Я родила дочь довольно рано – в том же возрасте, в котором мать родила меня. Наши с молодым человеком отношения к тому моменту продолжались пару лет. Мои приемные родители его недолюбливали, считая недалеким иностранцем. Мне он нравился, хотя чувства оказались недолговечными. Он вырос в набожной католической семье с традиционными семейными ценностями: мать растила детей и кормила семью на те жалкие гроши, что ей доставались от мужа, который спускал большую часть зарплаты на скачках.
Мой партнер, судя по всему, считал, что и в нашей семье будет так же: я стану домохозяйкой, буду держать дом в чистоте и порядке, готовить сытные обеды и рожать по ребенку в год. Лично я не могла представить худшего сценария (и до сих пор не могу), поэтому, узнав о беременности, особой радости не испытала.
Известие о том, что во мне зародилась новая жизнь, стало пугающим. До беременности у меня были проблемы со здоровьем, поэтому пришлось каждый день принимать аспирин на случай, если организм вдруг решит отторгнуть зародыш. Получалось довольно странно: организм приемной дочери не хотел вынашивать собственного ребенка. Каждый день, принимая таблетку, я думала, что однажды забуду ее принять, и ребенок погибнет по моему недосмотру.
По ходу беременности тревога поубавилась, появилось ощущение надежности и уверенность, что все закончится благополучно. Это с одной стороны. С другой – когда я осознала, что мы с малышом выживем, его предстоящее появление на свет стало внушать мне ужас. Я готовилась к родам, вела здоровый образ жизни, но при этом не понимала, как смогу справиться с ребенком.
Смерть – мой самый большой страх. Это словно снова оказаться брошенной, уже самой жизнью
Я родила дочь на две недели позже срока. Роды были долгими и тяжелыми, как и большинство первых родов. Большую часть времени я находилась в почти невменяемом состоянии: то просила чашку чая, то умоляла, чтобы меня милосердно усыпили. Когда все закончилось и я наконец увидела дочь, то не ощутила ничего, кроме острого желания вернуть ее обратно и продолжать вынашивать еще несколько месяцев, пока не почувствую, что готова быть матерью. Помню, в тот момент я подумала: неужели то же самое ощущала и моя мать? Неужели она почувствовала себя настолько растерянной и беспомощной, что ей показалось единственным выходом отдать меня?
Через три дня после родов дочь чуть не умерла, и мои сомнения резко отпали. Ей пришлось перенести несложную операцию, но поскольку она была совсем маленькой, то не сразу очнулась от наркоза. И моя беременность, и начало жизни моего ребенка оказались омрачены угрозой смерти, а смерть – мой самый большой страх. Это словно снова оказаться брошенной, уже самой жизнью. К счастью, дочь поправилась, и мы вернулись из больницы домой, чтобы начать жизнь втроем. Но уже через четыре недели я стала матерью-одиночкой, растерянной и неуверенной в будущем.
Когда дочь была совсем маленькой, я часто думала о матери, отдавшей меня в приемную семью. Я недоумевала: как можно отдать ребенка и продолжать жить как ни в чем не бывало, потеряв столь важную часть себя? Я еще могла понять, если бы ее заставили это сделать (позже я узнала, что так оно и было), но если она приняла это решение сама, по собственной воле, это было за гранью моего понимания. Какое бы напряжение и стресс я ни испытывала, будучи матерью-одиночкой, я никогда не могла бы просто опустить руки и уйти. Одна мысль о том, чтобы отдать социальному работнику мою закутанную в пеленки малышку, смуглую, кареглазую, улыбчивую, вызывала у меня слезы и физическую боль.
Хотя я и не понимала, как можно отдать ребенка, это вовсе не значит, что наша с дочерью жизнь шла легко и гладко. Мне было очень тяжело научиться любить ее. Я не знала, как это делать: детство в приемной семье заставило меня относиться к любви с подозрением, она казалась чем-то неопределенным и болезненным, чего лучше избегать. Я знала девушек, которые беременели специально, чтобы у них был кто-то, кто любил бы их безо всяких условий, но я сама настолько боялась любви, что эта идея даже не приходила мне в голову. Жизнь без любви казалась гораздо безопаснее.
Дочь любила меня просто, спокойно и уверенно – так, как это обычно делают дети. Трудно бояться чего-то настолько чистого и прекрасного
Я была напугана, сопротивлялась неизбежному, боялась сделать что-то не так, но дочь любила меня просто, спокойно и уверенно – так, как это обычно делают дети. Трудно бояться чего-то настолько чистого и прекрасного. Мы, родители, думаем только о том, как опекаем детей и заботимся о них, но часто забываем, в какой степени дети заботятся о нас и как нас меняет их присутствие.
Несмотря на это мои тревоги, кошмары и страх того, что дочь может умереть, никуда не делись. Большую часть ее жизни я переживала, что могу ее потерять: ее может сбить машина, у нее могут найти смертельную болезнь, ее могут застрелить ночью в парке или зарезать грабители, вломившиеся в дом, ее может ужалить медуза, разорвать на части акула… Еще было тяжело переносить периоды мертвой тишины после ссор, когда дочь была на меня обижена и ждала удобного момента, чтобы выплеснуть все свое негодование, закричав, что ненавидит меня.
Настоящим испытанием стал и подростковый возраст. Я часто думала, что наши отношения этого не переживут, все закончится взаимным отчуждением, мы будем обмениваться поздравительными открытками на дни рождения и Новый год и раз в год созваниваться – потому, что «так надо». Но отношения удалось сохранить: отчасти потому, что я поняла – если любишь, нельзя сдаваться, а отчасти потому, что мы с ней настолько похожи, что всегда возвращаемся друг к другу, что бы ни случилось.
Много лет я не знала, что уготовано мне в будущем, ощущала себя неуверенно и растерянно. Оказалось, что в будущем меня ждала любовь, семья и надежда, за что я благодарна судьбе. Я наконец смогла обрести покой и понять, что не в одиночестве счастье. Быть вместе тоже важно.
Вечером 15 августа в студии шоу «На самом деле» развернулась настоящая семейная драма: 36-летняя приемная дочь Ирины Понаровской Анастасия Кормышева призналась, что певица и ее экс-муж Вейланд Родд отказались от нее, когда девочке было всего 4 года. Анастасия лицом к лицу встретилась с бывшим приемным отцом.
Американский джазовый певец и музыкант Вейланд Родд стал вторым официальным мужем Ирины Понаровской. Супруги прожили в браке семь лет, но долгое время у пары не было общих детей. В 1980-м Ирина решила взять в семью приемного ребенка, и ей подвернулся удобный случай: Понаровская буквально «купила» девочку у темнокожей поклонницы, пришедшей в ее гримерку после очередного концерта.
Спустя несколько лет у Ирины и Вейланда все-таки родился сын Энтони, а приемная дочь, которую супруги назвали Анастасией, оказалась им не нужна, и они отправили девочку в детский дом. Ей было 4 года.
Об этом сама девушка откровенно рассказала Дмитрию Шепелеву и экспертам-психологам в студии шоу «На самом деле», а ее бывший приемный отец, мистер Родд, подтвердил, что его экс-супруга Понаровская не справлялась с двумя детьми и именно поэтому приняла такое решение.
«Я помню, что Вейланд меня обижал в детстве, я это чувствую. Сейчас не могу вспомнить каких-то конкретных событий, тогда я была еще слишком маленькой, но, как мне рассказывала Ирина Витальевна, приемный отец проявлял по отношению ко мне агрессию», - сообщила Анастасия. Однако детектор лжи показал, что девушка лукавит, а за Родда вступилась его давняя знакомая Елена Ханга: «У Вейланда пятеро детей, пусть и от разных женщин. Он самый замечательный отец, которого только можно представить».
Анастасия рассказала, что вновь встретилась со знаменитой бывшей приемной матерью несколько лет назад в шоу «Жди меня». Тогда она даже какое-то время гостила у Ирины, однако певица обвинила девушку в краже драгоценностей и выпроводила ее из дома. Дмитрий Шепелев поддержал Анастасию, эмоционально заявив: «Вы понимаете, насколько это нелепая ситуация? Даже я тягал деньги из кошелька родителей. Если бы меня прижали к стенке и спросили, брал ли, я бы сказал, что не брал. Я не признавался до тех пор, пока меня не отшлепали. Для меня чудовищно другое. Неужели этой мелочи достаточно для того, чтобы просто вышвырнуть ребенка из квартиры и больше никогда его не видеть?».
Напомним, в последнее время Ирина Понаровская выступает на сцене крайне редко . С 2010 года певица живет то в Эстонии, то в Норвегии, лишь изредка наведываясь в Россию. Она пока никак не прокомментировала скандальные заявления бывшей приемной дочери.
Здравствуйте.
Вы говорите, что Вы мусульманин. Я очень люблю Коран. Так получилось)))) В Коране сказано, что нельзя говорить плохо о других. Весь Коран учит любви. А Вас учат еще терпению и прощению Разве Аллах не такой? Да, Аллах - Бог. Но Вы то должны стремиться быть похожим на Него по своим качествам, развивать в себе доброжелательность, все прощение, любовь.
Проблема не в девочке, а в Вас в том, что Вы не можете выстроить отношения с женой, которая оберегает дочь. Ее можно понять. Свою беспомощность, Вы в качестве негатива выливаете на девочку. Вы не любите себя, ненавидите за свою мужскую беспомощность в этом вопросе и ненависть по отношению к себе отражаете на ребенке. Но девочка не виновата ни в чем. И жена тоже.
Полюбите себя. Полюбите жену. Вы полюбите тогда дочь. Затем Вы полюбите весь мир. А потом Вы полюбите даже Бога. Есть такое знаменитое высказывание Конфуция. Начните работать над собой, развивайте свой разум, выполняйте свои обязанности мужа, следуйте своему предназначению. Есть хорошие лекции у Торсунова по этим вопросам.
Подумайте о том, кто Вам очень дорог. А теперь этот лучь любви перенесите на свою жену и дочь. Посмотрите, сколько в них прекрасного. Они несомненно очень хорошие, раз Вы любите жену. Я это чувствую.
Измените отношение к ситуации и тогда изменится сама ситуация.
Я желаю Вам счастья.
Здравствуйте!
Собственно я вам скажу о главном. Вероисповедания тут мало играют роль. Вы прежде всего человек, со своими личными качествами. Проявите ваше сострадание и терпеливость к ближним своим. Будь вы христианин или мусульманин или буддист, а где же духовные и хорошие личные качества человека.
Поймите правильно, это вы понимаете что нужно вот так а не так. Но почему вы думаете что Настя должна поступить так как вы хотите.
Судя по письму вы не только хороший человек, но и хороший семьянин и заинтересованы что бы в вашей семье всё было хорошо.
Вероятно вам может нужно по другому несколько подумать и посмотреть другим взглядом на Настю.
Она думает не так как вы, она попросту не понимает зачем и почему, ваша задача по моему субьективному мнению, через ваши добрые поступки, через вашу терпеливость и мудрость, донести понимание и принятие каких то истин до Насти.
Помните, я говорил о неких универсальных вещах не подпадающих под какое бы то небыло вероисповедание.
Проявите труд своей души, боритесь добрыми поступками, проявляйте терпимось. Думайте как вам найти нужные подходы, я подчёркиваю, просто правильные подходы взрослого человека к ребёнку, то есть, вас к Насте. Это вам надеюсь понятно.
Сами знаете ребёнок это пластелин, что вылепишь в детстве то и получишь в будущем. Для начала найдите общий язык, станьте её хорошим товарищем, другом, братом, отцом, завоюйте её к вам доверие, вы слышите, о чём я вам это говорю.
Будьте для начала хорошим психологом с Настей. Получив и закрепив нужные результаты, на которые понадобится может не один год, вы постепенно перейдёте на обучение девочки, азам и правилам мусульманского вероисповедания. Вообще, ислам, я очень приветствую, много там правильного и полезного.
Даже замечу вам, это дело вашей чести. Через Настю и семья ваша станет ещё более сплочённей, и счастливей, понимаете.
Терпение и понимание и ещё раз терпение, saritb. Проявите силу воли и характер в своих только добрых и мудрых поступках, это трудно, но вы хороший человек и у вас, однозначно получится.
Удачи, счастья, Вам!
Онлайн консультация Приемная дочь
Здравствуйте.
Ваша ошибка в том, что Вы пытаетесь полюбить приёмную дочь как родную - это невозможно. Так Вы слишком сильно напрягаетесь - а это приносит много проблем, Вы про них сами знаете и переживаете их.
Вам не надо быть для неё папой - папа у неё есть и этот факт не изменить. Достаточно быть нормальным отчимом - и всё. И в этой ситуации воспитывать дочь должна Ваша жена, а Вы можете быть советчиком - но не больше.
Вот своих детей Вы должны воспитывать вместе, да, у Вас на это полное право.
Это частая ошибка, когда кто-то пытается занять чужое место - на нём невозможно удержаться. И это проявление гордости - а добродетель верующего - смирение.
Подумайте над этим.
Я сам страдаю с детства обсессивно-компульсивным синдромом (синдром навязчивости) в течение жизни я в целом с ним справился, хотя сохранились автоматизмы. В ваших отношениях с падчерицей вижу проявление этого синдрома. Это не значит, что вы больны - навязчивости сплошь и рядом встречаются у абсолютно здоровых - к примеру песня, которая вертится в голове, постоянные страхи о том, выключен или нет утюг, закрыта или нет дверь. Это все навязчивости, которые при определенных условиях встречаются у любого. У Вас более редкий вид навязчивости, но к этому, конечно, есть предпосылки. Я согласен с тем, что написали предыдущие психологи, но думаю. что для Вас важнее всего отказаться от вмешательства в воспитание этого ребенка, это не значит, что просто не обращать внимание на нее, это значит, оставить для нее все основное в воспитании на мать, единственное помочь в том, чтобы она выросла. Это в целом не проблема. Умерьте себя (тем паче, что у матери скорее всего другая навязчивость, в том, что вы можете обидеть ее дочь).
К тому же образованная и культурная, ей действительно не было равных в маленьком наслеге. Деревенские парни боялись даже близко к ней подходить, робели в ее присутствии, уважительно называя по имени-отчеству. Она, комсомолка, активистка, полностью посвятила себя благородному труду - «сеяла разумное, доброе, вечное» и свято верила в прекрасное будущее. Не успела опомниться, а уже под сорок, так сказать, старая дева. А мужчин в те послевоенные годы не хватало, так что пришлось поставить крест на личной жизни. Вскоре ее перевели в райцентр. Это событие совпало с трагической кончиной ее любимой тети. Трое детей остались сиротами (муж у тети скончался незадолго до смерти жены). Старшие, уже подростки, пошли в интернат, а младшую девочку, очень болезненную, родственники отдали на воспитание ей: мол, у тебя, Катя, все равно нет семьи, возьми девочку! Она подумала и согласилась.
Она была очень счастлива, что удочерила девчонку, та оказалась довольно смышленой, хорошо училась, да и здоровье вскоре выправилось при хорошем уходе и заботе. Так и жили, не хуже других, а может, даже лучше. Квартира в деревянном учительском общежитии сверкала чистыми свежепокрашенными полами, на окнах – белейшие накрахмаленные занавески, на железных кроватях пикейные покрывала и горы подушек под кружевной накидкой. Уютно горит лампа под бумажным абажуром на круглом столе. После ужина они вместе сидели за ним, готовясь к урокам и проверяя тетради. Это были, наверное, самые их счастливые годы.
Лиза закончила школу с серебряной медалью и уехала учиться в большой приволжский город. Катерина Васильевна по-прежнему работала в школе. Они писали друг другу длинные, обстоятельные письма и вкладывали в конверт фотографии, в основном, конечно, Лиза. Как один миг пролетели пять лет – и вот Лиза с дипломом инженера вернулась на родину. Радости приемной матери не было предела.
Девушку с престижным дипломом пригласили на работу в столицу, через два года дали квартиру. Так что и мать, к тому времени вышедшая на заслуженный отдых, вскоре перебралась к дочери, втайне надеясь, что совсем скоро дочь выйдет замуж и осчастливит внучатами. Но Лиза то ли долго перебирала, то ли не было стоящего парня, все замуж не выходила. А годы, как в песне поется, летели, все лучшие годы. Родственники, особенно ее родные брат и сестра, ворчали: мол, почему не устраиваешь личную жизнь, какого такого заморского принца ждешь?! Прошло несколько лет, и, к удивлению родни, Лиза наконец вышла замуж, причем жениха действительно нашла, будучи на отдыхе на каком-то южном курорте. Черноглазый, кудрявый, он был на загляденье хорош собой, к тому же одной с ней профессии, тоже инженер. Вскоре родился ребенок, Катерина Васильевна полностью посвятила себя долгожданному внуку и домашним хлопотам. Квартира, уже в новом доме со всеми удобствами, так же сияла чистотой, в доме всегда пахло свежей выпечкой и другими приятными запахами: накрахмаленным бельем, фруктовым дезодорантом, хорошим кофе и пряностями.
По праздникам приходили гости – коллеги Лизы и Владимира, в основном техническая интеллигенция. Стол ломился от всевозможных вкусностей якутской и украинской кухни. Гости были в восторге, ели так, что за ушами трещало, а потом пели застольные лирические песни. Пели очень хорошо, душевно. Катерина Васильевна не любила долго сидеть за столом, надо же было кому-то ухаживать за гостями, подносить все новые блюда, убирать лишние. Иногда к ней на кухню прибегала Лиза и звала за стол, но это случалось все реже и реже. Как-то все – и дочь, и зять, и подрастающий внук – привыкли к тому, что бабушка всегда на подхвате, кто-то вроде домработницы. А однажды внук – они тогда были дома вдвоем – вдруг спросил: мол, а правда, что ты, баба, нам не родная? Катерина Васильевна тогда от неожиданности даже вздрогнула и спросила: кто ему так сказал? А внук сказал, что слышал, как мама сидела на кухне и рассказывала соседке тете Зине. В тот день все у нее валилось из рук, суп выкипел, котлеты подгорели.
А ведь она и думать забыла, что Лиза ей не родная, считала, что и дочери это все равно. А та делится с соседкой, с которой знакома всего ничего…
Вскоре дочь деликатно, но очень настойчиво попросила ее переехать в зал: дескать, мальчик уже вырос, и ему нужна отдельная комната. Жить в зале было весьма неудобно, теперь пожилому человеку, привыкшему укладываться раньше всех, приходилось дожидаться, когда все разойдутся в свои комнаты после просмотра какого-либо сериала. Да и днем в выходные нельзя стало прилечь отдохнуть. А ведь здоровье уже пошаливало, ноги плохо ходили, совсем замучил артрит, давление подскакивало. И некому было пожаловаться, дочь почти с ней не разговаривала, только по поводу того или иного блюда. Квартиру убирать стало так же тяжело, тем более что никто не помогал. Дальше больше: стали покрикивать, критиковать приготовленные блюда. В общем, бабушка состарилась и была уже не особенно нужна.
Прошло еще несколько лет. Внук уехал учиться в Москву. Катерина Васильевна почти не ходила, еле-еле ковыляла по дому с тросточкой и по-прежнему жила в зале. Комнату внука ей обратно не отдали. Теперь старушка постоянно лила слезы, наверное, она предчувствовала, что в будущем ей станет еще хуже.
Так и случилось: в один день она не смогла встать с постели. Вызванный врач развел руками и поставил вердикт: больше она вряд ли встанет. С тех пор жизнь превратилась в ад. Приемная дочь отплатила ей черной неблагодарностью, совершенно забыв, кто ее сделал человеком, кому она обязана своим здоровьем, воспитанием, образованием. Она забыла или делала вид, как впервые ее, замухрышку, больную и шелудивую от болячек, привели к тете, молодой учительнице, и та ей долго выводила вши, не стригла волосы, чтобы не дразнили в школе, как поила рыбьим жиром, мазала болячки какой-то мазью, учила читать и писать, правильно говорить, отучала от вредных привычек. Ее родные брат и сестра, выросшие в интернате, сразу после восьми классов пошли работать, чтобы прокормить себя, и остались необразованными. И теперь Елизавета, начальник отдела крупного предприятия, думала, что она всего добилась сама и всем это говорила так часто, что даже сама поверила в это.
И никак не могла понять, почему прежние приятели, так любившие бывать у них в гостях, сторонятся ее. Никто не зовет их в гости. А к ним нельзя, ведь в зале «эта старушка все навоняла», чисто из упрямства ходит под себя, притворяясь парализованной, а когда их дома нет, из холодильника исчезают продукты, значит, несносная старуха все же ходит. Черт бы ее скорей побрал, надоело, даже домой возвращаться неохота! А муж вообще допоздна где-то шляется, ему тоже не хочется домой, глядишь, скоро и вовсе уйдет, где чистота и все сверкает. Она, раздраженная донельзя, приходила домой, что-то варила скоростное и кормила старуху. И все это швырком, с недовольным видом, ворча, а то и покрикивая на приемную мать.
От такой жизни кто долго проживет? Бедная Катерина Васильевна, выплакав в подушку с грязной наволочкой все свои обиды и горе, очень скоро отдала богу душу, более милосердному, чем ее воспитанница. Кто знает, может, она жалела, что взяла ее к себе и что однажды не вышла замуж – это было вскоре после того, как она ее официально удочерила, к ней посватался хороший человек, давно знавший ее и овдовевший, а она, поразмыслив, отказала ему, потому что ей все казалось: девочке это не понравится.
И на этом печально-грустный рассказ, увы, не заканчивается. Далее будет еще печальней, поскольку после смерти Катерины Васильевны жизнь этой семьи не заладилась и вообще пошла как-то не так. Внук, будучи на последнем курсе, заболел тяжелой неизлечимой болезнью и вернулся обратно. Через года полтора его не стало. Отец не выдержал горя и также вслед за сыном отправился на тот свет от инфаркта миокарда. Женщина осталась одна. Она давно не работает, живет одна в опустевшей квартире и все думает: за что? За что она так наказана? Ей кажется: жила честно, никого не обманывала, не воровала, трудилась во благо отечества, всегда ходила на все субботники и сдавала деньги, если собирали помощь кому-нибудь, несколько лет была председателем профкома, имеет правительственные награды, почетные грамоты…
Приемная дочь – история из жизни. Евгения работала на грядке у старенького дома. Только взошли овощи, и их нужно было прополоть. Чтобы от сорняка не осталось и следа. Но на картофельной грядке почему-то почти половина растений были маленькие и слабые.
«Наверное, потому, что сажала я их только потому, что место оставалось. Хотела чем- то наполнить огород, чтобы зря не простаивал «, – подумала.
Выбрав сорняк, зашла в дом. Глянул в окно и прикипела глазами к детям, которые играли на соседнем дворе, ловила каждое их движение. Глаза жадно вглядывались в каждую черточку их лица. «Внуки мои, дорогие!» – Загнанной птицей трепетала мысль.
Дети – два мальчика, близнецы, шести лет, бегали за мячом, толкались, смеялись, радовались. Открылась дверь в доме напротив, во двор вышел мужчина лет тридцати пяти. Красив, высок, степенный. «Сын!» – Резануло.
Женщина отошла от окна.
Сколько лет прошло …
… Когда узнала, что будет ребенок, первой была мысль – отказаться, исправить ошибку. Долго думала, мучилась. Ведь ребенок – без будущего. Отец – женатый мужчина и как услышал о ребенке, к ней уже не приходит. Вот такой любовь оказалась! Зачем ему она, да еще с таким пороком (Евгения от рождения была глухонемой). А что она сама? Сможет ли воспитать и поставить на ноги ребенка, придется вместе с ним бродить среди людей и просить на хлеб.
Сама. Только подруги по интернату, особенно Мария – ближайшая, иногда зайдут проведать в ее старое полуразвалившееся жилище, которое выделили на окраине города.
Ответ нашелся сам. Евгения очень любила котят. Их в доме всегда было не менее трех. Однажды вечером, взяв кошку на руки, прижала ее к животу, и та начала так нежно тереться, как чувствовала новую жизнь.
Защищала человеческое дитя …
«Это же я его убежище! Оно такое маленькое, доверяет мне, а я готова предать! Отдать на смех живодерам! Чтобы по клочку вырывали из меня! Мою кровиночку! Нет, я справлюсь, не дам ему погибнуть. Даже кошка защищает «.
Ту ночь Евгения проплакала. Подушка была мокрой от слез, зато на душе и в сердце – легкость от принятого правильного решения.
Сын родился здоровым и крепким. Когда впервые поднесли к груди накормить – крепко схватил. «Волевой сын будет! Вырастет – буду, как за стеной «, – думала молодая женщина. Назвала Андреем, как мальчика, с которым училась в школе и который ей нравился. Называть именем отца не хотела.
Все складывалось хорошо. Сынишка подрос. Начала бегать на работу – в сад отдала. Жить же за что-то надо.
Как-то сводила концы с концами. Андрюша рос послушным, умным, ловким мальчиком.
Однажды в дом пришла знакомая по интернату и поведала печальную историю о ее подруге, той же Марии.
У нее жизнь сложилась очень похоже на судьбу Евгении. Но случилась беда. Узнав, что у Марии будет ребенок, любовник силой увез женщину к знакомому врачу, чтобы та не рожала. Мария чудом убежала, но с тех пор что-то произошло у нее с восприятием окружающего мира. Она создала свой и убежала туда.
Реальности для нее больше не было, подходило время рожать, а она не может даже за собой присмотреть.
Евгения расстроилась. Хорошей и искренней была подруга и не заслуживала такой участи. Они вместе когда-то мечтали о счастливой жизни, детях, семье. Женщина решила навестить подругу. Но та ее даже не узнала.
Это было страшно. А ребенок должен появиться через несколько недель. И Евгения решила. Когда подруга родила девочку – пошла в роддом и, заполнив все документы на ребенка, забрала ее себе. Препятствий никаких не было. Мать ребенка признали несостоятельной воспитывать и ухаживать за ребенком, и ребенка отдали бы в дом малютки. «Лучше же ему в семье, хотя и не в родной. И любить она его будет, как своего. Все-таки же ребенок лучшей подруги! «.
Мария через несколько месяцев после родов умерла в психиатрической больнице.
Они стали жить втроем. Но родной сын Евгении почему-то сразу не воспринял, но и не невзлюбил девочку, которую она назвала Оксаной. Трудно пришлось женщине воспитывать двух детей, но сколько радости было в доме! Оксана росла доброй девушкой, всегда помогала названной матери, но имела тяжелый характер.
Постоянные драки с ребятами, плохое поведение в школе, жалобы родителей … Евгения все это относила к положению девочки – приемная, которой «добрые соседи» еще маленькой поведали, как она попала в семью. Евгения же рассказать ничего не могла. Пыталась любовью показать названной дочери, что она ей – как родная. Любила детей одинаково. Не делала разницы ни в чем.
Андрей был, наоборот, мягкий и послушный. Мать всегда слушал и не обижал.
Дети подросли, закончили школу. Вступили в высшие учебные заведения. Андрей решил жениться. «Молодой еще, глупый», – считала мать, но девушка так очаровала парня, не послушал никого. Привел жену Наталью в материнский дом. Хорошая была Наталья, даже слишком хорошая. Яркая и уверенная в себе.
С Оксаной – хорошая и искренняя, все ей рассказывала, делилась с ней секретами, как подруга. Кошка, которая осталась одна в хижине и была уже старая и слепая не шла на руки ни к кому, кроме Евгении, вдруг начала ласково тереться у ног Натальи. Приняла ее.
А Оксана с тех пор изменилась. Внешне все было как бы хорошо, но когда оставалась одна в своей комнате – рыдала в подушку. Зависть и ненависть к невестке черной змеей впивались в сердце. Еще с детства привыкла к названому брату и когда стала уже девушкой, поняла, что именно таким должен быть ее муж. Влюбилась.
Подруг Андрея никогда серьезно не воспринимала «Пусть дружит, с кем хочет, все равно я ему ближе». Но когда Андрей привел в дом жену Наталью – как петлю накинули на ее шею и медленно сдавливали. Хотелось кричать, выть, до безумия, до помрачения ума.
Однажды, придя домой поздно вечером, Наталья, счастливая, побежала к Оксане делиться секретами. Андрей еще не вернулся с работы.
– Оксана, я только с таким замечательным парнем познакомилась! Он меня на кофе пригласил, – расстегивая модное осеннее пальто, воскликнула Наталья.
Оксана опешила. «Как это? Она – жена ее названного брата! И на кофе с ребятами? А дальше что будет? Она что, издевается? Я же его сестра. Пусть названая, но выросли мы вместе «. А вслух:
– Ой, да ты что? Расскажи. Как интересно! Куда вы ходили?
– Да какое там ходили! Ездили. Ты что? Ходить – это уже вчерашний день. Вот ты бы не сидела дома над книгами, а принарядилась хоть немножко, что это у тебя на голове такое? – Теребя ее непослушные кудри, посмеивалась Наталья. – Пошла бы в город, погуляла, с разными людьми пообщалась, парня нашла.
– Да надо уже, надо, – поддакивала Оксана для поддержания разговора, а у самой в душе закипало. – Ну и что там дальше?
– Вот мы в баре посидели, пива выпили, а потом по городу катались. Он такой интересный, врач-акушер, детям на свет помогает появиться! Может, и моим когда поможет. Врач хороший … – засмеялась невестка.
Оксана не выдержала.
– Как ты могла! – И вышла из комнаты.
– Чего ты? Я же тебе как подруге … Дура ты! – Крикнула вслед Наталья.
Оксана долго молчала об этом разговоре. Кипела злость в душе. Но молчала. Только матери объяснила все. Думала, мать вмешается и Андрей, наконец, поймет, на ком женился, и покинет Наталью.
Мать молчала. Нет не от равнодушия. Не заметила влюбленности Оксаны в названного брата. И привыкла уже к легким распрям между детьми.
Но как-то Оксана слишком поздно пришла с учебы и Андрей накричал на нее. Девушка бросила:
– Твоя жена с другими по городу разъезжает! Ее воспитывай, потому что с рогами останешься!
Андрею как речь отняло. Долго хлопал глазами, а потом молча повернулся и вышел из комнаты. Слышно было, что между супругами происходит серьезный разговор. Но, как совершенно не ожидала Оксана, помирились и даже внимательнее стали относиться друг к другу. Андрей теперь всегда заезжал за женой на работу. В театр стали ходить, в кино.
Вскоре Андрей уехал в командировку на неделю. В доме стало тихо и мирно. Девушки говорили об обучении, часто сидели вместе с мамой и старой кошкой на коленях у Наташи, за горячим чаем.
В тот вечер тоже. Чай на кухне, разговор ни о чем. К Оксане зашел школьный друг, который учился вместе с ней. Он давно был не равнодушен к Оксане, только она его никогда не рассматривала, как возможного спутника жизни. Вот и в тот вечер, начала насмехаться и подкалывать. Но вдруг заметила, что Олег, так звали друга, искренне смеется и часто заглядывается в сторону Наташи. И она как бы не против. Щебечет, заигрывает.
Гадюка в сердце проснулась и больно укусила. «Ах ты красавица! Думаешь, если ты такая яркая и веселая, то все будут у твоих ног? Уже этого заманиваешь в свои сети? ». Но промолчала. Улыбалась и пила чай со всеми. А когда все крепко уснули, Оксана взяла в сенях мешок со старой картошкой и зашла в Наташину комнату. Прижала. Запахло гнилой картошкой. Наталья барахталась, отбивалась. «Не отпущу! Не стоишь ты Андрея! Все обращают внимание только на твои льстивые улыбки. А ты пустая! Кукла! «.
Наташино желание жить победило. Сжав крепко руки Оксаны, девушка смотрела ей прямо в глаза.
– Скажешь кому – я найду, как это еще раз сделать. – Дрожа от волнения и возбуждения, прошипела Оксана.
– Не скажу. Матери жаль твоей, что такую змею пригрела, и Андрею будет больно. Иди с глаз моих!
А вскоре Оксана узнала, что Андрей взял кредит в банке и покупает дом – соседний, новый и просторный, только что построенный. С сестрой он не разговаривал. С тех пор не сказал ни одного слова, как заклинали мужчины. Когда Оксана что-то его спрашивала, проходил мимо молча, словно не слышал ее и не видел.
Прошел год. Настала пора копать картофель. Наталья была уже беременна, и старая кошка не отходила от нее ни на шаг.
Евгения догадывалась, почему дети не говорят, но ничего поделать не могла – сын стал будто совсем чужой и лишь стремился как можно быстрее перебраться в новый дом. И только ремонтные работы были завершены – супруги переехали.
Наталья бросила тогда:
– Не хочу вас в нашем доме видеть! Не мешайте нам жить!
Андрей, надежда Евгении и опора в старости, как она надеялась, промолчал. Даже не обнял мать.
Картофель в том году копали две одинокие женщины – глухонемая старуха с названной дочерью, которая посвятила себя теперь только матери.
Евгения с Оксаной остались одни. С тех пор сын ни разу не зашел в родной дом.
А весной родились у Андрея и Натальи дети. Двойняшки, мальчики. Евгения понесла подарки, хотела хоть взглянуть на внучат. Взять на руки, побаловать. Двери были крепко закрыты. Час стояла женщина под дверью и стучала, стучала – не открыли.
Больше она туда не шла. Через окно в кухне смотрела на ребят, которые играли на соседнем дворе, и глотала слезы, горькие, как полынь.
Так проходили годы. В один осенний день Оксана нашла старую кошку среди картофеля на огороде скрюченную и холодную. Мертвую.
А Евгения начала все чаще болеть, и приемная дочь ухаживала за названной матерью, как за родной. Как будто отдавала старушке ту дань за счастливое детство в семье, которое она ей подарила. Оксана тоже осталась незамужней.
В доме воцарились одиночество, пустота. Без веселого смеха, без детей, без жизни, даже без кошки. Дом осунулся на бок, будто устал, жизнь из нее уходила.
В новом доме напротив – наоборот шум, музыка и смех. Андрей с Наташей отмечали годовщину бракосочетания. Бабушку Евгению и тетю Оксану не пригласили.
Однажды, идя по улице, Евгения увидела своих внуков, которые играли у ворот. В сердце потеплело.
– Старая пошла, смотри, какая старая, – показывали пальцами на женщину ее внучата, смеялись – Она еще и глухая. Можно что угодно ей говорить. Старая! Старая! Баба-яга!
«Родные мои, дорогие внучата!» – Щемило.
И с молчаливых губ ни звука.
2015, . Все права защищены.
