Семья носила в Древнем Китае патриархальный характер. Большие семейные связи отличались прочностью. Во главе большой семьи как хозяйственной единицы стоял старший в семье мужчина, которому подчинялись все члены семьи: жены и наложницы, сыновья и внуки, их жены и дети, рабы и слуги.
Глава семьи выступал в роли ее властителя, хозяина имущества. Понятие "отец" обозначалось иероглифом "фу", выражавшим руку, державшую прут, - символ наказания за непослушание членов семьи.
Большие семейные связи стали ослабевать вместе с развитием частной собственности на землю. Этот процесс был ускорен политикой легистов. Борясь против сепаратизма влиятельных больших семей, семейных кланов, являющегося препятствием на пути создания сильной центральной власти, Шан Ян в 356 - 350 гг. до н.э. санкционировал принудительный раздел больших семей, но большая семья, вместе с жесткими патриархальными порядками, как социально-хозяйственная ячейка не исчезла и в последующие века.
Основы брачно-семейного права строились на конфуцианских представлениях о семье как о первичной социальной ячейке, функционирующей на основе естественных законов в общей системе социального порядка. Первейшей целью брака было обеспечение физического и духовного воспроизводства семьи, которое достигалось рождением прежде всего мужского потомства, "чтобы человек, - как было записано в Ли цзы, - был в состоянии правильно служить усопшим предкам и иметь возможность продолжать свой род". Отсутствие потомства рассматривалось конфуцианцами как проявление сыновней непочтительности, наиболее тяжким из других видов непочтения к родителям.
Для заключения брака необходимо было соблюдение ряда условий. Брак заключался семьями жениха и невесты или самим женихом и скреплялся частным соглашением, нарушение которого влекло за собой не только определенные материальные потери, но и наказание в уголовном порядке старших в семье. Традиционное убеждение, что брак - это не только соглашение между живыми, но и умершими предками, крайне заинтересованными в приобретении жены и ее плодовитости, находило выражение в соответствующем ритуале сватовства, включавшем в себя не только дары от семьи жениха семье невесты (деньги, украшения, скот и пр.), но и молебен в храме предков.
Если в шаньско-иньском Китае допускались браки между родственниками, то впоследствии были запрещены браки не только между родственниками, но и утвердилось правило, что жених и невеста не должны носить одну и ту же фамилию, чтобы ненароком не смешать родственные семьи. Скудность семейных фамилий в китайском обществе предопределила определенное исключение из этого жесткого правила - при покупке "второстепенной жены" (Ли цзы, кн. I).
В книге V Ли цзы были закреплены своеобразные нижний и верхний пределы брачного возраста: для мужчин с 16 до 30, для женщин с 14 до 20 лет, фиксировавшие как бы пределы терпения и сдерживания гнева предков на неблагодарного и непочтительного потомка. В соблюдение этих возрастных пределов в древности было вовлечено и само государство, следившие за тем, чтобы они не нарушались. С этой целью, по свидетельству Чжоу ли (кн. XI), особый чиновник составлял списки мужчин и женщин, достигших предельного возраста, и наблюдал, чтобы мужчины, достигшие 30 лет, брали себе в жены девиц, которым исполнилось 20 лет.
Одним из основополагающих принципов установленного социального порядка был принцип "Один муж - одна жена", но действовал он своеобразно, требуя лишь строгой верности жены мужу. Муж мог иметь "второстепенных" жен и наложниц (особенно в случае бесплодия жены), число которых определялось в зависимости от социального положения мужчины (Ли цзы, кн. XIV, Чжоу ли, кн. VII). Служили препятствием к браку и определенные сроки ношения траура по мужу и его родителям, а также браки с лицами, совершившими преступление. Запрещались и межсословные браки, влекущие за собой уголовную ответственность, особенно браки свободных с рабами. Свободный, взявший в жены рабыню, наказывался как вор. В китайском традиционном праве в отличие от большинства других восточных правовых систем развод не только разрешался, но и поощрялся или прямо предписывался под угрозой уголовного наказания в случае "нарушения супружеского долга". Имелось в виду, например, причинение вреда путем оскорблений, побоев, ранений и пр. самому супругу и его родственникам. Требование развода могло предъявляться не только супругами, но и членами их семей. "Ли" предписывали развод мужчине под страхом наказания, если жена не "оправдала надежд предков", была непослушна свекру и свекрови, бесплодна, распутна, завистлива, болтлива, тяжело больна, а также воровски использовала семейное имущество.
Возможности женщины оставить своего мужа или протестовать против развода были незначительны. Согласно древнему правилу, жена должна была оставаться с мужем в "жизни земной и загробной" (Ли цзы, кн. XI), ей нельзя было выходить второй раз замуж, но и мужу, требующему развода без оснований, грозила каторга. Он не мот развестись, если жене некуда было уйти или она носила траур по его родителям и пр. Ответственность мужа за жену выражалась и в том, что при всех ее правонарушениях, кроме тяжкого преступления и измены, она выдавалась ему на поруки.
В древности отец мог продавать детей, кроме старшего сына, пользовавшегося рядом преимуществ перед другими детьми. Безнаказанность убийства отцом, матерью, дедом и бабкой по отцу сына, внука, невестки, явившегося следствием нанесения им побоев, сохранилась до XIX в. Члены семьи, связанные обязанностью ношения траура по умершим родственникам, несли ответственность за целый ряд "семейных" преступлений, например несоблюдение сроков ношения траура. Наказывались сыновья, внуки, пытавшиеся без разрешения отселиться от большой семьи или присвоить часть семейного имущества. Родственные отношения, положение старших и младших в семье влияли на тяжесть наказания как за "семейные", так и за другие преступления. Например, кража отца у сына не считалась преступлением, но донос на старшего в семье, даже совершившего преступление, строго наказывался.
Социальной единицей в Китае является не индивидуум, а семья, и отношения между отдельными членами семьи определены точнейшим образом. При этом существует резкое отличие между отношениями к родственникам отца, с одной стороны, и к родственникам матери - с другой. Это объясняется тем, что в китайских семьях три или четыре поколения прямой нисходящей линии живут большей частью вместе, одним домом. Родственники же со стороны жен, матерей принадлежат к другим семьям, живут отдельно и считаются менее близкими родственниками. Семейное начало и семейный интерес всецело господствуют над индивидуальным. Этот же принцип вполне проводится и в вопросе о браке. Китаец женится не потому, что любит, а потому, что это нужно для общих семейных интересов. Естественно, поэтому личный выбор и вкус не играют во всем этом деле никакой роли. Вопрос решается всецело старшими членами семьи.
Д. Покотилов. Китайцы о европейцах
С древних времен до наших дней семья в Китае считалась основополагающим общественным институтом. Традиционная модель сформировалась на основе конфуцианских представлений о семье, культе предков и учении о сыновней почтительности. Знаменитое высказывание Конфуция о том, что «государство - это большая семья, а семья - малое государство», уравняло в сердцах людей два очень разновеликих понятия.
Брак как учреждение общественное до возникновения государства и права находился в ведении обычаев и традиций, запрещающих китайцам безбрачие. Основа отношений в семье и государстве базировалась на трех главных принципах подчинения: сына - отцу, народа - правителю, женщины - мужчине. Стабильность в семье поддерживалась правильным распределением властных функций и надлежащим выполнением каждым членом семьи своих обязанностей. «Для императора на его престоле и для простого рабочего в его хижине - все держится на идее семейного родства. Империя представляет собой одну большую семью, семья является маленьким государством», - вторит Конфуцию П. Лоуэль в книге «Душа Дальнего Востока». В Китае брак и семья расценивались как частное пространство, государство вмешивалось в эту сферу общественных отношений только при совершении преступлений членами семьи или против членов семьи.
Китайскому обществу известно четыре формы брака: групповой брак, полиандрия, полигамия, моногамия. Эти формы брака невозможно расположить в определенной хронологической последовательности, поскольку они сосуществовали одновременно в разные эпохи. Даже в настоящее время при законодательно закрепленной моногамии распространены и другие формы брака. Так, существование в Тибете многомужества и многоженства сложилось исторически в связи с распространением на Тибете ламаизма, одного из течений буддизма. По выборочным исследованиям, проводимым в конце 80-х годов прошлого века, «многомужество занимает 5,15 % замужних возраста свыше 15 лет, а в группе 15–29 лет оно превышает 8 %». Проживающие в тибетских монастырях монахи-ламаисты не женятся.
Конфуцианский культ предков и нормы «сяо» способствовали расцвету культа семьи и клана. Перед каждым китайцем стоял долг соблюдения интересов семьи, то есть рождение детей, прежде всего сыновей, призванных продолжить род и упрочить позиции семьи в веках.
В Китае браки заключались в форме купли-продажи женщины, ее согласие не считалось обязательным при заключении брака.
Древнее китайское изречение гласило: «Если я выйду замуж за птицу - я должна летать за ней; если выйду замуж за собаку, должна следовать за ней всюду, куда она побежит; если выйду замуж за брошенный комок земли, я должна сидеть подле него и оберегать его».
До середины ХХ века положение женщины в полуколониальном, полуфеодальном Китае было абсолютно бесправным, в период брака и при его расторжении она не обладала ни правами на воспитание детей, ни правами на владение имуществом и его наследование. Родители были обязаны научить свою дочь трем правилам подчинения и четырем добродетелям. В девичестве женщина всецело зависела от воли отца, после замужества - от воли мужа, а в случае его смерти - от воли старшего сына. В этом ей должны были помочь четыре добродетели: супружеская верность, правда в речах, скромность в поведении и усердие в работе.
С древности в Китае говорили: «Если жена нравится сыну, но не нравится его родителям, то он должен расстаться с ней. И наоборот, если жена не нравится сыну, а его родители говорят, что она хорошо им служит, то он не смеет расставаться с ней». Как бы безжалостно муж ни обращался с женой, ей оставалось лишь безропотно покоряться судьбе, потому что возвращение в родной дом считалось позором.
Кроме законной жены, богатый человек мог иметь несколько наложниц, которых называли «вторая жена», «третья жена», часто в хозяйстве они выполняли обязанности прислуги. Всеми ими управляла законная жена - «первая жена» и хозяйка дома, которая при этом не имела права жаловаться мужу на присутствие той или иной наложницы. Законная жена признавалась матерью всех детей своего мужа и вместе с ним распоряжалась их судьбой. В случае смерти законной супруги муж мог либо обзавестись новой, либо возвести в сан законной жены и хозяйки дома одну из наложниц.
Жена, сбежавшая из дома, подвергалась телесному наказанию, а если, сбежав, она выходила замуж, то ее могли казнить. Свод законов маньчжурской династии Цин обязывал ношение траура по мужу в течение 27 месяцев, такой траур назывался «трехлетним глубочайшим». Муж по жене носил «годичный глубокий» траур.
В феодальном Китае женщине, похоронившей мужа, запрещалось повторно вступать в брак. Если помолвка будущих супругов состоялась в детстве, а будущий муж умирал до свадьбы, обычай повелевал обвенчать девушку с поминальной дощечкой умершего жениха, тогда она становилась вдовой сразу же после венчания и, как всякая другая вдова, была лишена возможности вторично выйти замуж.
Символом супружеских отношений в Китае с древних времен было зеркало, поэтому в момент ссоры или смерти одного супруга говорили: «Зеркало разбилось». Если в семье отношения налаживались, в народе говорили: «Разбитое зеркало снова стало круглым».
Еще в прошлом веке счастливой в Китае считалась та семья, в которой вместе жили четыре поколения. Существует красивая легенда, что в далекие времена в Китае жила огромная семья, которая объединяла девять поколений и насчитывала несколько тысяч человек. В семье царили счастье и благополучие, все жили в мире и согласии. Когда молва об этом удивительном семействе дошла до императора, он пригласил к себе главу семейного клана и спросил, как ему удалось сохранить мир в столь большой семье. Вместо ответа тот попросил лист бумаги и стал быстро писать на нем иероглифы. Рецептом семейного счастья оказалось написание сто раз иероглифа, означающего «терпение».
На самом деле китайская семья чаще всего строилась по принципу главенства старшего над младшим, родителей над детьми, мужа над женой и полного подчинения всех и во всем главе семейного клана. По-китайски слово «жениться» буквально означает «брать в дом жену», а «выходить замуж» - «покидать семью». Сын мог быть недоволен избранной для него родителями женой, а жене мог не нравиться муж - не это считалось главным в брачном союзе. Насильственное соединение молодых людей породило поговорку: «Муж и жена вместе живут, а сердца их за тысячу ли друг от друга».
С конца 70-х годов прошлого века во всех городах и деревнях правительством Китайской Народной Республики (КНР) была объявлена кампания строительства семьи «пяти хорошо»: любить родину, соблюдать законы и правила, хорошо работать и учиться, хорошо планировать деторождение, уважать старших и воспитывать детей. Мероприятия кампании были призваны играть важную роль в создании дружных и счастливых семей.
За 20 с лишним лет провозглашенной в Китае реформы наметились серьезные перемены в сфере брака и семьи. До реформы средняя численность семей сохраняла тенденцию повышения, но после она стала снижаться. Это повлекло за собой изменения в типах семьи. Непрерывно повышается число «сердцевинных семей», состоящих из родителей с неженатым сыном или дочерью.
В настоящее время традиции многодетных семей уходят в прошлое - все большее количество китайских семей решают родить только одного ребенка, растет количество разводов и число одиноких людей, широко распространены внебрачные связи. Особенно очевидны изменения в отношениях представителей разных полов. Статистические данные свидетельствуют о том, что свыше 80 % опрошенных китайцев уже не желают иметь большую семью и не отдают предпочтения определенному полу ребенка (совсем недавно желанными детьми были только мальчики).
Современное представление о семье как малой социальной группе сложилось в Китае лишь в прошлом столетии. Китайскому обществу известны следующие формы семьи: клановая, матриархальная, патриархальная, нуклеарная современность добавила еще одну форму - неполная семья. В среднем на каждую семью приходится около 3–4 человек, в основном это небольшие семьи из двух поколений, родителей и несовершеннолетних детей. Заметно повысился статус женщин, особенно в городских семьях, произошло перераспределение нагрузки по ведению домашнего хозяйства и уходу за детьми.
Пройдя все известные человечеству этапы цивилизации, по мере развития общественных отношений в Китае изменялись и формы семьи. Первая исторически известная семья имела матриархальный характер, в более поздний период древнекитайского государства утвердился патриархат с главенствующей ролью мужчины в семье и с запретом на браки принадлежащих к одному роду людей.
Зародившись в древности, патриархальная семья просуществовала до середины ХХ века. Памятники китайского писаного права содержали нормы, регламентирующие семейные правоотношения: уголовные установления Тан, Законы Великой династии Мин, Свод законов Цинской империи. Например, по Танскому законодательству, с требованием о разводе мог обратиться только мужчина. Основанием для развода могли служить бесплодие и прелюбодеяние жены, непочтение к родителям мужа, а также воровство, ревность, «дурные болезни», порочная болтливость. По Цинскому уложению, женщина уже могла получить разрешение на прекращение брака при отсутствии мужа дома более трех лет и ей было позволено повторно вступить в брак. Уложение Цин - первый нормативный акт, допускавший развод по взаимному согласию супругов.
Более детальному регулированию брачно-семейные отношения подверглись после революционных преобразований в начале ХХ века. Гражданский кодекс Китайской республики 1929 года закрепил патриархальную форму семьи и регулировал неимущественные отношения между ее членами. Семьей признавался круг родственников, живущих вместе. К числу родственников были отнесены и лица, состоявшие в иных семейных отношениях - таких, как брачные отношения и отношения свойства. В семье имелся глава, который избирался группой родственников либо был самым старшим. В его обязанности входило управление делами дома.
По Гражданскому кодексу, основанием для расторжения брака могло служить дурное обращение жены с родственниками мужа по восходящей прямой линии. Гражданский кодекс Китайской республики 1929 года был основополагающим документом в области брачно-семейных отношений до образования демократической республики в 1949 году.
Законодательство демократического китайского государства о браке и семье уже не содержит определений семьи. Китайское законодательство признает лишь разнополые браки. Закон о браке стал первым законодательным актом, принятым после образования Китайской Народной Республики и регулирующим брак и семейные отношения. Обнародованный 1 мая 1950 года закон установил равенство мужчины и женщины в браке и свободу от воли родителей при заключении брачного союза. Закон уравнял в правах внебрачных детей и детей, рожденных в браке, закрепил обязанность родителей воспитывать и содержать своих детей, а также объявил недействительными все насильственно заключенные браки. Таким образом, существовавшая в Китае более двух тысячелетий система семейно-брачных отношений, имеющая в своей основе беспрекословный авторитет главы семьи при полном бесправии женщин, становилась незаконной.
Второй «Закон о браке», вступивший в силу с 1 января 1981 года, закрепив основные принципы матримониальной системы и отношений между членами семьи, провозгласил единобрачие, равенство мужчины и женщины, свободное вступление в брак. Принятый закон пополнился некоторыми новыми положениями, связанными прежде всего с планированием семьи, также были внесены уточнения относительно запретов на вступление в брак по состоянию здоровья, смягчен запрет на вступление в брак с родственниками, введена судебно-правовая ответственность для лиц, нарушающих закон о браке.
Брачный возраст был повышен на два года: 22 года для мужчин и 20 лет для женщин. Законом стали регулироваться взаимоотношения дедушек, бабушек и внуков, а также старших и младших братьев и сестер. Теперь в случае смерти родителей или их финансовой несостоятельности старшие члены семьи должны содержать и воспитывать несовершеннолетних внуков и племянников. Расторжение брака сделалось возможным на основе договоренности сторон и в судебном порядке.
Но, несмотря на все позитивные изменения в законодательстве, эксперты в области семьи и брака считают, что семейные ценности в Китае находятся под угрозой. Вызывают тревогу широкое распространение внебрачных связей (более 20 % женатых китайцев имеют связи на стороне), рост разводов, нарушение имущественных прав женщин в случае расторжения брака и насилие в семьях, от которого чаще всего страдают женщины, дети и старики. Согласно социологическому исследованию, проведенному Всекитайской федерацией женщин, более 90 % опрошенных в 10 провинциях и в крупных городах КНР высказались за необходимость обновления действующего закона о браке. Внесение поправок в закон о браке должно быть направлено на стабилизацию семьи в условиях быстро изменяющегося общества.
В парламенте бурно обсуждали поправку, предусматривающую при расторжении брака выплату компенсации жене мужем, нарушившим супружескую верность. В действующем законе о браке денежные выплаты женщине предусматривались только в случаях двоеженства и издевательств со стороны мужа.
Ведущие специалисты по семейному праву уделяют особое внимание следующим формам существования внебрачных отношений: двоеженство (наличие двух семей), гражданский брак (неоформленные законом супружеские отношения), внебрачные связи (сексуальные отношения вне семейных рамок). Распространение внебрачных связей в среде состоятельных мужчин некоторыми китайскими социологами расценивается как возрождение многоженства, характерного для феодального Китая, когда мужчина с определенным уровнем дохода мог иметь несколько жен и наложниц, живших под одной крышей.
Современные китайские мужчины не стремятся афишировать свои внебрачные отношения, поскольку двоеженство запрещено и карается законом. Исторически в Китае существовал «двойной стандарт», предписывающий супружескую верность исключительно женам, именно поэтому Всекитайская федерация женщин настаивала на более четком определении прав женщин и защиту их интересов со стороны закона.
Китайским законодательством закреплена форма брачного договора, но только 1 % пар заключают его. И если молодые люди, вступающие в брак первый раз, не располагают значительным имуществом и не обеспокоены его сохранением в случае развода, то вступающие в повторные браки все чаще заключают брачные договоры. Такое условие заключения брака впервые было введено законом «О браке» 1950 года.
Закреплено это условие и в действующем законодательстве, в законе «О браке» 1981 года в редакции 2001 года. В новой редакции появилась статья о запрещении совместного проживания одного из супругов с другим лицом противоположного пола. Такого рода сожительство является нарушением закона и является основанием для привлечения к ответственности. Лица, уличенные в двоеженстве, подлежат аресту и тюремному заключению до двух лет в соответствии с Уголовным кодексом КНР, а пострадавшая сторона гарантированно получает денежную компенсацию при расторжении брака. Еще одна статья содержит положение об отношениях в семье: «Супруги должны быть верными друг другу и взаимно уважать друг друга; члены семьи должны почитать пожилых, любить детей и помогать друг другу; они должны соблюдать равноправие, поддерживать гармоничные и цивилизованные супружеские и семейные отношения».
Глава закона, посвященная вступлению в брак, теперь дополнена требованием обязательной регистрации брака. Таким образом, китайское семейное право не признает законным так называемый гражданский, или фактический, брак. В соответствии с новой редакцией закона лица, состоящие в гражданском браке и обратившиеся в народные суды с имущественными исками, должны в первую очередь зарегистрировать брак, и только после этого народные суды могут принять иски к делопроизводству.
Данная поправка внесена в закон с целью ограничения распространенной в сельских районах практики супружеских отношений без регистрации. Объявление вне закона фактических браков - попытка государства изменить негативную ситуацию, сложившуюся с ростом числа фактических браков и сложностями, возникающими с реализацией жесткой демографической политики. Если же посмотреть на непризнание фактических браков с точки зрения интересов женщин, то их права и интересы при отказе мужчины регистрировать брак остаются незащищенными. В то время как права детей от фактических союзов защищены другой статьей закона, уравнивающей внебрачных детей и детей, рожденных в браке.
Абсолютно новые статьи закона «О браке» посвящены недействительным бракам и процедуре аннулирования брака. В настоящее время брак считается недействительным в четырех случаях: наличие другого зарегистрированного брака; вступление в брак с родственником; с лицом, страдающим заболеванием, не позволяющим ему вступать в брак; с лицом, не достигшим брачного возраста. Статья закона «О браке» устанавливает запрет на заключение брака между родственниками по прямой линии и тремя поколениями родственников боковой линии родства.
Истории института брака в Китае известны запреты на заключение брака однофамильцами: «Два дома однофамильные, то есть имеющие одно прозвание, не могут вступать в брачные связи, хотя бы они выше ста колен не имели никакого родства между собой».
Закон о браке 1950 года запрещал браки между лицами, состоящими в родстве до пятого поколения. Браки, заключенные по принуждению, аннулируются. Действие еще одной статьи направлено на защиту прав женщин и на борьбу с насилием в отношении женщин. К сожалению, торговля женщинами все еще не изжита в КНР, и руководство страны в соответствии с взятыми международными обязательствами предпринимает меры по устранению этого позорного явления.
Впервые в китайское семейное право введена статья, защищающая имущественные права стороны, пострадавшей в случае аннулирования брака по факту двоеженства. В статье особо оговаривается, что «имущественные интересы стороны, которая состояла в законном браке, при урегулировании имущественных отношений не должны нарушаться». Не допускается расторжение брака по требованию жены в период прохождения мужем военной службы. Статья, ограничивающая права мужчины на расторжение брака в период беременности жены, дополнена положением об аналогичном ограничении права мужчины на развод на 6 месяцев в случае прерванной беременности жены, что дает возможность женщине восстановиться после пережитого стресса.
Разводы, являясь характерной чертой развивающегося и быстро изменяющегося общества, угрожают социальной стабильности государства в целом. Ежегодно в брак вступают примерно 9 миллионов пар, более 1 миллиона пар брак расторгают и около 40 % пар, обратившихся за разводами в народные суды, получают отказ.
Раньше развод считался в китайском обществе чем-то предосудительным, в настоящее время китайцы стали толерантными к процессу расторжения брака.
Расторжение брака не влияет на правоотношения между родителями и детьми. Оба родителя имеют право на общение с ребенком, должны выполнять обязанности по его воспитанию и содержанию, нести ответственность за его поведение. Традиционно в Китае после развода родителей несовершеннолетние дети оставались с отцом, соглашения об установлении местожительства несовершеннолетних детей по местожительству матери решались в порядке исключения, мнение ребенка при решении этого вопроса не учитывалось.
При разрешении вопросов по разделу совместно нажитой супружеской собственности принимается во внимание добросовестность каждого из супругов в период брака. Если жена не работала, но ухаживала за старшими членами семьи, заботилась о детях, помогала мужу в бизнесе, создавала необходимые условия, ограждала от обязанностей по дому, она имеет право на часть имущества, а если развод произошел по вине мужа, - и на определенную компенсацию. При расторжении брака супруги вместе оплачивают долги кредиторов, возникшие в период брака, в случае недостаточности общего имущества - за счет личного имущества каждого из супругов на основе заключенного ими соглашения.
Есть в законе «О браке» специальный пункт, обязывающий оказать посильную помощь нуждающейся стороне в предоставлении жилья. Внесудебный порядок расторжения брака установлен для случаев обоюдного согласия супругов, когда нет спора по поводу имущества, нажитого в период брака, и решен вопрос о воспитании и содержании детей.
По статистике, более половины разводов в Китае обусловлены насилием в семьях. Помимо правовой ответственности, сторона, применяющая насилие, в случае расторжения брака должна выплатить компенсацию за причиненный ущерб потерпевшей стороне. В цивилизованном обществе ничто не должно ограничивать право гражданина на личную жизнь и безопасность.
По мнению одного из ведущих китайских специалистов по проблемам семьи и брака Ли Иньхэ, «взгляды молодого поколения на семью и брак становятся все более свободными, что связано как с бурным экономическим развитием и модернизацией, так и с пагубным влиянием чуждой западной культуры». Совершенно очевиден переход от традиционных семейных ценностей патриархальной семьи к существованию гармоничных и цивилизованных отношений между членами современной семьи. По мнению ученых, на изменение менталитета потребуется смена трех-четырех поколений, живущих в условиях рыночной экономики и информационного общества. Руководство Китая основной своей задачей считает обеспечение «социальной стабильности», осознает всю серьезность процессов, происходящих в сфере семейных отношений, и пытается найти способы их урегулирования.
Специалисты по вопросам семьи и брака Всекитайской федерации женщин считают, что в XXI веке в Китае проявляется тенденция к разнообразию форм семьи. Уровень свободы в браке возрастает, заключение брака становится личным и осознанным выбором; жизнь без заключения брака и с?мьи, состоящие из двух человек, получают все большее распространение в китайском обществе.
Вместе с тем увеличивается количество людей, не состоящих в браке и не желающих иметь детей. Около 70 % молодых людей собираются ограничиться одним ребенком или вообще не собираются заводить детей, опасаясь тяжелого финансового бремени. Заместитель председателя Всекитайской федерации женщин Гу Сюлянь сделала заявление для прессы, что лично она не может одобрить гражданские браки, внебрачные связи и другие подобные взаимоотношения, которые приобретают все большую популярность в обществе. По словам Гу Сюлянь, каждый человек обязан осмотрительно и ответственно относиться к браку и семье. Необходимо сохранять и наследовать лучшие традиции китайской нации.
По статистике, китайские юноши готовы к вступлению в брак на 28-м году жизни, а девушки - приблизительно в 27 лет, идеальный возраст для рождения первого ребенка - около 30 лет.
В настоящее время в китайской семье совместно проживают 3–4 человека. Среди молодых людей встречаются поклонники браков DINK (double income no kids - буквально: «двойной доход, отсутствие детей»). Если такой подход к браку на Западе никого не удивляет, то в китайском обществе брак типа DINK все еще считается радикальным, как и другое нововведение - брак выходного дня , когда пары сохраняют свою независимость, встречаясь лишь в выходные.
Повышение возраста на вступление в брак характерно для развитых стран по мере социального прогресса и напрямую связано с повышением благосостояния общества, с ростом жизненного уровня и продолжительностью жизни в целом по стране. Поскольку в обществе существует тенденция к заключению поздних браков и, соответственно, к более позднему рождению детей, скорее всего, такая структура семейного уклада сохранится в ближайшее время. При выборе спутника жизни больше внимания будет уделяться качеству отношений, экономический фактор не будет играть решающей роли. Распространение бытовой техники заметно сократило время, отпущенное на ведение домашнего хозяйства, снизило интенсивность домашнего труда и количество противоречий между супругами, возникающих в ходе распределения домашних обязанностей.
Поскольку в Китае взят курс на научное и комплексное половое воспитание молодежи, специалисты по вопросам семьи и брака надеются на снижение количества добрачных половых связей, но вполне допускают возможность расширения практики сожительства. Информационное агентство Xinhua сообщает, что 33 % молодых китайцев с пониманием относятся к «внебрачной любви»; 34 % уверены, что сексуальные отношения до вступления в брак помогают в будущей супружеской жизни; 25 % не сомневаются в возможности найти настоящую любовь в Интернете.
Эти данные свидетельствуют о том, что взгляды современных молодых китайцев на семейную и половую жизнь значительно шире, чем у предшествующих поколений. Тем не менее результаты опроса, проведенного среди молодых людей в крупнейших городах страны, показывают, что традиции по-прежнему оказывают на молодое поколение китайцев достаточно сильное влияние. Почти 75 % участников опроса рассматривают брак как «необходимый этап жизни»; 65 % готовы хранить верность своей половине до конца супружеских дней; 64 % считают, что мужчина должен быть опорой семьи.
Форма управления семейным имуществом меняется: до заключения брака будет происходить нотариальное фиксирование имущества и подписываться брачное соглашение, согласно которому муж и жена берут на себя экономические обязательства по участию в совместной жизни. Развод по согласованию сторон и развод с испытательным сроком стали первыми формами разумного развода, но количество разводов все-таки имеет тенденцию к росту. Большую роль стали играть неоправдавшиеся ожидания счастья в браке, стремление к личной свободе и наличие свободы выбора.
Ни одна правовая система в мире не испытала столь мощного влияния двух противоборствующих философских учений, как правовая система Древнего Китая, в истории которой этико-политические догматы конфуцианства и по-литико-правовые концепции легизма стали определяющи-ми факторами самого поступательного развития права, его идейных основ, принципов и институтов, а также меха-низмов правоприменения, традиционного правопонимания китайцев.
Общей чертой этих двух древнекитайских школ была их политическая направленность, стремление организовать жизнь китайского общества на "рациональных", "справед-ливых" началах, но понимаемых каждой школой по-разно-му. Это привело к острой борьбе между ними, закончив-шейся в результате компромиссом.
В развитии древнекитайского права можно выделить три этапа. На первом этапе в шаньско-иньском и раннечжоусском Китае в регулировании общественных отноше-ний главную роль играли этические нормы (ли), определя-ющие отношение членов китайского общества к правите-лю — вану и внутрисемейные отношения. Эти нормы стро-ились на почитании родителей, старших, на преклонении перед знатностью, на преданности вану.
Правовые нормы в это время не вычленились еще из общей массы религиозно-этических норм, с которыми они составляли единое целое. Вместе с тем все большее значе-ние по мере укрепления власти ванов приобретают распо-ряжения и приказы правителя, его приближенных, выс-ших чиновников, исполнение которых обеспечивается при-нуждением.
В VI в. до н.э. создает свое учение великий философ Конфуций , непререкаемый авторитет которого пережил в китайском обществе века. Основная философская идея кон-фуцианства — идея гармонии как главного условия всеоб-щего космогонического порядка, равновесия в мире, а следовательно, и счастья людей. Она включает в себя как гар-монию между людьми и природой, так и гармонию между самими людьми, выражающуюся в их поведении, которое должно соответствовать "естественному порядку", т. е. доб-родетели и морали.
Средством поддержания справедливого порядка у Кон-фуция является не закон, а соблюдение традиций, мораль-ных норм (ли), закрепляющих некий образ идеального по-ведения, основанного на соблюдении "меры" во всем, что, в свою очередь, должно побуждать человека к уступкам, компромиссам.
Гармоничное общество, согласно учению Конфуция, созданное на основе "веления Небес" — это совокупность групп (объединений людей), каждая из которых должна существовать в социальных и правовых условиях, макси-мальных для осуществления отведенных ей функций. Глав-ной идеей такого объединения является идея "сяо" — сы-новней любви, почитания старших, а также вышестоящих на иерархической лестнице.
Требование строгого соблюдения "ли", находящего выражение в скрупулезно разработанном ритуале, опре-деляло особое, принципиально отличное от легистов, от-ношение конфуцианцев к законодательной форме как к некоему мерилу, образцу правильного поведения, не тре-бующему во всех случаях ни строгого соблюдения, ни обя-зательной судебной защиты.
На втором этапе развития древнекитайского права, начиная с периода Чжаньго (V-III в. до н.э.), усиливается роль права с его стабильным комплексом наказаний. В этот период и было создано законченное легистское учение об управлении народом и государством наиболее ярким пред-ставителем легизма Шан Яном, отстаивающим абсолютную власть правителя, который с помощью строго установлен-ного, не подлежащего обсуждению закона определяет всю жизнь подданных.
Легисты проповедовали идею бесполезности и невоз-можности существования людей вне рамок жесточайших наказаний, исходили из обязательности превентивных мер и коллективной ответственности, обеспечивающих "хоро-шее управление", отказывались признавать наличие ка-кой-либо связи между мерой наказания и тяжестью соде-янного преступления. Жестоко карать, по их мнению, сле-довало даже за малейшее нарушение приказов государя. Проповедуя своеобразное "равенство" перед законом, нео-твратимость наказаний за совершенные преступления, ле-гисты стремились лишить знать, чиновничество различ-ных княжеств наследственных привилегий во имя укреп-ления сильной центральной власти. Не случайно крайнее ужесточение наказаний, требование их неотвратимости было прямо связано с развитием понятия преступления против государства.
Обострение противоборства двух идеологий, давшего новый импульс становлению традиционных черт и инсти-тутов древнекитайского права, относится ко второй поло-вине III в. до н.э., когда легизм в его крайней форме стано-вится официальной идеологией первой китайской империи Цинь (221-207 гг. до н.э.), а легисты приходят к власти, претворяя в жизнь свои правовые воззрения путем безус-пешных попыток насильственно вытравить из массового сознания конфуцианские догматы с помощью преследова-ния их поборников и носителей, уничтожения конфуцианс-ких книг и пр. Согласно легенде, Циньский император Шихуанди в 213 году до н.э. приказал сжечь все конфуци-анские книги, предав казни 400 ученых-конфуцианцев.
С утверждением династии Хань на последнем этапе формирования древнекитайского права (III в. до н.э. — III в. н.э.) — этапе формальной победы конфуцианства — проис-ходит слияние легизма и конфуцианства в новое учение — ортодоксальное ханьское конфуцианство, главным назна-чением которого становится осмысление с позиций тогдаш-них знаний, оправдание и увековечивание существующих социально-экономических и политических порядков как разумных, отвечающих интересам сохранения и функцио-нирования древнекитайского общества. Доминирующей иде-ей этой идеологии была конфуцианская идея неравенства людей, их социальных, сословных, ранговых различий, а также различий в зависимости от места в семье, пола, воз-раста. Незыблемости этих различий должна была служить тщательная регламентация поведения людей в обществе, семье с помощью жестких моральных норм "ли", офици-ально признанного ритуала.
Ортодоксальное конфуцианство не отвергало закона, строгих наказаний, предполагая взаимодействие строгости и снисхождения. Из этого предположения вытекало, что мораль и право, совпадали. Мораль задавала стереотип по-ведения, право с помощью наказаний запрещало от него уклоняться. Нормы господствующей конфуцианской мора-ли должны были отныне насаждаться силой, строгой карой закона ("фа"), что и нашло выражение в формулах орто-доксального конфуцианства: там, где недостает "ли", сле-дует применять "фа", или то, что наказуемо по "фа", не может быть дозволено по "ли", то, что позволено по "ли", не может быть наказуемо по "фа".
Слияние конфуцианства и легизма способствовало тому, что нормы "ли" приобрели большую обязательность и формализм, а в право были перенесены.целые пассажи из канонизированных к этому времени конфуцианских про-изведений "Чжоу ли", "И ли", "Ли цзы", в которых еще в начале второй половины I тысячелетия до н.э. были систе-матизированы и закреплены нормы конфуцианской морали.
Источники права.
Согласно исторической традиции первые писаные законы в Китае появились в государстве Шань, а в Х в. до н.э. в Чжоу якобы существовал Уголов-ный кодекс, насчитывающий 3. тысячи статей. Ссылки на исключительную давность китайских кодексов — дань тра-диции, конфуцианскому учению, что правитель "не созда-ет право, а передает его, доверяя древним и любя их".
Появление писаных законов в Китае фактически от-носится к VI-V вв. до н.э., что было связано с усилением социального расслоения китайского общества. Не случай-но одним из первых писаных законов был Закон о позе-мельном налоге, принятый в VI в. до н.э. в царстве Лу, закрепивший ликвидацию общинного и установление част-ного землевладения.
Усиление законодательной деятельности в период Чжаньго "Воюющих царств", в V-III вв. до н.э., было свя-зано также с необходимостью использования закона в це-лях стабилизации политической обстановки в условиях из-нурительной, непрекращающейся борьбы отдельных китай-ских княжеств между собой.
Одним из первых материальных свидетельств писаных законов в Древнем Китае стал найденный бронзовый тре-ножник с текстом "Обозрения законов", относящийся к 536 году до н.э., основой которого стало понятие "у син" — пяти видов наказаний за преступления: клеймение, отре-зание носа, отрубание одной или обеих ног, кастрация и смертная казнь, ставшая наиболее распространенным на-казанием. Лишь на рубеже V — IV вв. до н.э. появился один из первых сводов законов "Книга законов царства Вэй", составленная Ли Фуем на основе правовых положений, принятых в отдельных княжествах и по традиции считаю-щихся законами предков. Он состоял из 6 глав: законы о ворах, о разбойниках, о заключении в темницу, о поимке преступников, об орудиях казни и пытки.
Этот сборник положил начало последующей практике разработки сборников законов. В ханьском Китае в III-II вв. до н.э. проводилась огромная работа по описанию, пере-писке, комментированию и восстановлению древних зако-нов. "Книга законов царства Вэй" была в это время допол-нена еще рядом глав, в частности нормами права о воен-ном деле, о государственном коневодстве и о финансах.
Появление писаных законов не могло изменить свой-ственный всему древнему праву Китая порядок, при кото-ром непосредственному приказу вышестоящего лица, вплоть до правителя, или правилам нравственности, возведенным в ранг общепринятых установлении Конфуцием или его последователями, отводилось главное место в регулирова-нии жизнедеятельности китайского общества. Законы не вытеснили и широко распространенных во все времена на общинном уровне норм обычного права, регулирующих многие стороны общественных отношений, в частности по-земельных.
Уголовное право.
Традиционное право Китая разви-валось в основном как уголовное право, нормы которого носили как бы надотраслевой характер. Они пронизывали сферу и брачно-семейных, и гражданских отношений и пр.
Это обстоятельство и определяет необходимость изна-чального рассмотрения, вопреки установившейся, в учеб-ной литературе практике, институтов и норм уголовного права, являющихся самостоятельной, особо значимой час-тью не только правовой системы Китая, но и, всей тради-ционной конфуцианской культуры. Именно в этой сфере с наибольшей отчетливостью проявлялся многовековый спор между конфуцианством и легизмом: что является лучшим средством управления — моральная норма (ли) или наказа-ние (син).
Понятие преступления в Древнем Китае связывалось с проявлением преступной воли человека. Правонарушитель рассматривался как низкий человек, его низость опре-делялась тем, что он выступал носителем этой пагубной, преступной воли, которая в зависимости от характера пре-ступления могла разрушить или весь мир, или порядок, гармонию в той социальной группе, к которой преступник принадлежал.
Из признания примата моральных норм вытекало, что мера виновности и суровость наказания должны были соот-ветствовать не столько характеру самого поступка, сколь-ко характеру духовного состояния преступника, не столько тяжести преступного действия, сколько интенсивности преступной воли.
В ханьском Китае, согласно конфуцианскому принци-пу "если воля добрая, человек не нарушает закон", стали складываться специфическое учение о форме вины, учи-тываться преступная,воля при определении меры наказа-ния. Требование учета воли преступника было закреплено и законом в 120 году до н.э. В соответствии с этим требова-нием в китайском праве стали выделять предумышленные и преднамеренные преступления, преступления, совершен-ные с умыслом и без такового, а также по ошибке. Одно наказание следовало за умышленную клевету, другое, бо-лее легкое, — за неподтвердившийся донос. Тяжесть нака-зания за телесное повреждение зависела от того, было оно нанесено со "злодейским умыслом" или в драке.
В древнем праве проводились различия и между окон-ченным преступлением и покушением как проявлением пре-ступной воли, наказываемым в принципе более мягко. Но нечеткость действия многих общих принципов уголовного права, которые деформировались под прессом конфуциан-ских догматов, приводила к тому, что часто покушение наказывалось как законченное преступление, например, в случае намерения убить кровного родственника.
Концепция "преступной воли" определяла и содержа-ние таких институтов как соучастие и групповое преступ-ление. Еще на рубеже новой эры сложилась особая норма, согласно которой главарем в преступной группе считалось лицо, непосредственно замыслившее преступление, пла-нировавшее его. Преступление признавалось групповым, если оно было совершено по предварительному сговору, в противном случае участники преступной группы отвечали каждый за отдельное преступление. Выделение главаря, идейного вдохновителя преступления, вина которого счи-талась особо тяжкой по сравнению с другими участниками преступной группы, было победой конфуцианцев над уни-версальной идеей наказания легистов, закрепленной еще в вышеупомянутом законе в 120 году до н.э.
Содержание правых положений о смягчающих вину обстоятельствах и отягчающих их (понятия невменяемости китайское традиционное право не знало) определялось также наставлением Конфуция: "Любить родителей и род-ственников преимущественно перед другими, всячески ока-зывать почтение престарелым, проявлять сострадание к калечным и милосердие к детям". В свете этой заповеди освобождались от телесных наказаний дети младше 8 лет и старики старше 70 лет.
Включение тех или иных противоправных действий в список преступлений, определение тяжести наказаний за них зависели от ряда причин: от субъективной воли импе-ратора, от доминирующего влияния тех или иных право-вых концепций: конфуцианских или легистских. Этот спи-сок носил крайне дробный и неопределенный характер. Уго-ловному преследованию, например, подвергались невып-латившие долг должники.
Уже чжоусскому законодательству, как сообщают ис-точники, были известны 500 видов преступлений. Неизмен-но в этом списке особое место стали занимать государ-ственные преступления — измена императору, бунт и др. В царстве Цинь одним из тяжких государственных пре-ступлений считалось хранение запрещенной литературы конфуцианского толка.
В IV-III вв. до н.э. в пособиях для чиновников содер-жались такие примеры рассмотрения уголовных дел, как кража из храма, кража предметов культа, нанесение ра-нений, клевета, дезертирство из армии. Рано выделились в соответствии с канонами конфуцианской морали и такие преступления, как непочтение к отцу, к старшим в семье. Еще в древности была введена ставшая традиционной от-ветственность вышестоящих и нижестоящих сослуживцев чиновника, совершившего ошибку или проступок по службе. В III в. до н.э. была введена и ответственность чиновников, знавших о вине своего коллеги и не донесших на него.
Наказания.
Термин "бао" использовался в Древнем Китае в значении воздаяния за совершенное преступление. Живучесть представления о наказании как о воздаянии по принципу талиона, берущего свое начало с первобытнооб-щинного строя, определила длительное существование в Китае обычая кровной мести, с которым безуспешно боро-лись китайские правители.
Окончательное утверждение традиционной системы наказаний в V-IV вв. до н.э. было связано с ее философс-ким осмыслением на основе использования сакральной у древних китайцев цифры "пять". Шкала наказаний вклю-чала в себя: клеймение, отрезание носа, отрубание ног, кастрацию и смертную казнь. Она дополнялась другими на-казаниями — битьём толстыми или тонкими палками от 100 ударов до 500 ударов (500 ударов толстыми палками было равносильно смертной казни), обращением в рабство, штра-фом.
Крайняя жестокость наказаний, особенно при господ-стве легистов в царстве Цинь, где преступников варили в котле, вырывали у них ребра, сверлили головы, уравнове-шивалась в определенной мере возможностью применения символических уголовных санкций. Еще шаньско-иньскому, Китаю, например, была известна особая система символи-ческих наказаний ("сян"), когда отрезание ноги заменялось покраской тушью колена, смертная казнь — ношением хол-щовой рубахи и пр. Общество тем самым пыталось перевос-питать преступника, выставляя его на всеобщее осужде-ние и презрение.
Пережитки символических наказаний встречались и в период Чжоу. Определенные попытки возродить эту систе-му предпринимались и в ханьском Китае, когда в 167 году до н.э. Сяо Вэнь специальным указом отменил телесные наказания и заменил их символическими. Эта попытка ока-залась безуспешной, так как она противоречила воззрени-ям конфуцианцев, что тяжесть наказания должна соответ-ствовать силе нарушения "ли", ибо всякое несоответствие нарушает гармонию, порождает ненависть. На тех же ос-нованиях конфуцианцами велась борьба с легистами и про-тив тяжких наказаний за легкие преступления. Своеобраз-ным напоминаем "сян" в праве последующих столетий ста-ло сохранение татуировки в качестве одного из наказаний.
Традиционным институтом китайского права, против которого конфуцианцы вели безуспешную борьбу с легис-тами, был институт коллективной ответственности родствен-ников преступника. В глубокой древности истреблялся весь род преступника. В циньском Китае за государственные преступления казнили не только преступника, но и три поколения его родственников по линии отца, матери и жены. Казни таких преступников предшествовали все другие на-казания, сначала татуировка, а затем забивание палками. У тех преступников, кто клеветал, злословил, оскорблял, проклинал императора, предварительно отрезали языки.
Наказание, таким образом, преследовало сугубо уст-рашающие цели. Некоторое смягчение наказания под вли-янием конфуцианизации права на третьем этапе его раз-вития выразилось во временной отмене наказания неви-новных родственников преступника и в утверждении нор-мы о безнаказанности укрывательства родственниками (детьми, женами, внуками) близких лиц, совершивших пре-ступление. Наказание неизменно отражало сословно-классовое положение преступника и потерпевшего. Каратель-ная политика в отношении рабов менялась. В I в. до н.э. была запрещена распространенная ранее практика безна-казанного убийства частных рабов, отменен закон о смер-тной казни раба, ранившего свободного.
Брак и семья.
Семья носила в Древнем Китае патриар-хальный характер. Большие семейные связи отличались прочностью. Во главе большой семьи как хозяйственной единицы стоял старший в семье мужчина, которому под-чинялись все члены семьи: жены и наложницы, сыновья и внуки, их жены и дети, рабы и слуги. Глава семьи выступал в роли её властителя, хозяина имущества. Понятие "отец" обозначалось иероглифом "фу", выражавшим руку, державшую прут, — символ наказа-ния за непослушание членов семьи.
Большие семейные связи стали ослабевать вместе с развитием частной собственности на землю. Этот процесс был ускорен политикой легистов. Борясь против сепаратиз-ма влиятельных больших семей, семейных кланов, являю-щегося препятствием на пути создания сильной централь-ной власти, Шан Ян в 356-350 гг. до н.э. санкционировал принудительный раздел больших семей, но большая се-мья, вместе с жесткими патриархальными порядками, как социально-хозяйственная ячейка не исчезла и в последую-щие века.
Основы брачно-семейного права строились на конфу-цианских представлениях о семье как о первичной социальной ячейке, функционирующей на основе естественных законов в общей системе социального порядка. Первейшей целью брака было обеспечение физического и духовного воспроизводства семьи, которое достигалось рождением прежде всего мужского потомства, "чтобы человек, — как было записано в Ли цзы, — был в состоянии правильно служить усопшим предкам и иметь возможность продол-жать свой род". Отсутствие потомства рассматривалось кон-фуцианцами как проявление сыновней непочтительности, наиболее тяжким из других видов непочтения к родителям.
Для заключения брака необходимо было соблюдение ряда условий. Брак заключался семьями жениха и невес-ты или самим женихом и скреплялся частным соглашени-ем, нарушение которого влекло за собой не только опре-деленные материальные потери, но и наказание в уго-ловном порядке старших в семье. Традиционное убежде-ние, что брак — это не только соглашение между живыми, но и умершими предками, крайне заинтересо-ванными в приобретении жены и ее плодовитости, нахо-дило выражение в соответствующем ритуале сватовства, включавшем в себя не только дары от семьи жениха се-мье невесты (деньги, украшения, скот и пр.), но и моле-бен в храме предков.
Если в шаньско-иньском Китае допускались браки меж-ду родственниками, то впоследствии были запрещены бра-ки не только между родственниками, но и утвердилось правило, что жених и невеста не должны носить одну и ту же фамилию, чтобы ненароком не смешать. родственные семьи. Скудность семейных фамилий в китайском обществе предопределила определенное исключение из этого жест-кого правила — при покупке "второстепенной жены" (Ли цзы, кн. I).
В книге V Ли цзы были закреплены своеобразные ниж-ний и верхний пределы брачного возраста: для мужчин с 16 до, 30, для женщин с 14 до 20 лет, фиксировавшие как бы пределы терпения и сдерживания гнева предков на не-благодарного и непочтительного потомка. В соблюдение этих возрастных пределов в древности было вовлечено и само государство, следившие за тем, чтобы они не нарушались. С этой целью, по свидетельству Чжоу ли (кн. XI), особый чиновник составлял списки мужчин и женщин, достигших предельного возраста, и наблюдал, чтобы мужчины, дос-тигшие 30 лет, брали себе в жены девиц, которым испол-нилось 20 лет.
Одним из основополагающих принципов установленно-го социального порядка был принцип "Один муж — одна жена", но действовал он своеобразно, требуя лишь строгой верности жены мужу. Муж мог иметь "второстепенных" жен и наложниц (особенно в случае бесплодия жены), число которых определялось в зависимости от социального поло-жения мужчины (Ли цзы, кн. XIV, Чжоу ли, кн. VII). Слу-жили препятствием к браку и определенные сроки ношения траура по мужу и его родителям, а также браки с лицами, совершившими преступление. Запрещались и межсословные браки, влекущие за собой уголовную ответственность, осо-бенно браки свободных с рабами. Свободный, взявший в жены рабыню, наказывался как вор.
В китайском традиционном праве в отличие от большинства других восточных право-вых систем развод не только разрешался, но и поощрялся пли прямо предписывался под угрозой уголовного наказа-ния в случае "нарушения супружеского долга". Имелось в виду, например, причинение вреда путем оскорблений, по-боев, ранений и пр. самому супругу и его родственникам. Требование развода могло предъявляться не только супру-гами, но и членами их семей. "Ли" предписывали развод мужчине под страхом наказания, если жена не "оправдала надежд предков", была непослушна свекру и свекрови, бес-плодна, распутна, завистлива, болтлива, тяжело больна, а также воровски использовала семейное имущество. Даже еще в XIX в. подлежал наказанию муж, не разведшийся с распутной женой, а убийство жены и ее любовника мужем, застиг-шим их вместе, оставалось без наказания.
Возможности женщины оставить своего мужа или про-тестовать против развода были незначительны. Согласно древнему правилу, жена должна была оставаться с; мужем в "жизни, земной и загробной" (Ли цзы, кн. XI), ей нельзя было выходить второй раз замуж, но и мужу, требующе-му развода без оснований, грозила каторга. Он не мог раз-вестись, если жене некуда было уйти или она носила тра-ур по его родителям и пр. Ответственность мужа за жену выражалась и в том, что при всех ее правонарушениях, кроме тяжкого преступления и измены, она выдавалась ему на поруки.
В древности отец мог продавать детей, кроме старше-го сына, пользовавшегося рядом преимуществ перед дру-гими детьми. Безнаказанность убийства отцом, матерью, дедом и бабкой по отцу сына, внука, невестки, явившегося следствием нанесения им побоев, сохранилась до XIX в. Члены семьи, связанные обязанностью ношения траура по умершим родственникам, несли ответственность за целый ряд "семейных" преступлений, например несоблюдение сроков ношения траура. Наказывались сыновья, внуки, пытавшиеся без разрешения отселиться от большой семьи или присвоить часть семейного имущества. Родственные отношения, положение старших и младших в семье влия-ли на тяжесть наказания как за "семейные", так и за дру-гие преступления. Например, кража отца у сына не счита-лась преступлением, но донос на старшего в семье, даже совершившего преступление, строго наказывался.
Регулирование имущественных отношений.
Нормы частного права не получили самостоятельного развития в традиционном праве Китая, хотя глагол "ю" в значении "иметь собственность" известен был Китаю еще с конца Чжоу (IV-III вв. до н.э.). Верховная государственная собственность на землю сосуществовала в Древнем Китае с общинным и частным землевладением крестьян.
Земля в Китае стала продаваться, и покупаться, дро-биться на мелкие участки или концентрироваться в круп-ные наделы, но, какие бы превращения землепользование не претерпевало, частный или коллективный владелец мог распоряжаться лишь правом владения ею, никогда не пе-реходящим в полную частную собственность. На этом пути стояло всесильное государство, сохранявшее неизменно свою руководящую роль в хозяйственной жизни. "Азиатс-кая" социально-экономическая структура исключала пра-вовые и политические гарантии, которые могли бы создать условия для процветания частной собственности вообще, на землю в особенности. Кризисный для такой структуры рост частной собственности незамедлительно влек за собой реформы, восстанавливающие экономический контроль го-сударства.
Несмотря на ранний переход основной массы общин-ной земли в частное владение, община еще в I в. до н.э. могла вступать в договорные поземельные отношения как самостоятельная сторона, а присутствие представителя общины являлось непременным условием при совершении поземельных сделок. Согласно источникам I в. н.э. заклю-чать договоры купли-продажи земли могли женщины и го-сударственные рабы. Поземельная сделка (купчая крепость) заносилась красной киноварью на медную доску, что явля-лось отражением ранее распространенного обычая запи-сывать подобные сделки кровью жертвенных животных. Наряду с куплей-продажей распространен был договор аренды земли, как правило, на условиях испольщины, ее заклад. Широко были распространены также договоры най-ма людей, ростовщического займа, условия которых регу-лировались обычным правом.
В целях поощрения земледелия с древнейших времен существовало право каждого занимать бесхозные или по-кинутые земли. По истечении определенного срока эти зем-ли записывались в кадастр как частные за обрабатываю-щими их. В Древнем Китае часто издавались законы, которые в той или иной мере отражали требования защиты мелкого крестьянского землевладения. Это особенно ярко прояви-лось в I в. до н.э. в изменении государственной политики в отношении лиц, попавших в рабство за долги, и в отноше-нии рабовладения. Обычай закладывать детей за долги, ко-торые становились рабами, если не были выкуплены в те-чение трех лет, существовал повсеместно.
В I в. н.э. император Уди издал рескрипт об освобожде-нии всех обращенных ранее в государственных рабов и ра-бынь, "если прежними законами не было предусмотрено наказание за совершение ими преступлений". Были осво-бождены в ряде областей Китая также рабы, продавшие себя из-за голода и насильно проданные в рабство, а так-же женщины, отданные в наложницы. Запрещено было клеймение рабов, а к лицам, "силой чинившим препят-ствия" освобождению рабов, было предписано применять наказания "в соответствии с законом о насильственной про-даже людей в рабство".
Судебный процесс.
В состязательный по своему ха-рактеру процесс в Древнем Китае очень рано стали вво-диться элементы розыскного процесса, который со време-нем утвердился безраздельно. Расследование преступлений еще в древности поручалось особому чиновнику (линыши).
Оно начиналось с заявлении или доноса в уездную уп-раву или окружное управление. Донос, особенно касаю-щийся кражи и убийства, должен был быть точно опреде-ленным, неточность влекла за собой наказание. "Право" на донос зависело от социального положения лица и его места в системе кровнородственных связей, за исключением до-носа о преступлении против государя и государства. Жес-токо, на основе принципа "возврата обвинения", карался лжедонос. В этом случае доносителю грозила та же кара, которая предполагалась лицу, если бы донос был правдив. Запрещались под угрозой смертной казни доносы на роди-телей, деда, бабку и других близких родственников, кро-ме убийства отца, при котором доносить можно было даже на мать.
Подлежали удушению рабы, донесшие на своего хозяина, за исключением обвинения последнего в мятеже и измене. Запрещались анонимные доносы, осужденные по такому доносу освобождались. Выдавать своих людей, т. е. представлять в суд домочадцев и рабов должен был глава семьи, в противном случае он наказывался сам. Ему же пре-доставлялось право наказывать своих рабов, а по специаль-ному разрешению властей даже -убивать их за провинности. Уездные чиновники вели следствие и приводили в исполне-ние приговор, например битье палками осуществлялось тут же, в суде. Расследование тяжких преступлений (мятежей, измены и пр.) передавалось в окружные управы.
Одним из важных доказательств, наряду со свидетель-скими показаниями и вещественными доказательствами, добытыми в ходе осмотра места преступления или освиде-тельствования трупа, считалась клятва. Циньское руковод-ство по расследованию уголовных преступлений свидетель-ствует о применении пыток в судах в том случае, "если преступник был изобличен, но отказывался признать себя виновным, или если преступник менял свои показания в ходе дознания". Действовал принцип презумпции виновнос-ти обвиняемого. Гарантией от злонамеренного применения пыток, битья палками было наказание следователя катор-жными работами за смерть обвиняемого под пытками. Ши-роко применялось вынесение решения по делу по аналогии.
Тела или головы преступников, подвергшихся смерт-ной казни, выставлялись для публичного обозрения в от-крытом поле, на рынке или во дворе дворца, если пре-ступник был сановным лицом.
Вряд ли какой-нибудь другой народ придает такое значение максиме, согласно которой «во множестве народа – величие царя, а при малолюдстве народа – беда государю». С древнейших времен институт брака занимал важное место в государственном устройстве Китая. Молодых людей и девиц побуждают считать своею обязанностью становиться основателями маленьких сообществ разумных созданий, из которых, в свою очередь, должны возникнуть другие сообщества. Чем больше детей (особенно мальчиков) у китайца, тем больше его уважают, и большая семья, в которой много сыновей, считается знаком особой благосклонности богов. Действительно, по-видимому, стремление обрести мужское потомство в этом народе так же сильно, как некогда у древних иудеев, хотя китайцам недостает мотивов, побуждавших еврейских родителей молиться о том, чтобы им были дарованы сыновья. Тем не менее и для китайцев корни этого стремления лежат в религиозных верованиях. Это естественное следствие доктрины, согласно которой души умерших обретают блаженство прежде всего из-за благоговения перед ними их мужского потомства. Я помню, какое впечатление оказала на меня та глубокая печаль, с которой знакомая мне пожилая дама оплакивала смерть своего сына; ему было более шестидесяти лет, а ей – восемьдесят два. Когда я заговорил с ее внуками о глубине горя их бабушки, они объяснили мне, что в особенности она горевала о том, что смерть постигла человека, на чье поклонение она надеялась, думая, что оно станет источником ее великого счастья в мире духов.
Приведу пример, имеющий более прямое отношение к проблеме брака. Пожилой китаец отказался заключить соглашение с американской дамой-миссионеркой, которая хотела, чтобы его внучка провела в миссионерской школе семь лет. Он сказал, что его внучка, которой было тогда пятнадцать лет, должна подарить ему внуков задолго до истечения семи лет.
Китайцы во все времена считали, что брак представляет собой межличностную связь. Тем не менее, хотя это предполагает доктрину, согласно которой моногамия – норма, предписываемая нравственностью, по меньшей мере в некоторых частях империи широко распространена полигамия. Однако в ряде северных провинций, особенно в Шань-дуне, подавляющее число жителей моногамны в самом строгом смысле слова. На распространенность полигамии в Китае повлияли различные факторы, несмотря на теоретическую моногамность китайцев. Один из наиболее существенных факторов – упомянутая страсть к обзаведению многочисленным потомством. В старину бездетность считалась достаточной причиной для того, чтобы взять в дом вторую или третью жену, но, по всей видимости, это допускалось лишь в качестве исключения и было доступно только богатым слоям населения. В настоящее время вторую или третью жену считают скорее прислугой, чем женой, пока она не родила детей. Другой причиной может быть то, что родители сами находят жен для сыновей – обычай, существовавший в древности и у евреев {45} . Часто избранные таким образом жены оказываются крайне неподходящими; и поскольку молодой человек волен выбрать для себя вторую или третью жену, он часто пользуется этой возможностью очень рано. Закон, принуждающий дворян и торговцев выдавать замуж своих невольниц, также работает на полигамию. Любой, кто уклонится от этой обязанности, подлежит призванию в суд города или деревни, где он живет, и получает несколько ударов палками {46} .
Полигамии у этого исключительного народа способствует и другой факт. Муж не должен сожительствовать с женой после того, как она забеременела, и даже после того, как родится ребенок, на протяжении всего времени кормления грудью. Считается, что любое нарушение этого правила не только приведет к болезненности ребенка, но и также навлечет на семью неудовольствие предков и принесет несчастье всем ее членам. Обычно богатые китайцы очень внимательны к соблюдению подобного поста. На моей памяти молодого дворянина, жившего в восточном предместье Кантона, родители жестоко выпороли за нарушение этого обычая.
В какой-то мере этим причинам можно приписать распространенную у китайцев практику полигамии. Я скажу еще несколько слов о ее дурных последствиях, примеры которых нередко являет частная жизнь почти каждой китайской семьи. И действительно, в таких домах я видел много душераздирающих сцен. У полигамии есть свойство способствовать распущенности, она ведет к неверности мужей, привносит во внутрисемейные отношения зависть, ненависть, злобу, всяческую жестокость и нередко приводит к самоубийствам ревнивых жен. Я часто узнавал, что ее последствием становилось изгнание мужем жены или же ее продажа из-за ложного обвинения соперницы. И поэтому многие китайские женщины настроены против брака. Только на одной улице Ша-бай-цзянь в Хэнане, пригороде Кантона, я был знаком с четырьмя семьями, в которых некоторые женщины категорически отказывались выйти замуж, боясь тяжелой жизни, которая выпала бы на их долю, если бы мужья стали многоженцами. Некоторые, чтобы избежать брака, становятся буддийскими или даосскими монахинями, а другие предпочитают браку смерть. Во время царствования Даогуана пятнадцать девственниц, которых просватали родители, узнав об этом, собрались вместе и решили совершить самоубийство. Они бросились в воды Жемчужной реки, поблизости от своей родной деревни. Гробница, в которой покоятся их тела, находится неподалеку от Хоцунь, она называется Могилой девственниц. В деревне поблизости от Хуанпу, которая называется Сяо-цзян-цзи, в июле 1873 года восемь просватанных молодых девушек утопились, чтобы избежать брака. Они нарядились в свои лучшие платья, связали друг друга одной веревкой и в вечерней мгле в одиннадцать часов бросились в приток Жемчужной реки.
В Китае почти все родители побуждают своих детей – здоровых или немощных, хорошо сложенных или искалеченных – вступать в брак, едва они достигнут зрелости. Печальнее всего для родителей, когда взрослый сын или дочь умирают, не успев вступить в брак. В Китае родители, опасающиеся, что последние часы сына или дочери недалеки из-за их плохого здоровья, часто безотлагательно берутся за приготовления к свадьбе. Молодого человека брачного возраста, больного чахоткой или любой другой затяжной болезнью, родители или опекуны могут заставить немедленно жениться. Я могу сослаться на случай со знакомым мне хрупким юношей. Он принадлежал к клану У, который в то время, вероятно, был одним из самых влиятельных и сильных в Кантоне. Когда семейный врач сообщил его родителям, что его вскоре ждет смерть, они решили, что его следует незамедлительно женить на девушке, с которой он уже был помолвлен. В назначенный день нареченную невесту привезли в дом умирающего юноши со всей пышностью и помпой, которые отличают китайские свадьбы. Церемония закончилась, только когда больного жениха препроводили в его комнату, где через несколько дней он сделал последний вздох.
В Китае, как и в христианских странах, есть степени родства, при которых вступать в брак нельзя. Например, мужчине не разрешается жениться на женщине, если она носит ту же фамилию или клановое имя, что и он. Наказание за нарушение этого правила составляет шестьдесят палок, а сам брак объявляют не имеющим законной силы. Кроме того, нельзя жениться на двоюродной сестре с материнской стороны, или на падчерице, или на тетке – сестре матери. Если к нарушителям этого предписания применяют букву закона, их казнят через удушение. Высокопоставленным мандаринам не позволено жениться на женщинах, которые живут в подвластных им провинциях, областях или уездах. Этот закон выработали для предотвращения семейственности, а также для того, чтобы не допустить злоупотребления влиянием определенной семьи в данной местности. Девушка не может выходить замуж до четырнадцати лет; если же она не выходит замуж до двадцати трех лет, будучи помолвленной, то это считается неприличным, если только на это нет важных причин личного свойства. Последняя максима, насколько мне известно, взята из сочинений Конфуция. Лицедеям, полицейским или рабам позволено жениться только на женщинах одного с ними общественного положения. Бракосочетание не может состояться, если одна из сторон в трауре.
Браки заключаются в любое время года. Однако чаще всего люди женятся начиная с пятнадцатого дня восьмого месяца и вплоть до четвертого месяца следующего года. Тем не менее в девятом месяце, который считается очень неблагоприятным, свадеб не бывает, за исключением случаев крайней необходимости, о чем будет рассказано ниже. В начале брачного сезона в разных книжных киосках выставляют на продажу книги с песнями, посвященными брачным узам. Что касается времени дня, когда совершается бракосочетание, здесь ограничений не существует. В некоторых районах неподалеку от Кантона свадьбы всегда справляют ночью, не столько из-за того, что днем стоит жара, сколько из-за того, что, когда свадебная процессия не так пышна, как надо бы, это проходит незамеченным: темнота скрывает все. На таких свадьбах, конечно, не обходится без фонарей и факелов. Однако и днем и ночью неотъемлемая часть свадебного кортежа – фонари. Видимо, в наши дни, как и в древности, этот обычай распространен на всем Востоке. Из стихов главы 25 Евангелия от Матфея явствует, что светильниками пользовались евреи. Кроме того, об этом многократно упоминается в сочинениях известнейших поэтов Греции и Рима, например в шестой песне Илиады, в пьесах Еврипида «Финикиянки» и «Медея», в «Эклогах» Вергилия.
Как я уже сказал, в девятом месяце свадеб не бывает, за исключением случаев крайней необходимости. Только ожидаемая смерть одного из родителей любого из нареченных супругов может повлечь такую необходимость. Если, например, отец считает, что его кончина близка, он велит помолвленному сыну или помолвленной дочери немедленно вступить в брак, – настолько велико стремление китайских родителей присутствовать при совершении этого знаменательного события. Конечно, такие браки совершаются в спешке. Я присутствовал на подобной свадьбе 27 июля 1870 года на улице Ань-юн-ли в Хэна-не – пригороде Кантона. Ее справляли в доме дворянина по имени Чжу Аюань, пожелавшего перед своей надвигающейся кончиной увидеть, как женится его сын. Молодому человеку, которого звали Ачжуй, шел пятнадцатый год; того же возраста была и невеста. Трогательное зрелище представляла собой молодая пара, кланявшаяся умирающему отцу, который едва мог благословить их, и нежность, с которой юная невеста поднесла ему традиционные чашку чая и пиалу риса. По завершении церемонии невесту увели обратно в дом ее родителей, где она должна была оставаться, пока не подрастет. Через два дня мой друг Чжу Аюань умер.
3 декабря 1871 года я присутствовал на похожей свадьбе мужчины по имени Пан Юн и женщины по имени Хэ Асин; оба они занимали скромное общественное положение. Бракосочетание совершилось в доме матери жениха, на улице Ма-чжу-пу в западном пригороде Кантона. Мать жениха, женщина преклонных лет, была при смерти. Она лежала на кровати в гостиной ногами к двери, дабы ее душа, оставив тело, могла беспрепятственно улететь в элизий {47} . К церемонии приступили безотлагательно и провели ее надлежащим образом. Какая же сцена последовала за этим! Был снят свадебный наряд, широкие складки которого скрывали фигуру невесты и ее руки, и обнаружилось, что она прокаженная! Когда это открылось, несколько родственниц жениха дали выход своему негодованию и гневу, разразившись самыми оглушительными воплями. Затем они, будто в едином порыве, обратились к невесте, которая теперь представляла такое страшное зрелище, чтобы излить на несчастную женщину лавину ядовитой брани и огульных обвинений. В конце концов бедняжка обратилась ко мне, ища сострадания, и, очевидно, боясь, что на ее долю могут выпасть более серьезные неприятности, горячо молила, чтобы я помог ей выпутаться из неудобной ситуации. Ей немедленно дали развод и возвратили к матери, которая, однако, категорически отказалась возместить жениху выкуп, который он заплатил за то, что справедливо посчитал невыгодной сделкой. В конце концов ему вернули лишь часть этой суммы. На всем протяжении этой сцены пожилая мать жениха, лежавшая при смерти, ни разу не шевельнулась. Казалось, что она уже умерла – так она была неподвижна. Она прожила до следующего утра, был на смертном ложе в течение краткого времени свидетельницей свадьбы своего единственного сына и ее странного результата – развода, сразу же данного невесте, на которой он так опрометчиво женился.
Могут спросить – и такой вопрос естественно возникает после прочтения этого фрагмента, – как в Китае заключают брачные союзы? Во всей стране распространено сватовство, чем занимаются посредники, или свахи, которые зарабатывают себе на жизнь, выбирая женщин и мужчин для желающих заключить брак. В основном эти свахи – женщины или пожилые мужчины. Родители, которые стремятся помолвить свое дитя, обычно обращаются к одному из представителей этого рода занятий. Сваха справляется со списком имен подходящих мужчин или женщин, который у нее всегда с собой. Молодые люди вступают в помолвку в возрасте от семи до четырнадцати лет. Однако в некоторых частях империи, особенно в районах, населенных хакка, практикуются помолвки в раннем детстве. Этот обычай многие китайцы осуждают на том основании, что, когда дети достигнут зрелости, может оказаться, что они поражены проказой, безумием или какой-либо болезнью, которая приведет к необходимости аннулирования помолвки. Я уже сказал, что в случае безумия одной из сторон помолвку расторгают.
Однако бывают и исключения из этого правила, как будет видно из истории брака одного знакомого мне юноши. Лян Аманю, молодому человеку, жившему в Лянь-чжи-тун – деревне в окрестностях рыночного города Синань, некоторое время обрученному с одной юной девицей, понадобилось оставить дом и уехать в областной город Чжа-оцин по делу. Во время своего пребывания там он сошел с ума. В этом состоянии Лян Амань нередко высказывал убежденность в том, что за ним постоянно следует молодая женщина, которая хочет в конце концов стать его женой. Когда он вернулся домой, эта галлюцинация продолжала его преследовать. Его родители посоветовались с гадальщиком, и тот сказал им, что их сына преследует душа женщины, которая умерла девственницей, и поэтому даже в мире духов стремится найти себе мужа. Они решили разрушить замысел потусторонней преследовательницы, тотчас женив сына на девушке, с которой он уже был помолвлен. Однако из чувства долга они сначала предложили родителям девушки отменить помолвку, поскольку их сын безумен. Как ни странно, это предложение не понравилось ее родителям. Они утверждали, что, если свадьба не состоится, душа безумного юноши станет, в свою очередь, преследовать их дочь и, по всей вероятности, навлечет на нее такое же расстройство. Таким образом, 10 декабря 1871 года в деревне Лянь-чжи-тун был заключен этот странный брак.
Как и в Месопотамии и в других странах Востока, китайцы традиционно женят своих детей в порядке старшинства. Когда родители обращаются к услугам свахи для выбора жены своему сыну, они, согласно обычаю, должны попытаться внушить посреднице озабоченность более добродетелью избранницы, чем ее красотой, вероятно, на том основании, что добродетельная жена – венец для мужа своего. С другой стороны, по общему мнению, родители молодой девушки должны больше ценить мудрость молодого человека, за которого они собираются отдать свою дочь, чем его богатство, по той причине, что нет радости отцу дурака, да и к тому же известно, что у дурака деньги не задерживаются. Сваха также предположительно должна выбирать из известных ей мужчин и женщин, во всех отношениях наиболее подходящих друг другу. Кроме того, в ее обязанности входит удостоверяться в том, что семьи договаривающихся сторон вполне респектабельны, их члены не болеют проказой, не страдают безумием и не замешаны в преступлениях, а также не являются ни актерами, ни рабами и не принадлежат к людям, живущим на реке в лодках.
Смысл этой системы выбора жен для своих детей и заключения за них помолвок – не только сделать невозможным нарушение обещания, но и предотвратить тайные побеги. Это, разумеется, не исключает полностью подобных авантюр. Иногда, хоть и редко, китайцы убегают с девушками, уже помолвленными с другими. Когда в Китае происходят тайные побеги, виновниками, как правило, бывают молодые холостяки и незамужние женщины, чьи родители живут или жили по соседству. Я помню, как молодая женщина по имени Чжэнь Ачжэнь, помолвленная с молодым человеком, которого она никогда не видела, бежала с сыном их соседа. Сбежавшие влюбленные в конце концов были задержаны и посажены в тюрьму кантонской управы Паньюй за нарушение обещания и непослушание родителям. Вину молодого человека отягощало также похищение. Я часто навещал эту пару, пока они сидели в тюрьме. Весной 1874 года даосский священнослужитель по имени Ло-кун бежал с молодой девушкой из семьи Фэн. И в этом случае молодые люди были соседями: оба они жили на улице Байша в западном предместье Кантона. Они попытались укрыться в Паньтане, в одном из самых больших и населенных предместий города, но в конце концов их нашли и заставили вернуться домой. Родители девушки, которые принадлежали к более высокому слою общества, чем родители даоса, конечно, были опечалены, однако сделали мудрый вывод, что единственно правильным будет их поженить.
Вернемся к церемониям, сопряженным в Китае с заключением брака. Когда сваха, нанятая родителями в интересах сына, сумела выбрать подходящую для него девушку, отцы жениха и невесты совершают церемонию, называемую вэнь-мин. Она довольно утомительна, но при всем при том показывает, с какой заботой и осмотрительностью действуют китайцы, если считают дело в высшей степени важным. Отец молодого человека представляет отцу девушки документ, в котором сообщается о часе, дне, месяце и годе рождения его сына, а также о девичьей фамилии своей жены, и какая она у него по порядку (первая, вторая или третья). Такой же документ он сам получает от отца девушки. Затем родители советуются с усопшими предками. Для этой цели каждый из них помещает полученный документ на их алтарь. Предполагается, что предки дают свое благословение, и тогда родители или назначенные ими люди обращаются к астрологу, который составляет гороскоп молодой пары. В случае благоприятного результата заключается помолвка. Ее осуществляют родители, поскольку молодым людям не позволено видеться друг с другом вплоть до дня бракосочетания. Отец юноши пишет письмо отцу девушки, где сообщает о своем желании выдать ее замуж за своего сына. В счастливый день, специально выбранный для этой цели, письмо доставляет друг жениха (церемония на-цай). Перед тем как передать письмо другу жениха, его автор становится перед алтарем предков и, обратившись на запад, встает на колени и совершает шестикратное коутоу. Поднявшись с колен, он передает письмо другу жениха и просит его со всей возможной поспешностью отнести его отцу девушки. В доме невесты, у дверей, друга жениха встречает специально отряженный для этого человек. Когда отцу девушки сообщают о приходе гостя, он выходит к дверям, навстречу. Затем он ведет гостя в святилище предков, где усаживает на отведенное ему место на восточной стороне – на западе должен сидеть хозяин. По знаку распорядителя церемонией они под-ходят к алтарю предков и низко кланяются табличкам с именами предков. Затем хозяин проходит в восточную часть зала и стоит, обратясь к западу, в то время как друг жениха занимает место на западе и смотрит на восток. Затем он обращается к хозяину с несколькими почтительными словами и подает ему письмо. Невскрытое письмо кладут на алтарь предков. Затем шафер от имени нареченного жениха дарит хозяину несколько коробок с печеньем и живого поросенка. В некоторых частях империи подарки включают пару диких гусей. Китайцы считают этих птиц символом супружеской верности. Говорят, что гуси моногамны, и если один из них умирает, другой проводит остаток жизни в одиночестве, не ища себе новой пары. Где диких гусей достать нельзя, их часто заменяют домашними. Изредка им предпочитают деревянные или оловянные изображения диких гусей. Печенье в дом приносят в больших красных коробках люди, одетые в красные куртки, к крышке каждой прикреплена широкая полоска красной бумаги, на которой начертаны китайские иероглифы «шуан си», что означает «дважды рады» или «двойная радость». По этому случаю отец искателя руки также передает вено (плата жениха за невесту), варьирующееся в зависимости от положения его семьи в обществе. Такой же обычай существовал и у древних иудеев. Согласно Моисееву закону, вено, которое уплачивал отец еврейского жениха, обычно составляло от тридцати до пятидесяти сиклей {48} . По всей видимости, этот обычай был распространен и у древних греков, поскольку древнегреческому писателю Павсанию кажется необычным, что человек выдает замуж дочь, не получая за нее выкупа, и приводит причины, по которым стало возможным исключение в особом случае. Когда печенье раскладывают на алтаре предков, хозяин становится перед табличками на колени и дважды совершает коутоу. После этого друга жениха проводят в гостиную и поят чаем. Он оставляет хозяина позади, тот тем временем достает письмо из коробочки, читает его вслух перед табличками, встает перед ними на колени, трижды совершает коутоу и начинает писать ответ. Затем письмо, должным образом надписанное и запечатанное, кладут в коробочку. В то же время коробки, в которых было принесено печенье, снова наполняют печеньем слуги хозяина. Перед уходом друга жениха опять ведут в зал предков, где хозяин, проведя его в левую часть зала, отдает ему коробочку с ответом. Потом хозяин еще раз становится на колени перед табличками с именами предков и два раза совершает коутоу. Поднявшись, он приглашает гостя пообедать, причем это приглашение принимается, только когда его повторят трижды. Они входят в столовую и, поклонившись друг другу, занимают места; гость сидит с восточной стороны стола, а хозяин – с западной. Поскольку это лишь церемониальная трапеза, хозяин и гость довольствуются тем, что трижды пьют вино за здоровье друг друга, хотя стол уставлен разнообразными яствами. Теперь шафер прощается с хозяином и в сопровождении людей, несущих коробки с печеньем, спешит вернуться с ответом в дом отца своего друга. Когда он приходит туда, его проводят в зал предков, где должным образом проходит такая же церемония. В обоих случаях печенье, которое полежало на алтаре предков, раздают родственникам или друзьям жениха и невесты.
Поскольку читателей может заинтересовать содержание писем, которыми обмениваются в подобных случаях, я привожу перевод двух таких документов, которые попали мне в руки. Первое письмо, от отца жениха, гласит:
«Давно уже встало солнце, и свет его лучей озаряет дом, где живет прекрасная. В этот час и она, подобно солнцу, оставила свое ложе и облачилась в одежды, приличествующие этому часу дня, а также ее достоинству и общественному положению. Ее лицо обратилось к зеркалу, которое отразило прелестные черты. И вправду, все на свете сделалось прекрасным, и все создания, как и предопределено природой, сочетаются браком. Я пишу это в знак испытываемых мною уважения и преданности. Позвольте мне со всем уважением поздравить вас, мой почтенный родственник, чья достойная семья так долго жила в Шанмэне, или Юэхуэе, где ее досточтимые члены славились своей ученостью, причем их сочинения были написаны почти небывало изысканным стилем. Кроме того, упомяну особо о сочинениях вашего сына, которые снискали ему высокие почести. Но в этом нет ничего удивительного, поскольку все до одного ваши предки были известными людьми, и поэтому конечно же и потомки должны быть знамениты {49} . Высок и ваш ранг, и ваш сын окажется достойным его преемником. Я, с моей стороны, с детства был нерадив и беден. Я иду по свету без определенной цели, и мой ранг куда выше, чем то, чего я на самом деле заслуживаю. Ваша дочь кротка и добродетельна, а мой сын настолько слаб умом, что недостоин ее. Но поскольку вы, услышав слова свахи или посредницы, сочли его достойным и сразу дали согласие на помолвку, заключение союза будет справедливым. Между мною и вами будет ненарушимая дружба, когда наши дети пройдут через брачные обряды. В этот день мне назначено передать вам, а вам получить от меня традиционные подарки, поэтому я осмелился послать их вместе с этим письмом. Однако эти подарки самые обычные, в них нет никакой ценности. Действительно, вместе с несколькими простыми вещицами я отправляю вам деревянную шпильку для волос. Мне поистине стыдно, что я не могу дарить сокровища, драгоценные камни или шелка. Но я уверен, что вы охотно простите меня. По совершении этих предварительных церемоний мы будем с волнением ожидать дня свадьбы».
Вот перевод ответа отца невесты:
«Наступила зима, и ныне большими стаями летают дикие гуси. Фань-тай дал почки, и вскоре его ветви густо покроются цветами. В этот день начинается вторая четверть зимы, и ваши подарки по этому случаю были приняты с горячей благодарностью. Я осмеливаюсь со всем уважением поздравить вас, мой почтенный родственник, чья достойная семья некогда проживала в провинции Фуцзянь, а ныне поселилась в столице провинции Гуандун. Ваше прославленное имя было известно в Цзяхуа, а многочисленные добродетели очень хвалили ученые люди в Яньфане, поэтому я всегда считал, что ваше беспримерное добронравие выше, чем у ваших собратьев, настолько, насколько летящий журавль выше лежащей под ним земли. Также и манеры ваши бесподобны: они так мягки, как теплый пар по сравнению с бурными ветрами. Я так беден, что даже себя не могу прокормить. Кроме того, я не могу найти средства избавиться от многочисленных забот, осаждающих меня. Ваш сын по нраву своему великодушен. Он отличается развитым умом, который высок настолько, насколько небо высоко по сравнению с землей. Моя дочь, рожденная в бедной хижине, необразованная, весьма обрадовалась, услышав слова свахи о том, что вы стремитесь получить мое согласие на ее брак с вашим сыном. Таким образом, ваш сын и моя дочь связаны этим брачным обязательством. Подарки, которые вы послали мне, подобны Тинцзя Ся и Шаньху И (две драгоценные редкости), и мне очень жаль, что я не могу в ответ оказать вам такую же любезность. Эти церемонии означают грядущее увеличение потомства. Когда вашего сына с моей дочерью свяжут брачные узы, между ними будет безмерная любовь».
Следующая церемония, связанная с помолвкой, называется на-би, или подношение шелков; в древности она называлась на-чжэн. Родители влюбленного посылают нареченной невесте придворное платье и другие подарки. За этим следует банкет у него дома. Придворное платье посылают молодой девушке в счастливый день вместе с письмом. Фасон платья и узор на нем соответствуют рангу юноши, чьей женой она должна стать. То же внимание к рангу проявляется и в выборе остальных подарков. Если юноша принадлежит к первому, второму, третьему или четвертому рангу, девушке дарят также шестнадцать кусков шелка, серьги, браслеты, шпильки и десять коробок печенья, иногда вместо десяти дарят сто, но такая щедрость редка. Если жених принадлежит к пятому, шестому или седьмому рангу, вместе с придворным платьем он посылает двенадцать кусков шелка, серьги, браслеты, шпильки и восемь коробок печенья. Церемонии, совершаемые при вручении и принятии этих подарков, совпадают с обрядами во время на-цай.
Меню великолепного пира, который после этого дают в резиденции нареченного жениха, также зависит от его ранга. Если молодой человек или его отец принадлежат к первому рангу, обед состоит из шести разных видов мяса наряду со многими другими кушаньями; если кто-то из них принадлежит ко второму рангу, на обед подают четыре вида мяса, а если к третьему – три вида. На стол чиновникам четвертого, пятого, шестого, седьмого, восьмого и девятого ранга вместе с другими блюдами можно подавать только два вида мяса.
Когда соглашение скреплено посредством передачи и приема печенья и других подарков, ничто, кроме проказы, безумия или другого серьезного заболевания любой из сторон или же неверности со стороны женщины, не может сделать помолвку недействительной. Это обязательство почитается таким священным, что, если женщина окажется неверной во время, предшествующее ее браку, она будет считаться виновной в нарушении брачных обетов. Ясно, что так смотрели на помолвку и древние иудеи {50} . Но читатель не сможет представить себе, до какой степени священной и обязывающей считается помолвка в Китае, пока не узнает о самом строгом ее условии. В случае если нареченный жених умирает до заключения брака, молодой женщине, с которой он был помолвлен, приходится на всю жизнь поселиться в доме его родителей вечной девицей. Для ее переезда туда выбирают счастливый день. По прибытии она прежде всего должна преклонить колени перед деревянной табличкой с именем усопшего юноши и оплакать его безвременную смерть. В доме одной из самых уважаемых семей Кантона я однажды встретил молодую девушку, определенно не старше семнадцати лет, которая была жертвой этой жестокой системы. Ее считали вдовой умершего, и, без сомнения, новые родственники оказывали ей внимание, подобающее ее положению. Если такой вдове исполняется шестьдесят один год, она начинает пользоваться большим уважением со стороны всех родственников и друзей. В знак благодарности за то, что они считают высокой добродетелью, часто воздвигают посвященную ей монументальную арку. Обычно правительство делает вклад в учрежденный с этой целью фонд. Как правило, такие арки строят из кирпича или из гранита, а в некоторых частях империи – из мрамора. Поблизости от Учан, на берегах озера Поян, я заметил мемориальную арку, сделанную из фарфора. Если помолвленная девушка умирает до бракосочетания, почти всегда (по крайней мере, в респектабельных семьях) юноша, с которым она была помолвлена, должен пройти через церемонию, в ходе которой он, как считается, становится мужем своей умершей невесты. В определенный для этого счастливый день юноша в наряде жениха ожидает в своем доме прибытия таблички с ее именем. Ее приносят в свадебном паланкине, в котором лежат также веер и носовой платок. Перед носилками идет музыкант, играющий на духовом инструменте, который он держит в правой руке; левой же бьет в гонг или маленький барабан, подвешенный у него на поясе. Свадебный паланкин в доме жениха встречают с церемониями, напоминающими те, с которыми невесту в первый раз провожают к супругу. Табличку помещают на алтаре предков семьи жениха, и его младшие братья и сестры, племянники и племянницы совершают перед ней коутоу. С верхней части таблички свешивается серебряная монета или медаль, на которой выгравировано имя, а также даты рождения и смерти покойной. При этом присутствует также несколько даосских жрецов, которые молятся или даже проводят богослужение за упокой умершей невесты, которую они просят помочь счастью новой семьи, и особенно – содействовать процветанию ее господина и супруга. Такие свадьбы совершаются только ночью, поскольку светлое время суток считается неблагоприятным для духов. Когда умирает помолвленная девушка, ее родители обязаны направить весть о ее смерти родителям нареченного жениха. В ответ родители юноши посылают им голову поросенка, четыре непропеченных печенья, свечи, саван и сломанный гребень. Поросячья голова, печенье и свечи – это жертвы умершей; гребень кладут ей в гроб. Проведя должным образом эти церемонии и погребальный обряд, сразу же берутся за приготовления к свадьбе. Когда я присутствовал на подобной церемонии, жених по имени Ло Цзючжи в шутку заметил, что женился на куске дерева, подразумевая табличку, на которой золотыми иероглифами было начертано имя его умершей невесты.
Следующая церемония после на-би, или Подношения шелков, – это цин-ци, или Выбор счастливого дня для свадьбы. Этот обряд проходит очень торжественно. Во время цин-ци, по обычаю, советуются с астрологом или обращаются к божественному оракулу. При таком важном событии, как женитьба императора, выбор благоприятного дня возлагается на астрономическую коллегию. Я помню, как прочел в Pekin Gazette от 12 марта 1872 года указ от имени двух вдовствующих императриц, повелевавший этой коллегии выбрать в девятом месяце – октябре того же года – благоприятный день для бракосочетания ныне покойного государя Тунчжи. Тем же указом князьям Гуну и Баоюню было поручено осуществить все необходимые церемониальные приготовления. В обычных случаях, когда не прибегают к таинственным познаниям астролога, часто обращаются к божеству по имени Чжан Ван-Е. Поэтому часто можно видеть людей, истово молящих о необходимых сведениях в посвященном этому божеству храме в Сы-цуне или в еще более величественном святилище в Шисяне. Иногда в этом важном деле прибегают к помощи богини Лун-Му, или драконьей матери. В ее храме, расположенном в окрестностях Хуан-чжу-цзи, я не раз видел женщин, которые стремились узнать о дне, благоприятном для бракосочетания их детей. Когда эти сведения получены, отец нареченного жениха, по обычаю, посылает поздравительное письмо отцу нареченной невесты. Если он чиновник первого, второго или третьего ранга, одновременно с письмом посылают двух баранов и четыре чайника вина, которое называется «радостным вином». Если же отправитель принадлежит к четвертому, пятому, шестому, седьмому, восьмому или девятому рангу, вместе с поздравительным письмом он посылает отцу невесты двух гусей и четыре чайника вина. С письмом и подарками отправляют друга жениха. Прибыв к дому отца невесты, он обращается к нему с просьбой назначить день свадьбы. Последний отвечает: «Пусть назовет день отец того юноши, с которым помолвлена моя дочь». На это друг жениха отвечает глубоким поклоном и подносит письмо, где назван день. Посылают ответ с согласием на эту дату. Десять или пятнадцать, а в некоторых случаях и тридцать дней, предшествующих свадьбе, невеста вместе со своими сестрами и подругами оплакивает предстоящий уход из родительского дома. Во время этого плача скорбящая дева часто и с видимым чувством заявляет, что уход от родителей для нее горше, чем сама смерть. Как я понимаю, о подобном же обычае упоминается в стихе тринадцатом двадцать первой главы Второзакония. Там сказано следующее: «И снимет с себя пленническую одежду свою, и живет в доме твоем, и оплакивает отца своего и матерь свою в продолжение месяца».
Вся ночь, предшествующая дню свадьбы, отведена для плача и жалоб, причем не столько невесты, сколько подружек. Этот плач называется кай-тань-цин, или же Излияние печальных чувств. Когда я жил в китайском доме в предместье Хэнань, поскольку все здания, где жили иностранцы, были разрушены кантонцами, мне несколько ночей докучали громкие стенания, доносившиеся из дома по соседству. На расспросы мне ответили, что соседская дочь на днях выходит замуж, и ее сестры и родственницы оплакивают ее грядущий отъезд из отчего дома.
В день, непосредственно предшествующий свадьбе, или же в специально выбранный для этого счастливый день (он может выпасть на дату за восемь или десять дней до свадьбы), родители невесты обычно посылают в дом ее будущего супруга приданое, мебель, постельное белье и прочее. Все это несут люди в красной одежде, а чтобы о щедрости отца невесты узнали все живущие по соседству, людям, нанятым для переноса всех этих свертков и коробок, приходится обходить со своей ношей все прилегающие улицы.
Утром дня свадьбы в доме жениха готовят обильный завтрак. На восточной и западной сторонах столовой ставят столы. Неподалеку от входной двери стоит стол, на котором стоят четыре чаши с вином. Обычно они изготовлены из горлянок и называются хэ-цзинь, или соединяющие чаши. Во внутреннем дворе и у подножия лестницы, ведущей в зал, находится другой стол, на котором разложены яства специально для жениха, которому приходит время облачаться в свадебный наряд. Если он не имеет так называемого ранга, то имеет право надеть платье чиновника третьего ранга в том случае, если его отец или дед принадлежат к третьему рангу. Если же отец его принадлежит к четвертому или пятому рангу, он надевает платье седьмого, а если отец принадлежит к шестому рангу, то он надевает платье, положенное чиновнику восьмого ранга. Одетый таким образом, он входит в гостиную, где его ожидает отец. Сын выражает ему почтение, встав на колени и шесть раз ударившись головой о землю. Ему, коленопреклоненному, подносят чашу вина и велят послать за невестой. Раньше жених обычно отправлялся за невестой сам – только в случае его нездоровья за нею отправлялся друг жениха. Да и сейчас случается, хоть и очень редко, что жених едет за невестой сам. В 1867 году некий молодой дворянин явился в Кантон из одной центральной провинции, чтобы жениться на дочери Ачжана, который в то время был губернатором провинции Гуандун. А в 1869 году один молодой маньчжур приехал гуда из самого Пекина, чтобы жениться на дочери его превосходительства Жуй Линя, наместника двух Гуан. В наши дни, за исключением каких-нибудь уж совсем необычных обстоятельств, жених посылает за невестой свадебный паланкин, богато украшенный резьбой и позолотой, ну а если он не позолочен, то покрыт краской в цвет перьев зимородка. Сыновей и дочерей высокопоставленных чиновников или аристократов несут в большом государственном паланкине, покрытом красной тканью с бахромой. Такой паланкин напоминает о «носилках, крытых украшенной жемчугами и драгоценными камнями красной тканью», которые, как мы читаем в «Арабских ночах», приготовил для путешествия своей прекрасной дочери Захи-Шах. Почти во всех сельских районах поблизости от Кантона в таких случаях неизменно используется простой деревянный паланкин, покрашенный в красный цвет. Над входом в паланкин невесты свешивается полоска красной бумаги, на которой написано или «Ци-Линь-Цзай-Цы», или «Ци-Линь-Цай-Чжу», что означает, что здесь присутствует цилинь (или его покровительство). Однако иногда на полоске помещают портрет бога Чжан Ван-Е или оттиск его печати. Позади свадебной процессии несут паланкин невесты, а впереди – резные и золоченые деревянные крытые носилки, на которых сложены конфеты и украшения. Среди эмблем свадебной процессии – апельсиновое деревце, сгибающееся под тяжестью плодов и связок монет, которые подвешены на его ветвях. Плодоносное апельсиновое дерево со связками монет символизирует обильное потомство и возрастающее благосостояние, которые должны стать результатом счастливого союза. Свита невесты несет также шатер или балдахин, под которым находится изображение цилиня. Ци-линь, о котором я уже упоминал, – это сказочное четвероногое животное, которое, по китайским преданиям, всегда является при рождении мудрецов. В меняющийся перечень свадебных эмблем входит пара диких гусей, которые, как мы помним, символизируют в Китае супружескую верность, или в их отсутствие – пара представляющих их домашних гусей. Свадебная процессия была бы неполной без рисованного или скульптурного изображения дельфина, который символизирует знатность и богатство. Люди в красных туниках несут красные же доски, на которых выгравированы золотыми иероглифами титулы предков жениха и невесты. Бросаются в глаза позолоченные фонари, украшенные искусной резьбой, в каждом из которых находится по большой красной свече, – их несут на плечах. Свадебная процессия полнится знаменосцами и музыкантами в богато вышитых одеждах, людьми, несущими зонты и опахала, и конюшими в числе, соответствующем рангу жениха. Они делают еще живописнее символику свадебного поезда, впереди которого нередко ведут козу с позолоченными рогами и в венке из красной бумаги.
Когда процессия, которая, конечно, неполна, пока к ней не присоединится невеста со своей свитой, выезжает из дома жениха, человеку, отвечающему за ее движение, велят перемещаться по прилегающим улицам, чтобы его смогли увидеть друзья и соседи. Если же кто-нибудь попытается помешать движению процессии, в ее распоряжении всегда находятся ликторы, вооруженные плетьми и цепями, готовые хлестать и хватать всех непокорных, создающих препятствия свадебному поезду. О приближении к дому невесты возвещают люди, которые сопровождают ударом гонга почти каждый шаг. Сопровождающий процессию друг жениха несет адресованное невесте письмо, написанное на красной бумаге с золотистым отливом. В письме невесту просят занять место в свадебном паланкине и поскорее тронуться в путь к новому дому, где ее ожидает радушный прием. Это письмо невеста заботливо сохраняет у себя – к нему относятся примерно как к свидетельству о браке в Англии, и если она будет иметь несчастье получить развод, ей придется вернуть это письмо. Такие письма очень схожи. Я прилагаю перевод одного из них, написанного одним моим китайским другом по имени Чжан Чжиу отцу девушки, с которой был помолвлен его сын. Перевод таков: «Срочно. В древности существовал обычай, согласно которому жених отправлялся в дом своей нареченной, чтобы сопровождать ее в новый дом. Однако в наше время принято, чтобы отец жениха писал письмо отцу невесты, обращаясь к нему с просьбой со всей поспешностью отправить невесту в дом ее будущего супруга. Поскольку этот обычай куда удобнее, прошу вас позволить мне в данном случае последовать именно ему. Больше того, чтобы правильно выполнить все церемонии, связанные с сопровождением невесты, же-них должен в совершенстве знать свадебный этикет, а именно этого знания плачевно недостает моему сыну, как и другим женихам. Следовательно, отсылка письма будет намного более приемлемой для обеих сторон. Сейчас мой сын в церемониальном зале собирается принять вашу дочь. Попросите ее отправиться к нам, так как все уже готово. Желаю вам столетнего спокойствия и процветания пяти поколениям ваших потомков. Этим сообщением я приветствую вас».
Когда процессия прибывает к дому, невеста, облаченная в платье, соответствующее рангу ее будущего мужа, проходит в гостиную, где ее ожидают родители: отец стоит с восточной стороны зала, а мать – с западной. Когда невеста совершает коутоу и все еще стоит на коленях, служанка подносит ей кубок вина, а отец произносит короткую речь об обязанностях мужей и жен. Об этом же в свою очередь говорит ей несколько слов мать. Вслед за этим невеста выражает надежду на то, что ее родители и братья обретут богатство, знатность и многочисленное потомство, и удаляется в свою комнату, чтобы еще раз оплакать приближение часа, когда ей придется оставить дом, в котором она провела детство. Тогда отец отправляется к дверям и, глубоко поклонившись другу жениха, приглашает его войти. Тот входит, держа в каждой руке по гусю, и они следуют в гостиную, где отец, заняв место на восточной стороне зала, просит друга жениха пройти на западную сторону. Когда посланец жениха передает гусей слуге, который кладет их на стол, его просят занять место в центре зала, где он, обратившись к северу, совершает коутоу. Теперь пора появиться невесте. Перед тем как она выйдет из своей комнаты, служанка накидывает на нее большое покрывало из красного шелка, скрывающее ее лицо. Две служанки ведут невесту, чье лицо закрыто, в гостиную, где подводят ее к другу жениха; она кланяется ему, и он должным образом отвечает на приветствие. Две служанки, по одной с каждой стороны, провожают ее к свадебному паланкину. Когда перед паланкином встают несколько хорошо одетых служанок, в чем-то соответствующих нашим подружкам невесты, церемониймейстеру полагается возглавить процессию, направляющуюся к дому жениха, и свадебный паланкин уносят под звуки гонгов и нестройные звуки примитивных музыкальных инструментов. Сразу за ним четыре человека несут обычный паланкин, в котором сидит младший брат невесты; на нем, как мы увидим, лежит обязанность выдать сестру замуж. Процессию сопровождают люди, облаченные в красное и несущие красные доски (на них перечислены титулы предков невесты).
Когда свадебный паланкин прибывает к дому отца жениха, его проносят между рядами знаменосцев, музыкантов, людей с фонарями и прочих, выстроившихся по обе стороны главного входа, вносят на крыльцо и опускают на пол. К нему приближается жених и веером стучит в дверцу паланкина. Подружки открывают, и выходит невеста.
Ее черты все еще скрывает красная шелковая вуаль. Служанка несет ее на спине через тихо горящий древесный уголь, по обеим сторонам которого расставлены башмаки – их привезли с процессией в качестве дара ее будущему мужу. Когда невесту несут над углем, над ее головой другая служанка поднимает поднос с несколькими парами палочек для еды, рисом и орехами бетеля. К этому времени жених встает на высокую скамейку и ожидает невесту, которая падает к его ногам, чтобы почтить своего супруга. Высокая скамейка должна обозначать превосходство мужа над женой; поскольку в Китае более чем в каком-либо другом месте ойкумены {51} женщина считается сосудом скудельным. Спустившись с возвышения, жених снимает с лица невесты красную шелковую вуаль. В этот момент он может впервые взглянуть на лицо своей жены, пусть и полускрытое нитями жемчуга, свисающими со свадебного венца. Новобрачных проводят в домашний храм предков, где они простираются ниц перед алтарем, на котором расставлены таблички с именами предков. Затем они кланяются Небу и Земле, богам главного входа в дом, а также родителям невесты. Жених еще раз выражает почтение духам предков своей семьи, вылив питье, предназначавшееся им в жертву. Затем счастливую чету проводят в приготовленную для новобрачных комнату, где они обнаруживают апельсиновое дерево, увешанное связками монет, символизирующее пожелания потомства и благосостояния, и тонкие горящие свечи, которые несли в процессии; теперь они поставлены у брачного ложа. С балдахина над кроватью свешиваются три длинных красных бумажных полоски. На первой из них начертаны иероглифы Ань-Чуан-Да-Цзи («много счастья произойдет от этого ложа»), на второй – Бай-У-Цзинь-Цзи, что означает «даже в случае сотни неблагоприятных обстоятельств повода для тревоги не будет»; а на третьей – Бай-Цзы-Цянь-Сунь (пожелание сотни сыновей и тысячи внуков). Жених приветствует невесту, они садятся выпить чаю и отведать печенья. В это время девушки из свиты невесты отодвигают свешивающиеся с брачного венца нити жемчуга, чтобы жених мог рассмотреть лицо своей невесты, которая, чтобы он составил себе верное представление о ее облике, во время туалета не воспользовалась румянами.
Китайские женщины, в том числе замужние, часто и с удовольствием пользуются косметикой, но это запрещено в день свадьбы и при трауре. Пока новобрачные пьют чай, в комнату входит множество родственников и друзей, собравшихся справлять свадьбу, и откровенно высказываются по поводу внешности невесты. Хотя эти замечания действительно весьма откровенны и в меньшей мере лестны, чем правдивы, высказывающиеся нисколько не понижают голоса, и их слова может слышать кто угодно. Новые родственники и друзья невесты желают ей многочисленного потомства. Вскоре жених присоединяется к гостям и разговаривает с ними на обычные темы. Когда все готово, в пиршественный зал входят родители, где невеста, принеся с кухни главное блюдо, или caput coenum, и поставив его собственными руками на стол, занимает место служанки. Наполнив кубок свекра вином, она подносит его обеими руками, и пока он пьет, стоит на коленях и дважды ударяется головой о землю. Затем она наполняет кубок свекрови, которой оказывает такие же знаки почтения. Когда обед заканчивается и родители умывают руки, приглашают поесть невесту. На столе, который свекор велит поставить наверху лестницы, ведущей в столовую, разложены различные яства, и ее приглашают сесть на стул с восточной стороны стола. Свекровь наливает кубок вина и подносит ей. Но перед тем как его принять, новобрачная поднимается с места и, встав на колени перед свекровью, почтительно дважды ударяется головой об пол. В заключение трапезы родители уходят из зала по западной лестнице, а невеста – по восточной. В некоторых частях империи существует обычай, согласно которому новобрачные уходят в свою комнату и там обедают. В таком случае невеста ест не то, что ей дает муж, а кушанья, привезенные ей из отчего дома. Этот своеобразный обычай считается свидетельством ее скромности и должен соблюдаться в течение трех дней. При этом присутствуют четыре самых близких друга семьи, которые при каждом заздравном тосте должны рассказывать новобрачным об обязанностях мужей и жен по отношению друг к другу. По завершении этого обеда новобрачных приветствует шум взрывающихся хлопушек. Когда дым рассеивается, входит служанка с подносом, который она, стоя на коленях, протягивает жениху с просьбой снять с него кусок холста {52} . Жених, расстелив холст на брачном ложе, садится снова, а служанка, сняв с хозяина башмаки, удаляется, оставив его наедине с невестой. Тогда жених снимает с ее пояса кушак, увешанный связками монет и символизирующий счастливую долю.
В некоторых районах, прилегающих к Кантону, зачастую невесту большую часть ночи заставляют отгадывать загадки. Обычно их загадывают родственники и друзья жениха. Если она не сможет разгадать загадку, ей приходится уплачивать штраф печеньем тому, кто ее загадал. При выполнении этого оригинального обряда мужчины пьют много вина, и из-за этого нередко выходят ссоры. В деревне Бачжоу неподалеку от Хуанпу некоего старика из клана Чжуан во время отгадывания загадок на свадьбе сына убил собственный племянник. Когда дядя стал выговаривать ему за то, что он загадывал неприличные загадки, пьяный молодой человек впал в неистовство и не мог успокоиться, пока не обагрил руки кровью старика.
Во многих районах провинции Гуандун сразу после совершения брачной церемонии жениха разлучают с невестой. Когда празднества завершаются, невеста возвращается в дом отца и ждет, когда кончится время – обычно три года, – по истечении которого новобрачным будет позволено жить вместе. Если отец жениха живет неподалеку от отца невесты, ей разрешается гостить у родителей своего мужа по несколько дней в месяц. Если же дом родителей ее мужа находится далеко, она навещает их лишь дважды или трижды в год. Как правило, эти визиты приходятся на Драконьи торжества и тому подобные праздники. В это время у жениха есть возможность поговорить с невестой, но, как мне кажется, китайским невестам эти визиты вежливости крайне неприятны. Расскажу о грустном следствии женитьбы хорошо знакомого мне юноши. Его звали У Ачжан, и он был уроженцем деревни, расположенной у подножия холмов Ляньхуа поблизости от Ху-мэньской крепости. В этой деревне строго соблюдали описанный обычай. В течение месяца, последовавшего за его женитьбой, ему пришлось уехать из столицы провинции, где он служил, чтобы нанести короткий визит вежливости родителям, ожидавшим приезда его невесты – их невестки. Невеста прибыла первой. Но наутро ее нашли мертвой – она совершила самоубийство, приняв яд. Оказалось, что она тщательно спрятала в своей одежде яд – корень, называемый китайцами у-мань-цзян, – перед отъездом из дома отца. Через несколько часов после того, как ее обнаружили мертвой, приехал жених – только чтобы получить известие о самоубийстве своей невесты. Этот своеобразный и глупый обычай распространен также в уезде Шуньдэ – одной из административных единиц провинции Гуандун. Чтобы с ним покончить, магистраты этого уезда нередко издают воззвания, обращенные к родителям, с просьбой при заключении брака сразу же отправлять дочерей жить в новую семью.
Рано утром на третий день после свадьбы невесту провожают в храм предков, чтобы поклониться предкам жениха. Таблички с именами предков убирают с алтаря и помещают на столе, стоящем в центре зала. В восточной части зала ставится стол, покрытый яствами. Жених становится перед этим столом, а невеста – перед таким же, расположенным на западной стороне. В центре пола перистиля {53} или внутреннего дворика храма предков кладут большую подушку, на которую опускается на колени отец жениха и поклоняется табличкам, совершая коутоу. Затем, совершив возлияние вином, он читает обращенное к духам предков письмо примерно следующего содержания: «Мой сын женился, и все церемонии, полагающиеся по этому случаю, были должным образом исполнены, поэтому ныне я велю ему и его жене поклониться вам, надеясь снискать вашу милость и убедить вас даровать им многие блага.
Когда письмо прочитано, новобрачные встают перед табличками с именами предков на колени и трижды совершают коутоу. Затем молодая чета кланяется родителям, дядям и тетям жениха. После этого родители дарят новобрачным монеты, завернутые в красную бумагу. Если родители невесты живут недалеко, следующей ее обязанностью на третий день после свадьбы, в полдень, будет церемониальный визит продолжительностью не меньше нескольких часов. Если их дом находится на большом расстоянии от ее нового дома, для этого выбирают более подходящий день. Во время этого визита молодую женщину сопровождают несколько слуг, которые несут множество коробок с печеньем и фруктами, а также жареных поросят, кур и т. п. Эти подарки посылают в качестве признания целомудрия их дочери. Голову и окорок одного из поросят возвращают дарителям на счастье. Иногда невесту сопровождает церемониймейстер, который передает родителям письмо, где открытым текстом подтверждается то, что символизируют подарки. Письмо это родители невесты заботливо сохраняют. В чем-то это напоминает обычай, существовавший у древних евреев (Втор., 22: 13–17).
Невеста, которая оказывается нецеломудренной, нередко получает развод, и ее отсылают к родителям наутро после свадьбы. Иногда муж не решается сделать свою жену предметов общих толков. В таком случае он удовлетворяется тем, что, когда жена отправляется на третий день после свадьбы в дом своих родителей, не посылает с ней традиционных жареных поросят с курами и т. п. Однажды мое внимание привлек такой случай: семья невесты выражала сильное негодование по адресу жениха, заявляя, что обвинение, выдвинутое против их дочери, было ложным, и настаивая, чтобы им прислали обычные подарки. Но жених не уступал и отказался посылать подарки. В результате затеяли расследование, окончившееся тем, что невеста признала свою вину {54} .
В тот же день наносит визит вежливости ее родителям и жених. Тесть встречает его у дверей, и они входят в храм предков, где жених кладет на алтарь несколько подарков. Обратившись лицом на север, он встает на колени перед тестем и дважды совершает коутоу. Последний охотно принимает эту дань почтительности, обратившись лицом на запад и также совершив коутоу. Можно заметить, что это – единственный случай, когда тесть встает на колени в присутствии зятя. Затем жених выражает желание поклониться теще, которая, чтобы предоставить ему эту возможность, уже стоит на пороге своих покоев. К этому времени готова трапеза, которую ему предлагают отведать. Выпив три кубка вина по просьбе тестя, он возвращается домой. Посещение невестой родителей по этому поводу может продолжаться даже шесть-восемь часов. Вечером она должна быть в своем новом доме, чтобы принимать свадебных гостей.
Вечером четвертого дня после свадьбы новобрачные обязаны принимать за обедом друзей своих семейств. В таких случаях рассылают стереотипные приглашения приблизительно следующего содержания:
«Выдающемуся в литературе,
Достопочтенному преждерожденному
В его кабинет
В восьмой день этой луны ваш младший брат принимает свою невесту; на седьмой день вымоют и приготовят кубки для вина; на десятый день будут разливать вино, когда ваш младший брат осмелится призвать к своему презренному жилищу ваш экипаж, чтобы насладиться беседой с вами, и когда он будет ожидать вашей помощи в устройстве церемонии. Я умоляю вас почтить церемонию своим сияющим присутствием. О, к каким вершинам славы вознесет нас оно!
От позжерожденного Хэ Toy, почтительно до земли кланяющегося».
В 1856 году я имел удовольствие присутствовать на подобном банкете вместе с четырьмя-пятью английскими дамами и с таким же числом английских джентльменов. Когда мы прибыли к воротам дома, привратник очень вежливо попросил нас немного подождать, чтобы успели доложить о нашем приходе. Пока мы ждали, несколько китайских музыкантов, сидевших на крыльце, играли свадебную мелодию. Когда мы вошли, невеста и жених стояли, ожидая нас, чтобы приветствовать, она справа, а он – слева от дверей, затем проводили нас в гостиную, где мы некоторое время беседовали. Затем английских дам пригласили пройти на отведенную для женщин половину дома. Пока они отсутствовали, у нас была возможность увидеть несколько интересных обрядов. Помимо других гостей, новобрачных пришли приветствовать Хоуква (Хаогуань) и несколько других состоятельных китайцев. Каждый раз невеста выходила в зал, где принимали гостей-мужчин, чтобы ее поздравили эти друзья семьи. Каждый гость падал перед ней ниц и бился головой об пол, одновременно восклицая: «Поздравляю! Поздравляю!» А невеста, встав на колени, тоже билась головой об пол и отвечала: «Спасибо! Спасибо!» Эта церемония закончилась, когда появилась дама, предлагавшая гостям выпить по чашке чаю. На банкете, сервированном в семь часов в храме предков непосредственно перед алтарем, присутствовало не менее тридцати со вкусом одетых китайских дам. Некоторые из них были довольно привлекательны. Китаянки, в отличие от англичанок, садятся не вместе с мужчинами, а отдельно. Невеста с женихом с нами не обедали, они прислуживали за столом. Когда невеста со своими помощницами поставила на стол последнее блюдо – вареный рис, – то заметила, что нас принимают недостаточно радушно. Если хозяин считает, что дом его слишком мал, чтобы вместить всех приглашенных на свадьбу сына, он нередко ставит для этой цели большой навес или шатер – так часто делают в китайских деревнях. В деревне Хэлун неподалеку от Кантона в 1864 году я присутствовал на свадьбе, которую друзья и родственники новобрачных отмечали в большом шатре из циновок, построенном специально для этого празднества. Места оказалось более чем достаточно для двухсот гостей. Иногда для этой цели китайские родители арендуют стоящие на больших дорогах чайные для путешественников, крытые циновками.
Китаец волен брать столько жен, сколько он в состоянии прокормить. Вторая и третья жены бывают обыкновенно женщинами незнатного происхождения с большими ногами, а у первых жен (конечно, кроме маньчжурских дам) почти всегда бинтованные ноги. Первая жена обладает известной властью над остальными и распределяет между ними различные домашние обязанности. На самом деле, вообще редко бывает, чтобы вторая или третья жена сидели в присутствии первой без ее разрешения {55} . Первой жене чиновного китайца предоставляют тот же титул, который носит ее муж, подобно тому, как это принято в Англии для жен пэров и баронетов. Обычно таких дам во время выездов сопровождает целая свита конюших, мечников, ликторов и прочих слуг, по числу равная свите, на какую имеет право ее муж. Как принято, в это время чиновные дамы не задергивают занавесок паланкина, в отличие от остальных женщин. Они позволяют себе показываться публике, как бы гордясь выездом и вниманием, полагающимся им по рангу. В случае кончины первой жены вторая не наследует ее положения. Она остается, как и прежде, второй женой; а это положение, как я уже писал, больше служанки, чем жены – если только у нее не родятся дети. И таблички с именами жен, умерших бездетными, не ставят на главный жертвенник домашнего храма предков; обычно их помещают на особых полках в прилегающей комнате.
Когда вторая или третья жена находится при смерти, их переселяют из дома в более скромное жилище. Они не имеют права умереть в жилище своего господина! Я помню один такой случай, приключившийся в 1862 году. Умирала четвертая жена жившего в кантонском предместье Хэнань богатого китайца, которого звали У Ши-тай. По распоряжению мужа эту женщину, чей последний час, по-видимому, был близок, вынесли во флигель, где жил один из слуг.
Я уже замечал, что вторые и третьи жены часто бывают незнатного происхождения; и читатель не поймет, насколько верно это наблюдение, если я не скажу, что нередко китайские мужья, как правило не считающие нужным хранить верность супруги, женятся на уже знакомых им публичных женщинах. Такие жены бывают зачастую даже у людей, принадлежащих к верхушке общества. В семье У, или Хоуква (Хаогуань), таких женщин много. Да и за другими примерами не надо далеко ходить. Сановный китаец по имени Хуэй Чжангуан, живший на кантонской улице Гутай-цзе и многие годы занимавший должность главного судьи провинции Гуанси, слыл во всем городе и его окрестностях не столько докой по части закона, сколько был знаменит своей второй женой, – по словам китайцев, замечательной красавицей. Хуэй Чжангуан сделал эту даму второй женой и любил так сильно, что после смерти первой жены подал императору Даогуану прошение даровать ей титул и статус первой жены. Вторая или третья жена известного губернатора Гуандуна Чжан Или некоторое время была проституткой в Кантоне. Однако следует заметить, что иногда в пользующихся дурной славой домах встречаются дочери почтенных родителей, которых похитили во времена восстания бессовестные негодяи и продали владельцам таких заведений. В некоторых случаях китайцы берут за себя рабынь в качестве вторых и третьих жен. Человеку, ищущему вторую или третью жену, сваха или посредница всегда может назвать хозяина, у которого есть несколько красивых рабынь и который желает выдать их замуж. Затем он осматривает рабынь на дому у их хозяина. Эта встреча проходит в главном зале, и сваха по одной выводит девушек, по такому случаю одетых как настоящие дамы. В 1864 году я был свидетелем подобной сделки в доме одного господина в Кантоне. Предполагаемый покупатель пристально разглядывал покрасневшую от смущения девушку, которой пришлось открыть руки от запястий до плеч и ноги от щиколоток до колен. Чтобы доказать, что она не хромает, ей пришлось пройти из конца в конец весь зал, а чтобы показать, что у нее нет дефектов речи, должна была что-то громко продекламировать. Пока он осматривал молодую женщину, как торговец скотом – бессловесное животное, два его спутника отпускали замечания относительно ее внешности, поощряя или расхолаживая его. На полу стояла лакированная коробочка со сладким печеньем, предназначавшимся девушке в подарок. Мое присутствие явно мешало совершению сделки, и я удалился. Однако покупка не состоялась, поскольку впоследствии я несколько раз видел бедную девушку в доме ее хозяина. Когда у китайца получается продать рабыню кому-нибудь в качестве второй или третьей жены, обычно он за день до свадьбы дает ей небольшое приданое. Оно состоит из одного теплого и одного летнего платьев, пары вышитых башмаков, покрывала и занавески для ложа, несессера, зонта и сундука. Хотя женитьба на второй или третьей жене обставлена не так пышно, как первая, в обоих случаях религиозные обряды совершенно одинаковы. После совершения этих обрядов вторую жену приводят к первой; она встает перед ней на колени и совершает коу-тоу. Во время таких свадеб часто прибегают к услугам стариков, которых называют хуа-гун. Хуа-гун должен призвать новобрачную чету жить в любви. Невесту он также напутствует любить и почитать первую жену своего мужа и повиноваться ей. Избранный для такого поручения человек должен достичь почтенного семидесятилетнего возраста. Предпочтение отдается женатым старикам, вступившим в брак в юности со своей ровесницей. Я уже писал о том, что китайские многоженцы – завсегдатаи публичных домов. Мне остается упомянуть о том, что в больших и маленьких городах встречаются китайцы, которые содержат любовниц, независимо от того, сколько у них уже есть жен. Но я не могу сказать, что такие примеры многочисленны.
Считается крайне предосудительным, если вдова вступает в брак вторично. В благородных семьях такое происходит очень редко (если вообще происходит). Если я не ошибаюсь, в том случае, когда знатная дама выйдет замуж второй раз, она даже подлежит наказанию восемьюдесятью ударами. Но среди низших классов повторные браки случаются – их обычно оправдывают бедностью. Действительно, если свекор со свекровью бедны, они нередко велят своим овдовевшим невесткам снова вступить в брак. Когда сведения о таких случаях доходят до магистрата, свекра со свекровью после наказания восемьюдесятью ударами в суде первой инстанции переселяют на три года в одну из соседних провинций. Многие несчастные вдовы, не колеблясь, совершают самоубийство, только чтобы не подчиняться этим требованиям, а мандарины иногда издают воззвания, в которых просят свекров и свекровей не принуждать своих овдовевших невесток ко второму браку. В таких больших городах, как Кантон, есть дома, где находят пристанище приехавшие из деревни бедные вдовы, которые надеются найти мужей. Такими заведениями руководят свахи, посредники, иногда просто старики. Если вдова выходит замуж, нередко брат умершего мужа забирает ее детей от первого брака и считает их собственными. Если же от второго брака родятся дети, их часто считают детьми блуда. Хорошо знакомый мне китайский господин как-то раз зашел ко мне с двумя своими друзьями; представив их мне, он добавил на английском языке, который был неизвестен его спутникам, что они не принадлежат к элите, так как мать родила их во втором браке. Этим он доводил до моего сведения, что его спутники – дети женщины, которая в приличном обществе не считалась особенно добродетельной.
Говоря о браке, можно упомянуть также своеобразный обычай, носящий название «двойной свадьбы». Его соблюдают в китайских семьях, где одновременно живут три поколения и где старшие мужчины достигли высоких чинов. «Двойную свадьбу» можно праздновать, когда и дед, и бабка достигли шестидесятилетнего возраста. Тогда ее справляют следующим образом: она отправляется в свои родные места, чтобы дать деду возможность еще раз просить ее руки. Когда сделаны необходимые приготовления и выбран счастливый день для обновления брачных уз, дед посылает к дому, где поселилась его почтенная супруга, свадебный паланкин в сопровождении знаменосцев и музыкантов. Процессию возглавляет церемониймейстер. Он подносит старой даме письмо, где муж просит ее сесть в присланный за ней свадебный паланкин и вернуться домой, чтобы даровать ему почетную возможность возобновить брачные обеты. В доме собираются некоторые родственники и друзья, чтобы приветствовать счастливую старую даму по ее возвращении; и церемония завершается угощением и общим весельем. Мне остается рассказать еще об одном связанном с браком обычае, в той же степени нелепом, что и нечестивом. В Китае женятся не только живые, но и мертвые. И таким образом, духов всех китайцев мужеского пола, которые умерли в детстве или в отрочестве, по прошествии надлежащего времени женят на духах девочек, умерших в том же возрасте. Если умер мальчик двенадцати лет, через шесть-семь лет его родители стараются соединить его дух брачными узами с духом девочки, которая родилась и умерла в то же время, что и их сын. Для этого обращаются к свахе. Делая выбор из ее перечня умерших девиц, советуются с астрологом. Когда астролог, составив гороскопы двух душ умерших, признает выбор разумным, договариваются о благоприятной для заключения брака ночи. В эту ночь изображающую жениха бумажную фигурку в полном свадебном облачении помещают в гостиной дома его родителей. В девять часов (иногда позже) от имени духа юноши к дому родителей умершей девушки отправляют свадебный паланкин, который в некоторых случаях представляет собой ротанговый каркас, покрытый бумагой. Родителям девушки передают просьбу разрешить ей сесть в паланкин, чтобы ее отнесли в новый дом.
Поскольку в Китае считается, что одна из трех обитающих в человеческом теле душ после смерти переходит в табличку с его именем, с алтаря предков снимают табличку с именем девушки и помещают в свадебный паланкин вместе с бумажной фигуркой, которая должна изображать невесту. Свадебную процессию возглавляют два музыканта. Один из них играет на лютне, другой – бьет в гонг. Иногда в паланкин кладут платье умершей девицы, которое теперь будут хранить у себя родители почившего отрока. Когда процессия прибывает к дому родителей жениха, табличку и изображение невесты вынимают из паланкина. Табличку помещают на алтарь, а бумажную фигурку – на кресло рядом с тем, в котором находится фигурка жениха. Перед фигурками ставят стол с разными кушаньями, в то время как пять-шесть даосских священнослужителей распевают обращенные к духам молитвы, призывая их взять друг друга в супруги и отведать свадебных яств. В конце этой церемонии бумажные фигурки сжигают вместе с множеством бумажной одежды, бумажных денег, бумажных слуг и служанок, вееров и табачных трубок, а также паланкинов. Мне довелось присутствовать на такой церемонии. Она проходила в доме моего китайского друга по имени Цзя Цзиньхуэй, который жил на улице Чжо-цзя-ли в западном предместье Кантона. Получилось так, что непосредственным поводом для этой свадьбы послужила болезнь жены этого господина. Геомант, или гадальщик, решил, что она приключилась из-за разгневанного духа ее сына, возымевшего желание немедленно жениться. Тут же заключили помолвку от имени умершего сына, и была проведена вышеописанная брачная церемония.
В Древнем Китае было весьма необычное для нас отношение к семье и вступлению в брак. История знает один интересный факт. В эпоху Хань один из влиятельных чиновников выпустил своего рода приказ, в котором говорилось о вступлении в брак всех мужчин от 20 до 50 лет и женщин от 15 до 40 лет. Старые правила и свадебные обычаи показались чиновнику неправильными.
Согласно древнекитайским свадебным обычаям вступать в брак могли мужчины не моложе тридцати лет и женщины не моложе двадцати лет. Но не редко были и исключения, как например свадьба Сянь-ди состоялась, когда ему исполнилось только пятнадцать лет. В исторических документах встречаются упоминания свадеб важных особ, многим из которых было по тринадцать – пятнадцать лет от роду.
Молодые люди не могли самостоятельно принимать решение о вступлении в брак. Как правило, это решение принимали родители и другие близкие родственники. Отец молодого мужчины сам выбирал будущую супругу своему сыну и обращался с предложением к ее родителям. В высших слоях общества родители не могли принять в семью женщину низшего сословия, так как это отрицательно сказалось бы на авторитете всей их семьи.
Свадьба у бедных людей не отличались пышностью и торжественностью. Пару своему сыну так выбирали родители, но руководствовались они исключительно физическим здоровьем будущей невесты. Дело в том, что бедные люди могли рассчитывать на помощь своей невестки в хозяйственных делах и в работе на полях, на продолжение рода и на уход за собой во время глубокой старости, все остальное их мало интересовало.
Женщины в китайской семье (независимо от статуса) имела весьма мало прав. Например, женщинам запрещалось выходить на улицу, в собственном доме она могла находиться только в определенных комнатах дома, так называемой «женской половине». Отдавая девушку замуж, родители понимали, что могут больше не увидеть ее. Женам разрешалось навещать своих родных только по большим праздникам. В семье женщины выполняли роль прислуги. Они готовили пищу, подавали блюда, но не имели права сидеть за одним столом с мужчинами.
В Древнем Китае уже практиковались разводы, причем только мужчина мог развестись с женщиной, последняя не могла даже говорить об этом. Причинами развода могли стать: тяжелая болезнь женщины, бесплодие, неуважительное отношение к членам семьи, непокорный характер супруги, чрезмерная расточительность.
К рождению детей у древних китайцев так же было весьма непривычное для нас отношение. В богатых семьях к рождению потомства относились относительно спокойно, так как у родителей была возможность воспитать его. Но вот бедные семьи не могли себе позволить иметь нескольких детей, так как прокормить их они были не в силах. «Лишних» детей родители просто оставляли на улице, не редко младенцев топили в реке.
