В этой статье мы расскажем о:
(13.01.1906 г. Енисейск - 1992 в г. Москва) .
Как хорошо известно, семейственность высоким достижениям в альпинизме не помеха, а скорее большой плюс. Мы знаем замечательные семьи мастеров спорта по альпинизму: Людмилу и Бориса Кораблиных, инструкторов альпинизма Татьяну и Дмитрия Ивановых, Ларису и Бориса Кашевник, а уж о братьях-горовосходителях и говорить нечего, - это и братья Хейсины, и братья Клецко, и братья Мясниковы, и, конечно же, - легендарные братья Абалаковы. Евгений и Виталий - гордость советского альпинизма.
После Отечественной войны был значительный период, когда все у нас было «абалаковским»: лучшие золотомедальные маршруты считались абалаковскими, лучшая команда была абалаковская, «обвязки» были абалаковскими, рюкзаки и даже трикони, - тоже. Так что, когда кто-то из инструкторов в шутку посылал новичка на склад за «абалаковскими зонтиками», якобы необходимыми для защиты от солнца на подходе, бедняга, не чувствуя подвоха, летел на склад снаряжения и требовал у ухмыляющегося кладовщика… Впрочем эта сторона альпинистской жизни была связана почти целиком с именем старшего брата, Виталия, ибо младший, Евгений, погиб в 1948 году.
Родился 7.02.1907 в г. Енисейске, умер 23.03.1948 в г. Москве. Брат В.М. Абалакова. Выдающийся советский альпинист, известный скульптор. ЗМ альпинизма (1935). ЗМС (1947).
Совершил 13 первовосхождений на высочайшие вершины СССР, в т.ч. на пик Коммунизма (Памир, 1933), Хан-Тенгри (1936). Окончил Московский художественный институт им. В.И. Сурикова, факультет скульптуры. Ученик известного советского скульптора В.И. Мухиной. Создал памятник В.И. Ленину, установленный в Керчи. Участник Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. В составе партизанского отряда альпинистов оборонял стратегические подходы к перевалам Кавказского хребта.
В 1948 погиб при до конца невыясненных обстоятельствах в квартире у своих московских друзей. На Памире и Тянь-Шане два пика названы его именем. В Красноярске проводятся ежегодные соревнования памяти Е.М. Абалакова.
Родился 13.01.1906 в г. Енисейске, умер в 1992 в г. Москве.
Выдающийся советский альпинист, известный конструктор спортивного снаряжения и тренер. ЗМ альпинизма (1935), ЗМС (1947), ЗТ СССР (1961). Награжден орденами Ленина (1957), "Знак Почета" (1972), почетным знаком "За заслуги в развитии физической культуры и спорта" (1976).
Начало спортивной и жизненной карьеры было положено на красноярских Столбах. Вместе с братом ЕМ. Абалаковым осваивал технику скалолазания под началом их первых учителей братьев Безнасько. Основоположник (вместе с братом) водного туризма в Красноярском крае. В 1934 совершил первовосхождение на пик Ленина (Памир, 1934).
В 1936 покорение Хан-Тенгри; при спуске в условиях жесточайшего урагана получил сильное обморожение, в результате чего были ампутированы часть фаланг на обеих руках, часть левой стопы.
Вернулся к активным занятиям альпинизмом в 1946. Будучи капитаном команды альпинистов "Спартака", он 10 раз приводил ее к победам на чемпионатах страны в восхождениях различного класса. В 1956 руководил восхождением на пик Победы (7439 м).
Окончил Московский химико-технологический институт им. Д.И. Менделеева. Работал во Всесоюзном НИИ физической культуры. Изобретатель известного во всем мире рюкзака, автор многих изобретений и усовершенствовании спортивной, туристской и альпинистской техники, экипировки, аппаратуры.
Именем братьев Абалаковых в Красноярске названа одна из улиц.
Родина Абалаковых – Сибирь, верховья Енисея, Красноярский край, Саяны, Алтай. Те самые края, где и по сей день, следуя туманным намекам Н. Рериха, многие ищут загадочную страну Шамбалу… К слову сказать, невдалеке от родного села Абалаковых – находится и родина другого нашего выдающегося альпиниста Владимира Балыбердина.
Судя по официальным анкетным данным, братья Абалаковы – из бедной казачьей семьи, чуть не сироты, росшие без отца. Но неугомонное в предвоенные годы НКВД, раскопало, что главой семьи был богатый енисейский купец, золотопромышленник, владелец старательской артели, после революции и вправду куда-то девшийся…
Все это осложнило судьбу Виталия Михайловича, попавшего в тюрьму перед Отечественной войной и проведшего там около двух лет. Повод – донос кого-то из друзей альпинистов, увы, но это факт. «Источник» сообщал «компетентным органам» о том, что Виталию Михайловичу очень нравится все иностранное: австрийское и немецкое, он с удовольствием якшается с приезжими из-за рубежа… А чего ему было не «якшаться», когда СССР тогда открыто дружил с Германией, коммунисты обнимались с фашистами. То, что австрийский коммунист Ф. Э. Кропф в те годы бежал от тех же фашистов к нам, конечно, вносило в умы путаницу, но дела не меняло,- посадить человека тогда просто ничего не стоило! Тем более что были и другие объяснения. По сведениям, исходящим от сына Евгения Михайловича, В. Чередова, поверив в то, что ее муж – враг народа, отказалась от него, как тогда было принято, а брат, Евгений, ходил к дверям тюрьмы и, выстаивая очереди, передавал своему брату Виталию передачи, хотя всю войну сам служил в войсках НКВД… Валентина Чередова потом вернулась к мужу, и эта временная размолвка не мешала им жить потом долго и счастливо.
Известный наш питерский альпинист Лев Рубинштейн в своих мемуарах пишет, что летом 1940 года он встретил Виталия Абалакова в Адылсу, и тот после тюрьмы «был очень плох». Можно этому поверить! После драматических событий на Хан-Тенгри летом 1936 года, обморожений и ампутаций пальцев, - допросы на Лубянке и тюремная камера – не лучший способ реабилитации. Вообще, если рассматривать взаимоотношения братьев на обычном бытовом уровне, то на протяжении их жизни они, эти отношения, похоже никогда не были ни особенно близкими, ни чрезмерно теплыми. Они были разными людьми по своему духу, по способностям, по конституции, наконец.
В начале своей альпинистской деятельности братья-красноярцы были относительно дружны. В далеком 1929 году, когда знаменитая впоследствии Таджикско-Памирская экспедиция уже проводила на Памире свой второй полевой сезон, Евгений с Виталием совершили только свое первое дальнее путешествие – от Бийска добрались до Телецкого озера. Совсем неплохой туристский маршрут. Равно как и пройденный в следующем сезоне – по Бирюсинско - Козырскому узлу. Основной способ передвижения – на самодельных плотах, по рекам. Зато уже в 1931 году братья Абалаковы в компании с Валентиной Чередовой едут на Кавказ, да ни куда-нибудь, а прямо в Безенги, где попадают на «спасаловку»: на Миссес-тау погибла четверка горовосходителей, двое из которых были швейцарцами… Так что надо было искать. Не имея никакой школы передвижения в горах, не обладая ни навыками, ни техническими приемами, с самым примитивным снаряжением, молодые красноярцы некоторое время поискали погибших, а потом, как бы уж все равно, заодно и для развлечения решили сходить на штурм одного из кавказских пятитысячников – Дых-Тау. Благо вершина стояла рядом. Путь оказался достаточно сложен. Пришлось встать на ночевку. При этом выяснилось, что они не взяли примуса. А значит ни глотка воды, ни чая, ни супа – сосите сосульки, товарищи альпинисты! Разгильдяйство, конечно, легкомыслие, но что делать – молодость. В следующем, 1932 году, братья снова на Кавказе и, взяв третьим к себе председателя московской альпсекции А. Гермогенова, отправляются, опять, не куда-нибудь, а прямо на траверс всей Безенгийской стены!
Пройдя Гестолу, с которой начинался траверс, братья попали в густой туман, по неопытности сняли очки, и естественно, «подожгли глаза». И … ослепли. Хорошо, что временно, Устроили дневку. Через день двинулись дальше, но на спуске с Катына в сторону Джанги в трещину улетел Виталий Абалаков, - товарищи его удержали. Когда для завершения траверса Безенгийской стены оставалось, казалось бы, всего ничего – подняться на Шхару, - выяснилось, что начисто кончились продукты, и надо «рубиться» по ледовой стене вниз. На одном из участков в очередной раз сорвался и сделал попытку улететь в пропасть брат Виталий, но брат Евгений и тут удержал его на веревке. Что он потом ему сказал, - об этом история умалчивает… Через полгода после этой эпопеи, в марте 1933 года, брат Евгений отправляется на Эльбрус. Снова с Гермогеновым, но уже без брата Виталия. Идут на лыжах. В валенках и неподкованных ботинках. Одна пара «кошек» на связку! Продукты – на минимуме, «голодный паек». И опять участники срывают друг друга, тормозят лыжными палками. Но, лозунг Гермогенова – обе вершины, любой ценой! Впервые в зимний период!
Ночью на перемычке, с кровавой пеной на губах, Гермогенов умирает. Его начинают спускать Е. Абалаков и Д. Гущин, но не вниз и влево – к скалам Пастухова, к хижине, а прямо вниз, так проще. Однако, впереди зона трещин. Труп Гермогенова срывается и, набирая скорость, летит вниз, срывает Абалакова. Гущин пробует задержаться. Абалаков, вместе с трупом Гермогенова, исчезает в трещине. Гущин задерживается на самом краю.
В своих воспоминаниях, Е. Абалаков: «В последнюю минуту Гущину удалось схватить меня за руку. Однако силы были подорваны бессонными ночами и недоеданием. Гущин медленно заскользил к провалу. Мы считали, что кто-то должен остаться на верху, иначе нас никто потом не найдет… Быстро скользнула в низ перерезанная веревка и я вместе с телом Гермогенова, полетел вниз, в глубину трещины. По дороге мне удалось зацепиться за выступ». Так они и провели эту кошмарную зимнюю ночь: Гущин, залезший головой в рюкзак – наверху, Евгений Абалаков с трупом Гермогенова в одном мешке – внизу.
Недавно опубликованные воспоминания и дневники участников того восхождения производят ужасающее впечатление. Но, не это главное! Группа пошла зимой на Эльбрус в порядке тренировки перед летним восхождением на Памир, на загадочный пик «7495» (будущий пик Сталина), который, конечно, надо было «покорить любой ценой»! Теперь, эту фразу взял себе на вооружение, сменивший Гермогенова на посту председателя Московской альпсекции, Н.Николаев. И его ждала та же судьба, При восхождении на пик Сталина, на него пошли камни. Веревка была перебита, Николаев ушел в пропасть…
Но это никого не остановило. «Любой ценой – значит любой ценой!» И вот уже обессиленный, останавливается на гребне Н. Горбунов. У него галлюцинации, что он продолжает подъем. А Е. Абалаков – впервые на такой высоте, в одиночку достигает вершины! Гигантская тень человека, впервые пробравшегося к этим черно-бурым безжизненным скалам, плывет по скользящим ниже его облакам.
Фотоаппарат замерз, Абалаков негнущимися пальцами, делает зарисовки, производит засечки и возвращается к Горбунову. Начинает спускать его, тот не чувствует ног, обморожение, но… задание партии и правительства выполнено! Высшая точка Советского Союза достигнута! Метеостанция – а это больше двух пудов! – поднята почти к самой вершине. Правда, пытаясь запустить ее, работая голыми руками на ледяном ветру, Е. Абалаков опять неосмотрительно снимает защитные очки и опять слепнет. Слава богу - опять временно…
Недавно исполнилось 70 лет со дня по настоящему большого спортивного подвига. Пик «7495» пал 3 сентября 1933 года. А что делал в этом сезоне Виталий Абалаков? Об этом в книге В. Кизеля сказано так: «С большой группой молодежи прошел траверс самой высокой горы Алтая, горы Белуха, чуть выше 5 тыс. метров» – тоже неплохо! Летом 1934 года братья Абалаковы возглавили Памирский военно-учебный поход, в результате которого, Виталий Михайлович с двумя командирами РККА первым из советских восходителей поднялся на пик Ленина высотой более 7 тысяч метров, а Евгений, пожертвовав вершиной в пользу брата, помогал спускать вниз ряд заболевших военачальников.
Следующий сезон братья отдали нарождавшемуся тогда промальпинизму: обработав крутые скальные стены, навесив веревки, укрепив лестницы и подняв буровое снаряжение и взрывчатку, они дали возможность рабочим подойти к «рудному телу», - стране очень нужно было олово и страна его получила!
Летом 1936 года братья Абалаковы идут на Хан-Тенгри. И здесь повторяется уже знакомая нам картина…
Вчитаемся в строки дневника самого Евгения Абалакова.
«Высота 6300. Виталий внес предложение идти без рюкзаков. Виталию совсем скверно, его валенки без обивки и скользят на сильно оснеженных скалах…»
«Всех мучает одышка и пересыхает в горле. Все глотают снег…»
«Пришлось подрубать ступени. У Виталия нет кошек… Виталий совсем уже не может идти».
«Сверху. Зачем-то сбросили веревку, спрашиваю – закреплена ли она, Виталий кричит – если я спускаю – значит закреплена! Дернул, - веревка слетела ко мне…».
«Неожиданно веревка выскользнула и полетела вниз…».
«Сверху кричат, что не могут спуститься без помощи…». Темнеет. Лазают по склону, находят свои палатки, но не узнают, считают, что это прошлогодняя стоянка алмаатинцев…
«Мне даже жутко стало, ясно, что от всех невзгод у ребят мозговой заскок».
«Вытащить Виталия из палатки невозможно. Разжигаю плиту Мета на улице».
«Виталий говорит что-то несуразное… Наши спальные мешки неизвестно где…».
«Услышали шум, и из-за снежника вылетело тело Леонида. Нелепо разбросав руки и ноги он покатился вниз…».
«Внизу выкатились и остановились несколько черных предметов… Решили надеть «кошки»…».
«Перевернули Леонида, картина жуткая, все в крови, на лбу большая рана». Евгений подходит к пещере: «Виталий, выйди, помоги дотащить Леонида..» «Не можем, обморожены» - раздается в ответ. Ночью в пещере все чуть не задохнулись. Утром – «у Мишки, Виталия и Ленца пальцы рук и ног черные, а слабость такая, что едва стоят на ногах…» «Пять ног и шесть рук - черны. Виталий бодрится – это ничего, лишь бы живым остаться, а срежут кое-что, не пропадем».
Еще немного и один из участников – Ленц – умрет у них на руках. Температура у Виталия – 40 градусов… Но выживет и выздоровеет Виталий Абалаков. Хотя лишится нескольких пальцев рук и ног. Хан-Тенгри просто так не сдается людям. В этой вершине есть какая-то мистическая злопамятность. В своей книге о Виталии Абалакове, В. Кизель пишет, что когда в 1937 году его арестовало НКВД, одним из пунктов обвинения было: «Передал немецким шпионам местонахождение советской погранзаставы на вершине Хан-Тенгри…» Как говорится, - «стоп, приехали!».
Но обратимся к старшему брату. Евгений Абалаков пошел в армию добровольцем 23 июня 1941 года, на второй день Войны. Как случилось, что он попал в войска НКВД и получил чин «интендант третьего ранга», - понять невозможно. Судя по словам его сына Алексея, он не долго воевал на Западном фронте, а потом учил на Кавказе наших солдат и командиров ведению военных действий в горах. В частности, по специальному учебнику, изданному в СССР в 1942 году…
Один из моих друзей, Валерий Векслер как-то позаимствовал экземпляр этого толкового наставления, много лет спустя, после Войны, в библиотеке альплагеря Джантуган. А не так давно, уже в нынешнем 21 веке, мы стали внимательно рассматривать этот раритет и обратили внимание на иллюстрации. На них солдаты демонстрировали элементы альпинистской техники, будучи одетыми в какие-то странноватые костюмы… Кто видел, например, русского солдата в гетрах! В обмотках – да. В сапогах. В ботинках. В валенках. Но в гетрах? Лишь потом мы догадались, что это наш перевод немецкого учебника для горных егерей, спешно переведенный в СССР к 1942 году! При этом на нем был «родной» для нас гриф: «секретно!». От кого?! От немцев?! Так это их книга. От наших? Но это для них учебник. Но, тем не менее, - «секретно», и точка...
Бурное военное время не оставило нам следов тесного общения братьев Абалаковых. Виталий Михайлович, ставший после Хан-Тенгри инвалидом, залечивал раны, швы на которых все время расходились, поправлял свое здоровье и к концу войны так преуспел в этом деле, что вернулся в альпинизм, честь и хвала его несгибаемой воле и упорству. В. Кизель в своей книжке пишет, что «Виталий в детстве был не очень силен – все было создано непрерывной тренировкой, это был человек, который, как говорят американцы в подобных случаях, «создал себя сам»…
Когда Виталию Абалакову исполнилось 40 лет, он не знал, что судьба позволит ему еще 15 лет ходить в горы, 10 раз стать чемпионом страны по альпинизму, практически монополизировать этот вид спорта, создать уникальную, лучшую в мире школу альпинизма, плодами деятельности которой мы пользуемся по сей день. Виталий Михайлович долгие годы был высшим авторитетом в стране для всех альпинистов, учителем, наставником, судьей. И мы сегодня закроем глаза на все его срывы, полеты в трещины, авантюризм и прочие художества, непременно сопровождавшие его в первой половине жизни… Парадокс? Несомненно! Ну и что с этого? Без парадоксов наша жизнь была бы «как каша без соли – скучна и пресна!»
А что Евгений Михайлович в этот период? Как мы уже упоминали, он на Кавказе обучает военному делу в горах наших доблестных воинов, а когда и сам совершает восхождения. В 1943 году – на Дубль-пик в Дигории, в 1944 году – на Казбек в Осетии, чуть позже, в Домбае, он пройдет траверс вершин Джугутурлючат; фронт уже катился к Берлину, и большого греха в том нет: чтобы в горах кого-то чему-то учить, надо быть «в форме», надо ходить на восхождения. В октябре 1945 года, группа Е. Абалакова была брошена на поиски группы А. Джапаридзе, не вернувшейся с Ушбы. Спасатели в очень трудных осенних условиях поднялись выше седловины этой зловещей горы и обнаружили только обрывки веревок, скальные крючья и записку под взлетом Северной вершины. Через год было установлено, что грузинские альпинисты ночью были снесены лавиной на Гульский ледник.
В 1946 году Евгений едет в экспедицию на Юго-Западный Памир. Совершает восхождение на пик Патхор. Стилистика восхождения та же – камни друг другу на голову, срывы и падения на ледовых склонах. «Заклинившаяся в скалы Лейка» (фотокамера, имеется ввиду). На этом восхождении пострадал даже наш Е. Белецкий. На спуске – сентенция, - худший путь трудно выбрать. У одного из участников – Е. Иванова, -подозрение на трещину в черепе… Но, как и раньше, - «победа любой ценой!» Группа идет на пик Карла Маркса. Е. Абалаков свидетельствует: «И вдруг крик Давлята, одного из участников, - Ой, падаю! – Решаюсь принять рывок на себя, хотя недостаточно закрепился. Давлят срывает меня, Падаю. Пытаюсь затормозить ледорубом и зацепиться «кошками». Зацепился кошкой и пошел боком, потом вниз головой. Сорвал Сашу. Потом выправился… Правая рука не работает. Поднимаюсь на веревке на левой… На руку одеваю носок… Очевидно перелом…». Но вершина взята, на этот раз все живы. Может быть еще и поэтому советский альпинизм называли «Школой мужества»?
Август 1947 года, - последний сезон Евгения Абалакова. На сей раз – экспедиция на Северо-Западный Памир в Восточную часть хребта Петра Первого. И все – как заведено, Евгений Михайлович на леднике опять летит в бездонную трещину, но задерживается на веревке и вылезает наверх популярным методом «грудь-нога, грудь-нога». Опять леденеющие палатки, температура минус 25, в палатках – минус 15, и конечно же… «Перед выходом на гребень вершины – сзади шум падающих камней, легкий вскрик, я принял на себя такой рывок, что был прижат к земле… Сорвался Иванов, падая сорвал Тимашева. Я задержал Тимашева и тем спас положение…»
Далее в дневнике Евгения Абалакова, следуют такие строки: «Когда вышли к скалистым стенам вершины, нашему очарованному взору открылись величественные панорамы. Среди легких силуэтов огромных вершин над глубоким провалом ледника Фортамбек вздымалась эпически спокойная величавая вершина пика Сталина. Ожили далекие воспоминания: я отчетливо представил себе как 14 лет тому назад, обагренный заходящим солнцем, стоял на высочайшей точке советской земли и переживал радость победы…».
Весной 1948 года Евгений Абалаков готовился к штурму очередного семитысячника – пика Победы. Он в своей жизни знал много побед, но ему нужна была еще и эта. Ему мешали, «ставили палки в колеса»… Кто? Зачем? Почему? Мы этого не знаем, но завистники, «тайные тормозильщики» и просто те, кто почему-то «против всех», - никогда не были у нас в дефиците. Тем не менее, 23 марта 1948 года Всесоюзная Федерация Альпинизма утвердила Евгения Абалакова руководителем летней экспедиции на пик Победы. Вместе со своим давнишним другом, фронтовым товарищем, мастером спорта по альпинизму в этот день приехавшим в Москву из Тбилиси, они решили отметить это событие на квартире своего знакомого, врача и тоже альпиниста Г. Беликова.
Как они потом вместе с Ю. Арцишевским ночью попали в ванную комнату, что было с газовой колонкой, почему наутро были обнаружены следы борьбы, как это произошло, почему обычные признаки отравления угарным газом категорически не совпадали с теми, что имелись на пострадавших, и наконец, по какой причине в большой квартире от газа, который, как известно, жертв своих не выбирает, пострадали только они одни, - остается загадкой… В выпущенной недавно в свет книге «Тайна гибели Евгения Абалакова», его сын Алексей прямо указывает на «волосатую лапу» НКВД-МВД-КГБ, но… это не более, чем версия.
Оставим в покое странную историю гибели Евгения Абалакова, и будем помнить великого альпиниста, прекрасного скульптора, чьи работы точны, изящны, реалистичны и вдохновенны. Они и сегодня радуют глаз. Евгения Михайловича не вернешь…
Отдадим должное также его брату, Виталию Михайловичу, может быть и вправду, по словам его близкого друга В. Кизеля, «человеку, победившему судьбу». И закончим эту статью теми же строчками поэта В. Чуева, которыми В. Кизель заканчивает свою книгу:
Есть тот особый мир, где нет ушедших,
Где доблесть остается навсегда…
В 1931 г. 30 июля в Безенги на Миссес-тау при подъеме по Зап. гребню (маршрут 4А) пропала четверка альпинистов, среди которых были два швейцарца: Юрий Гольдовский (Москва), Саул Левин (Москва), Мако Меглин (Швейцария), Иосиф Хеглин (Швейцария).
С морены от Миссес-коша хорошо видна скалистая Миссес-тау с обращенным к СЗ крутым висячим ледником. За попытку взять ее с этой стороны и заплатили жизнью у самой вершины альпинисты. Были организованы спасательные работы, но найти четверых альпинистов не удалось. В спасательных работах принимали участие и впервые приехавшие на Кавказ молодые красноярцы - братья Абалаковы Виталий (инженер) и Евгений (скульптор) и Валентина Чередова (замечательная скалолазка – постоянная их спутница по таежным путешествиям).
Красноярские столбы они считали своими «скалами – воспитателями». Они впервые приехали на Кавказ и не куда-нибудь, а сразу в Безенги, т.к. решили стать альпинистами и мечтали покорить грозный пятитысячник и красивейшую вершину - Дых-тау (5158м). А тут спасательные работы!
Навстречу спускалась большая группа альпинистов, которые возвращались с Миссес-тау, считая, что после обильных снегопадов поиски погибших бесполезны и опасны. У Караул-коша их встретил брат погибшего Саула Левина – Эммануил. Виталий хорошо знал обоих братьев по Москве, знал горячую привязанность Эммануила к Саулу, знал, что он не успокоится, пока есть хоть малейшая надежда отыскать тело. Виталий понял, что организация поисков ляжет на его плечи, т.к. подавленный гибелью брата Эммануил сам нуждался в поддержке не словами, а делом. Наутро Виталий, Эммануил кабардинец Алчигир вышли на осмотр северо-западной стены, куда могли скатиться тела погибших, если они сорвались с предвершинного гребня. Три дня лазали по трудным склонам, до боли в глазах всматриваясь в каждый подозрительный выступ, спускаясь по веревкам в каждую трещину. Единственным необследованным участком был висячий ледник под вершиной. Через день они вышли все вместе на Миссес-тау «в лоб» для осмотра ледника и вершинного гребня. На гребне правее языка ледника нашли бивуак пропавшей группы и часть оставленных швейцарцами вещей. На леднике начали планомерный осмотр трещин. Но безрезультатно. Пройдя ледник вверх, обнаружили рукавицу и несколько оберток от шоколада на гребне над ледником. Предыдущие поисковые группы установили, что группа на вершине не была. Нужно осмотреть южный кулуар, крутой забитый фирном. Но началась гроза, разбушевалась непогода. Два дня провели в каком-то жолобе, накрывшись палаткой, одежда отсырела, от неудобного положения ныли все кости. Продукты подходили к концу. Эммануил сильно простудился, мучительно кашлял. Утром все было занесено снегом. Вероятно, группу снесло лавиной в трещину ледопада и там засыпало. Поиски пришлось прекратить. Спустились по крутому заснеженному кулуару и к полудню добрались да Миссес-коша.
Отказаться от своей мечты – Дых-тау – молодые альпинисты не могли, она снова завладела мыслями и чувствами группы. У них был один день для подготовки на восхождение: точили зубья кошек, чинили палатку, мазали бараньим салом ботинки и под вечер втроем вышли по знакомому пути к «Русским ночевкам». Путь оказался труднее, чем предполагали. А не имея никакого опыта горовосхождений, не обладая техническими приемами, с самым примитивным снаряжением, они попали в трудные экстремальные условия. Гладкий ледяной жолоб, почти отвесные стенки, хрупкий лед, пролетающие со звоном сосульки…Жолоб становится положе и по фирну можно выйти на гребень. Идут на короткозубых кошках, но они плохо держат. Пара срывов заставляют выбивать ступени. Потом пошли привычные для «столбистов» скалы. Ночлег на высоте 4700м. был холодным. Комбинированные разборные пуховые мешки, верхняя часть которых была курткой, а нижняя - рюкзаком, грели плохо. Мучила жажда, т.к. примус не взяли по незнанию, считая его «роскошью». А это значит – ни воды, ни чая, ни супа. Только один раз удалось на солнышке растопить снег. Вышли на плато северной вершины, двигаясь по колено в снегу. Прорубились через нависаюший край трещины и по крутой ледовой стенке вышли на гребень.
Впереди на гребне ясно была видна вершина. Мечты сбываются! Вытряхнули немецкую записку, оставили свою и несколько конфет. Это было 5 сентября 1931г.
Ночевали возле ледяного жолоба. Утром поднялись на жандарм, затем по веревке спустились с его отвесной стены на склоны Миссес-тау и через полчаса были на ее вершине.
Это событие взволновало всю альпинистскую общественность страны. – молодые начинающие альпинисты братья Виталий и Евгений Абалаковы и Валентина Чередова сделали восхождение на одну их высочайших (5158м) и труднейших гор Кавказа, взойдя на нее по СЗ склону, да еще во время спуска «по дороге» зашли на вершину Миссес-тау!
Так начинали свой путь самые выдающиеся альпинисты - создатели школы высокогорного спорта. Каждое их восхождение поднимало славу Советского альпинизма в мире.
P.S.:
А в музее Харьковского альпклуба хранится швейцарский флаг, который оставили на маршруте погибшие там в 1931 году швейцарцы, а в 1956 году его нашел харьковчанин Слава Гребнев.
Сын легендарного восходителя: «Мама была поражена отсутствием у его тела почти всей грудной клетки, желудка»
Евгений Абалаков был когда-то самым знаменитым советским альпинистом, одним из лучших восходителей в мире. Именно он должен был первым из людей достигнуть макушки Эвереста и наверняка одолел бы высочайшую вершину Земли, если бы не внезапная гибель - трагическая, загадочная.
Мы встретились с людьми, которые уже много лет пытаются узнать правду о жизни и смерти легендарного покорителя гор.
Евгений Абалаков.
Сверкающая белизна снега резала глаза даже сквозь защитные стекла очков, а злые его крупинки, подхваченные ветром, полосовали лицо. Не хватало воздуха. Вершина, как мираж, маячила в соблазнительной близости, но словно бы не подпускала к себе.
И все-таки Абалаков одолел этот подъем. 3 сентября 1933 года молодой аспирант Высшего художественно-технического института покорил самую высокую точку СССР, которую называли тогда пик Сталина (расположен в Таджикистане, он же пик Коммунизма, он же пик Исмоила Сомони - «МК»). До того ни одному восходителю в мире добраться до отметки 7495 метров еще не удавалось.
Подъем к пику Сталина.
Семитысячник за сто рублей
Последний, наиболее трудный участок восхождения Евгений Михайлович совершил в одиночку, - рассказывал во время нашей встречи сын легендарного альпиниста Алексей Абалаков. - Так уж получилось, что двое спутников отца остались на склоне. Сперва не выдержал Александр Гетье, у которого серьезно прихватило сердце, а уже на 7300 метрах выбыл из строя Николай Горбунов, получивший сильное обморожение ног…
Последние полкилометра восхождения Абалаков преодолевал пять часов. Но и до этого пришлось немало потрудиться: экспедиция считалась научно-спортивной, поэтому, выполняя задание Академии наук, альпинисты тащили с собой на семикилометровую высоту автоматическую радиометеостанцию весом в два пуда! Занимаясь ее установкой и настройкой на склоне пика Сталина, отец чуть не лишился зрения от яркого света. Полуослепшему, ему предстоял еще спуск вниз с двумя едва живыми товарищами. Просто непостижимо, как это удалось!
За столь беспримерный подвиг альпинисту никаких орденов-медалей не досталось. Вместо этого участник «штурмового отряда №29 Таджикско-Памирской экспедиции» (так в официальных документах называлась эта группа восходителей) Евгений Абалаков по расчетно-платежной ведомости получил 105 рублей 11 копеек.
Лишь год спустя нарком обороны Ворошилов исправил вопиющую несправедливость, подписав документ о присвоении Евгению Михайловичу звания заслуженного мастера альпинизма СССР и вручении ему именных золотых часов.
Покорение пика Сталина на Памире - лишь одно из достижений Абалакова. На его «боевом счету» первовосхождение на все основные семитысячники Советского Союза, совершение уникальных траверсов по «цепочкам» из трех, пяти даже семи горных вершин, которые опытнейшие западные асы могли осилить лишь по частям.
В 1930–1940-е годы альпинизм был в СССР в моде. «Покорители гор» пользовались всеобщей любовью наряду с летчиками. И потому нет ничего удивительного, что слава Евгения Абалакова тогда соперничала со славой Валерия Чкалова.
Ночь над ледяной бездной
Этот уникальный человек практически не знал неудач в своих восхождениях.
Был лишь единственный случай, когда отцу не удалось достигнуть заветной вершины. Да и то случилось это не по его вине.
В 1934 году нарком юстиции и известный альпинист Николай Крыленко организовал учебно-тренировочный поход военных горных восходителей по Памиру, во время которого предполагалось впервые в советской истории подняться на пик Ленина (участники даже несли с собой небольшой бюст Ильича, чтобы установить его на этом «постаменте» высотой более 7 километров!).
В группе шли инструкторами Евгений Абалаков и его брат Виталий. На подступах к семитысячнику пострадал один из альпинистов, Стах Ганецкий, - у него опасное обморожение, психологический срыв, и требуется немедленная эвакуация вниз. Кто будет сопровождающим, кто ради этого откажется от покорения вершины? Руководитель группы Касьян Чернуха обратился к Евгению: «У тебя уже есть взятый пик Сталина, так уступи пик Ленина брату Виталию!»
Было еще предложение кинуть жребий, но это не понадобилось: отец сам вызвался спасать товарища.
А в другой раз полностью выполнить программу восхождения помешала уже не травма, не болезнь, а смерть. В феврале 1933-го альпинисты отправились покорять «двухголовый» Эльбрус. Они успешно достигли одной из его вершин, но когда спустились в седловину, направляясь ко второй «голове» горы, руководителю Алексею Гермогенову стало плохо: пошла горлом кровь. Спасти жизнь своему товарищу оставшиеся двое восходителей - Евгений Абалаков и Даниил Гущин - не смогли.
Они решили спускать тело вниз. Шли с этим страшным грузом в связке, специальных шипов-«кошек» на ногах не было. На коварном ледяном склоне альпинистов поджидала скрытая снегом глубокая трещина. В эту ледяную расселину соскользнуло тело Гермогенова и потянуло за собой живых.
Как ни упирались, все-таки Евгений Михайлович не смог зацепиться на краю и провалился. Связка тащила вниз и оставшегося наверху у разлома Гущина. «Я вас не удержу!» - крикнул он. «Тогда руби веревку! - приказал Абалаков. - Я тут кое-как зацепился.» Целую ночь он провисел над ледяной бездной, удерживая рядом труп товарища, пока утром не подоспела помощь, которую привел Гущин.
Роковая ванна
Отец занимался альпинизмом неполных 16 лет. Но четверть этого времени отняла война. Он пошел на фронт добровольцем, попал в состав знаменитой бригады особого назначения ОМСБОН, в которой воевали многие выдающиеся советские спортсмены.
На пути к главным вершинам.
Сначала Евгений Михайлович участвовал в боях под Москвой, потом его, как опытного восходителя, направили на Кавказ, где развернулись бои за овладение ключевыми перевалами. С 1943 года капитан Абалаков работал одним из руководителей специального учебного центра, который готовил офицеров в наши горно-стрелковые части, воевавшие с немцами на Закавказском фронте, в Карпатах, на Балканах…
Более 50 высочайших вершин на территории СССР покорил Евгений Абалаков. Здесь для него уже практически не оставалось достойных объектов. Вскоре после окончания войны знаменитый альпинист стал всерьез говорить о необходимости подготовки экспедиции в Гималаи, чтобы подняться там на Эверест. Такие планы с энтузиазмом поддержал наш знаменитый полярник адмирал Папанин. Евгений Михайлович начал даже формировать группу для участия в уникальном восхождении, куда вошли его проверенные друзья, воины-альпинисты, с которыми воевал на Кавказе.
Однако все внезапно оборвалось.
24 марта 1948 года в ванной комнате одной из московских квартир были обнаружены два трупа. Погибшими оказались альпинисты Евгений Абалаков и Юрий Арцишевский. Их родственникам и друзьям объявили, что смерть спортсменов наступила от отравления бытовым газом.
Газеты писали о «нелепой случайности», - рассказал автору этих строк бывший сотрудник органов военной прокуратуры Андрей Сухомлинов, который уже в наши дни потратил немало времени, чтобы разобраться в загадках той давней трагедии. - Злополучная коммуналка располагалась в районе Киевского вокзала. Около часа ночи в гости к одному из жильцов - врачу и тоже альпинисту - пришли гости: его старый знакомый Юрий Арцишевский, который приехал в Москву из Грузии на пленум Федерации альпинизма; вторым визитером оказался знаменитый Евгений Абалаков, только недавно отметивший свое 41-летие.
В свое время мне удалось встретиться с этим самым хозяином квартиры - Георгием Беликовым, но от подробного разговора он уклонился (по некоторым данным, Беликов занимался разработкой ядов в лаборатории НКВД - «МК»). Судя по скупому рассказу Беликова, события разворачивались довольно странным образом:
«Они принесли с собой бочонок вина. Мы немного посидели, выпили, потом они пошли в ванную мыться. Примерно через час я зашел туда и обнаружил их мертвыми, а из газовой колонки шел газ. Вызвали «скорую», милицию… »
Возникает несколько вопросов. Почему альпинисты не поехали с заседания федерации домой к самому Абалакову, который жил у метро «Динамо»? Зачем пошли у Беликовых в ванную? Мыться? Вдвоем?.. Скорее уж можно предположить, что гости за неимением другого места решили устроиться там на полу на ночлег…
Странными выглядят и последующие события. Само расследование было начато фактически лишь 2 месяца спустя. Квалифицированной и разносторонней судебно-медицинской экспертизы трупов не производилось…
Судя по рассказам родственников и друзей, никаких результатов официального разбирательства им не сообщили. А следы уголовного дела о гибели двух известных альпинистов вообще «растворились» - их так и не удалось отыскать…
Все эти «странности» и «случайности», конечно, не могли не вызвать подозрений, что ночью 24 марта 1948 года произошел отнюдь не несчастный случай. В семье Абалаковых на сей счет никогда даже и не сомневались:
По свидетельству людей, побывавших на месте трагедии, тела погибших были с явным синеватым оттенком, это может свидетельствовать об отравлении цианистым калием или ядом кураре, - подчеркнул Алексей Абалаков. - Подсыпать такую отраву в вино - элементарная задача!
Кроме того, кругом были заметны следы борьбы - видимо, крепких альпинистов яд никак не брал, и их добивали уже при помощи физического воздействия.
Что касается газа… По поводу этого член Академии медицинских наук профессор Летавет однозначно заявил: «Газ не выбирает! Или все жильцы квартиры должны были погибнуть, или все остаться живы!». Но ведь те, кто проживал тогда в коммунальной квартире - 6 человек, - вообще не пострадали!
Совершившие это преступление постарались как следует замести следы. Моя мама, Анна Николаевна, во время прощания с умершим мужем была поражена отсутствием у его тела почти всей грудной клетки, желудка… Вместо них под костюмом был только какой-то камуфлирующий каркас! Наверняка это сделали, чтобы скрыть сам факт отравления ядом.
В последующем все многолетние попытки близких родственников погибшего альпиниста добиться правды так и не дали результата. Через несколько лет после смерти супруга Анна Николаевна Абалакова сумела пробиться на прием к секретарю ЦК КПСС Юрию Андропову. «Я не верю в случайную смерть Евгения Михайловича!» - воскликнула женщина. «А мы верим», - заявил в ответ будущий председатель КГБ…
Что могло стать причиной тайной расправы со знаменитым покорителем гор?
В те годы альпинизм был весьма политизированным видом спорта. Здесь пересекались интересы различных властных структур. Отец стал жертвой оперативной разработки органов госбезопасности, преследовавших свои далеко идущие цели, - не скрывал своей уверенности Алексей Абалаков. - Его пытались вербовать, но, видимо, неудачно. А при отсутствии достаточных оснований для ареста человека, взятого «в разработку», «компетентные органы» осуществляли его ликвидацию. (Кстати, старший брат Евгения, Виталий Абалаков, в 1938 году был арестован органами НКВД и провел несколько лет в тюрьме - «МК»).
В послевоенные годы Евгений Абалаков неоднократно участвовал в горных экспедициях-восхождениях на Памире, выполняя государственные задания по поиску стратегически полезных ископаемых, - пояснил Андрей Сухомлинов. - Результаты этих поисков были засекречены, но, вероятно, удалось обнаружить залежи урановых руд, необходимых для создания советского «атомного щита».
Ветераны-восходители вспоминают, что Евгения Михайловича неоднократно вызывали в «заинтересованное ведомство» для докладов об этих экспедициях. Возможно, органам в конце концов показался опасен такой «слишком много знающий» человек…
Евгений Абалаков -
альпинист и художник
Высоко в небо вздымаются скалистые, снежные и ледяные
вершины высочайших гор. Их безмолвие нарушается грохотом лавин,
камнепадов, ревом бурь, потрясающим отвесные стены. Надо преодолеть
все: длинные, опасные подступы, трещины ледников, острые ребра гребня,
неприступные башни-жандармы, охраняющие путь к вершине. Нужно
вырубать сотни ступеней в ледяной стене, уметь в совершенстве владеть
своим телом, ледорубом, веревкой, с мастерством забивать ледовые и
скальные крючья, висеть над бездонной пропастью, удерживаясь крепкими
пальцами за незаметный кусок скальной выбоины. Нужно при этом
помнить о товарищах, связанных с тобой на жизнь и на смерть одной
веревкой. Нужно уметь переносить всевозможные испытания на краю
пропасти, переносить голод и холод, страшнейшие горные штормы, опас-
ности высотной грозы, удары каменных осколков, снежные бури. Таков
альпинизм - спорт самых смелых, самых выносливых.
Альпинизм начинается там, где кончаются тропинки, и не
кончается даже на вершине, потому что мало подняться, надо еще и
спуститься. На спуске альпиниста часто караулят тяжелые испытания.
В дореволюционное время альпинизмом в России занимались
немногие энтузиасты гор. Сегодня в нашей стране тысячи альпинистов
покоряют вершины Кавказа, Алтая, Памира, Тянь-Шаня. Альпинизм стал
массовым спортом, и бывали годы, когда на одну только вершину Эль-
бруса за один сезон подымалось свыше двух тысяч восходителей.
Советский альпинизм отметил 35-летие своего существования.
Альпинизм на Западе существовал давно и развился значительно ранее
советского. Но разница между нашим и западным альпинизмом очевидна и
с годами становится все существеннее.
Что дает альпинизм отдельной личности? - опрашивал полвека
назад видный западный альпинист и отвечал так: он возвращает нас
природе, тому элементу, с которым большинство из нас утратило
непосредственную связь. Стремление ввысь, беспредельное, стихийное -
разве оно не уносит нас, как на волшебных крыльях, куда-то вдаль от
привычного уровня, а вместе с ним йот обычных дум?!
Бегство от жизни в мир горного одиночества - вот основание для
занятия альпинизмом на Западе, но это еще возвышенное основание. В
западный альпинизм проникли и такие элементы, как дух коммерческого
соперничества, авантюризма.
Советский альпинизм - это массовая школа мужества,
совершенствуясь в которой советский спортсмен показывает искусство
проводить
труднейшие
восхождения,
помогает
разрешению
народнохозяйственных вопросов в высокогорных областях, поискам новых
горнорудных богатств, составлению и уточнению географических карт,
закаленным,
исследователем,
разносторонне
воспитанным и серьезно подготовленным к самым трудным и
ответственным заданиям. Белые пятна многих сложных горных узлов
исчезли при помощи именно советских альпинистов, которые своим
самоотверженным трудом помогли ученым нанести на карту тысячи
квадратных километров неизвестной горной территории.
Советский
альпинизм
вырастил
замечательных
мастеров-
горовосходителей, среди которых есть талантливейшие заслуженные
мастера горного спорта, чьими именами законно гордится наша Родина.
Советский альпинизм внес много нового в развитие этого
интереснейшего и выдающегося спорта. Мировые рекорды поставлены
советскими мастерами, любящими горы, знающими горы, непрерывно
совершенствующими свое искусство. Много их, этих мастеров, знатоков
своего дела.
Какими же качествами надо обладать, чтобы стать первым из них?
По стилю своей спортивной деятельности, по своим склонностям
альпинистов нередко принято делить на альпинистов-высотников и
альпинистов спортивного стиля.
Евгений Абалаков был и высотником и альпинистом спортивного
В самом деле, восхождения на все семитысячники и близкие к ним
по высоте вершины связаны с именем Евгения Абалакова (Пик
Коммунизма, Хан-Тенгри, пик Ленина, пик Карла Маркса, Патхор, пик
ХХХ-летия Советского государства). И в то же время им совершены самые
головоломные спортивные восхождения и траверсы (траверс семи вершин
Дых-тау - Коштан-тау, траверс пяти вершин Джутутурлючата, траверс
Цурунгала - Айламы - Нуам-Куам и др.).
Альпинистов делят иногда также по стилю на предпочитающих
скальные восхождения («скальники») и на предпочитающих ледовые и
снежные маршруты («ледовики»). Евгений Абалаков был и «скальником»
и «ледовиком»: на отвесных скальных стенках и на свирепейших ле-
допадах он чувствовал себя хозяином. Он обладал исключительными
волевыми качествами. Ярким тому примером является широко
прославившее его восхождение на высшую точку Советского Союза -
пик Коммунизма. Из всей группы, штурмовавшей вершину, на последних
сотнях метров остался он один.
Волевые качества Евгения Абалакова удивительно сочетались в нем
с необычайной мягкостью характера, исключительной уживчивостью в
коллективе, умением его сплачивать, с постоянной готовностью помочь
всем и каждому.
Вместе с тем оп обладал великолепными физическими данными.
Профессор Н.А. Федоров, принимавший участие во многих альпинистских
экспедициях как врач и исследовавший физические качества многих
выдающихся альпинистов, во время Памирской экспедиции 1947 года
говорил, что организм Евгения - это эталон физических качеств
альпиниста, равный единице, и что в долях этого эталона можно оценивать
качество всех других участников экспедиции.
В 1931 году как-то внезапно на альпинистском горизонте, в
Центральном Кавказе, на Миссес-коше, появляются братья Абалаковы и
Валентина Чередова, до того никому не известные, и сразу доказывают
такой класс альпинистских спортивных достижений, которому мог по-
завидовать любой самый опытный альпинист. В необычайно быстром для
того времени темпе они совершают восхождения на такие трудные
вершины, как Дых-тау и Миссес-тау.
Многим казалось удивительным, что новые люди в альпинизме,
братья Абалаковы, сразу дали столь высокий уровень спортивных
достижений. Но в этом не было ничего удивительного, и внезапность эта
была только кажущейся. Евгений Абалаков и его брат Виталий прошли
большую и суровую школу воспитания физических и духовных качеств,
необходимых для альпиниста.
Евгений Михайлович Абалаков родился в 1907 году в семье казака-
хуторянина, недалеко от города Енисейска. Рано осиротев, с двухлетнего
возраста воспитывался у родственников в живописном сибирском городе
Красноярске. С детства он полюбил суровую сибирскую природу. На про-
славленных теперь Красноярских Столбах Евгений получил первое
«боевое крещение», лазая по отвесным скалам, взбираясь на высокие
скалистые обрывы. Суровая сибирская тайга, в дебри которой братья
углублялись на десятки километров, научила Евгения хорошо разбираться
в карте, научила отыскивать нужное направление по едва заметным
приметам - по деревьям, камням, по направлению ветра, ночью - по
