.
По лужам шлепать -
Так приятно!
Идет по лужам
Мокрый зонт,
Но как шагает -
Непонятно!
Гляди внимательно! Поймешь ты! Из-под зонта Торчат калоши. Гуляет Карло Вместе с Джино...
Вполне обычная картина!
Вопрос: Тугими () снопами Созревшего льна Телега крестьянина Верхом.()полна. Портниха усталая Ночь напролёт Модное платье Без отдыха шьёт. Задание: Перед словами с безударными гласными в корне в скобках пиши проверочное слово. Найди в тексте слова с разделительным ь и запиши их в 1 -й столбик. Слово, в котором ь показывает мягкость согласного, запиши во 2 й столбик. Слово в котором ь показывает, что слово женского рода, в 3 й.
Тугими () снопами Созревшего льна Телега крестьянина Верхом.()полна. Портниха усталая Ночь напролёт Модное платье Без отдыха шьёт. Задание: Перед словами с безударными гласными в корне в скобках пиши проверочное слово. Найди в тексте слова с разделительным ь и запиши их в 1 -й столбик. Слово, в котором ь показывает мягкость согласного, запиши во 2 й столбик. Слово в котором ь показывает, что слово женского рода, в 3 й.
Ответы:
1.Платье,шьет. 2.Льна,крестьянина. 3.Ночь ----- СнОпами (сноп), пОлна (полный).
Похожие вопросы
- 26-(16,38-1,0043:0,083)=
- На доброе слово Не надо скупиться. Сказать это слово – Что дать напиться. Со словом обидным – Нельзя торопиться, Чтоб завтра Себя самого не стыдиться. Но слова правдивого Остерегаться – Не то же ль, что собственной Тени бояться? Я истины эти – Знаю измлада, А думать над ними – Всю жизнь мне надо.СПЕШИТЕ СИНОНИМЫ И АНТОНИМЫ!
- Цена груш - х р. за 1 кг, а цена моркови - у р. за 1 кг. Запишите в виде вырашения: 1) на сколько 1 кг груш дороже 1 кг моркови; 2) во сколько раз 1 кг груш и 1 кг моркови вместе 3) стоимость 1 кг груш и1 кг моркови вместе; 4)стоимость 2 кг груш; 5) стоимость 3 кг моркови 6)стоимость 2 кг груш и 3 кг моркови вместе 7) на сколько 2 кг груш дороже и 3 кг моркови 8) во сколько раз 2 кг груш дороже 3 кг моркови
- Найдите корни биквадратного ур-ия Х^4+7Х^2+10=0
- Катер плыл 2 ч со скоростью 35 км/ч.потом он увеличил скорость на 3 км/ч и плыл стлько же часов.Какой путь преодолел катер?
