Мир страстей человеческих
Некоторое время назад тема арабо-еврейских браков всколыхнула едва ли не все израильское общество, выплеснувшись на страницы газет. И это несмотря на то, что в центре ситуации была одна-единственная история еврейки Морель Малки и араба Махмуда Мансура. Но сама тема смешанных браков той скандальной историей не исчерпывается. У нее много пластов. Проблема, скажем прямо, сверхчувствительна для всех евреев, а для израильских - особенно, и потому имеет смысл разобраться в некоторых ее особенностях. Например, насколько подвержены новому поветрию русскоговорящие девушки-репатриантки - как еврейки по Галахе, так и нееврейки.
Ибрагим ищет Лену
...Эта наша семейная тайна давно и хорошо известна. При том, что отношения между русскоязычной и арабской общинами в Израиле остаются довольно напряженными, и именно выходцы “из нас” периодически предлагают самые радикальные лозунги по освобождению родной страны от арабов, существует необъяснимый феномен: арабские парни почему-то стремятся жениться на новых репатриантках из бывшего СССР. Если уж говорить о любви детей разных народов, то не совсем понятно, почему израильские арабы, желающие жениться на еврейках, предпочитают вновь прибывших своим соотечественницам-сабрам - при том, что у последних зачастую не один, а сразу два общих языка. Ведь иврит очень прилично изучают в арабских школах, а в еврейских худо-бедно, но преподают арабский...
...Мы бродим между лавчонками оптового рынка “Алия” в Тель-Авиве, в самом начале бесконечной улицы Левински. Меня привез сюда мой знакомый Хаим, владелец русского магазина в Холоне. Я покупаю у него продукты едва ли не с момента прибытия в Израиль, а сам он заехал на базарчик, чтобы присмотреть какой-нибудь товарец подешевле. Хаим на этом рынке - частый гость, он отлично знает, в какой лавке что искать. Хозяева лавчонок - в основном арабы - его тоже узнают и зазывают еще издали. Ибрагим, продавец макаронных изделий и прочей бакалеи из Бейт-Лехема, подтащив мешки к нашей машине, охотно болтает на разные темы. Сразу видно, что парень довольно ленив: загрузив один мешок с овсянкой в багажник, второй он оставляет Хаиму. “Или грузи все, или отдавай деньги”, - возмущается Хаим.
Но вот работа выполнена, и можно поговорить.
- Жениться не думаешь? - деловито осведомляется Хаим. - Тебе давно пора. Нашел девушку?
- Пока нет, - качает головой Ибрагим. - Сватали мне нескольких наших. Да не хочу я. Не согласился. Русскую ищу. Может, поможешь?
- Зачем тебе русская? - пожимает плечами Хаим. - Языка не знает, привычек не понимает, родителям твоим наверняка не понравится...
- Э-э-э... я тебе по порядку перечислю, - загибает пальцы Ибрагим. Во-первых, красивые. Все производят хорошее впечатление. Мне нужна жена красивая, я вот еще немного у хозяина поработаю, а потом свою лавку открою - красивая женщина привлекает покупателей. Во-вторых, русские девчонки выносливые, в работе хороши, к новым обычаям приспосабливаются очень быстро.
- Ну, убедил, - смеется Хаим. - Теперь остался пустяк: найти такую, какая за тебя, носатого, пойдет, и дело с концом. На свадьбу не забудь позвать!
- Вот тебе и предмет повышенного спроса, - констатирует Хаим, когда Ибрагим со своей тачкой удаляется. “Русских” хотят все, а израильские арабы - тем более.
Сколько их?
До недавнего времени статистики по этому поводу не существовало. Предполагалось, что в Государстве Израиль евреи собрались для того, чтобы быть евреями. Публикации об израильтянах, которые по тем или иным причинам перешли в ислам, вызывали в обществе шок. (Скажу сразу, одна из историй, потрясших Израиль не менее чем нынешняя свадьба, была связана с еврейским русскоязычным парнем, который решил принять ислам). Известный сайт y-net попытался собрать материалы по этой проблеме и выяснил, что “каждый год в Израиле переходит в ислам около 40 человек, в основном женщины, вышедшие замуж за мусульман. Но в 2006 году был зафиксирован новый “рекорд” - в ислам перешли 70 евреев”. В отчете кнессета за 2012 год говорилось, что число перешедших в ислам достигло 100 человек. Согласно данным Центрального статистического бюро Израиля, приведенным газетой “Джерузалем Пост”, в 2011 году за границей было заключено 8994 брака, из них 27 - между евреями и арабами. Число небольшое, и вряд ли стоит говорить о тенденции, но тем не менее общество проявляет обеспокоенность.Согласно опросу газеты “Ха-Арец”, 75% еврейского населения Израиля и 65% арабского выступают против подобных браков. Любопытно, что наименьший процент выступающих против - среди арабов-христиан, и значительно больший, до 70%, - среди мусульман.
Лучшие арабские невесты - “русские” репатриантки"
...В тот день Марина Мачулина, репатриантка из Питера, выпускница Педагогического института имени Герцена, переводчик с испанского на русский по специальности и мать-одиночка по семейному статусу, меньше всего собиралась с кем-либо знакомиться. Она шла по улице и наткнулась на большую вывеску: “Выставка арабской книги в центре “Бейт-ха-Гефен”. Тогда она была не в курсе, что “Бейт ха-Гефен” - Центр арабской культуры в Хайфе. - “Интересно взглянуть, - подумала она, - как выглядят эти книги, и не подбросили ли за компанию к ним и русские издания?”
Она обходила стенд за стендом, но русских книг не было, да и ивритских тоже. Было видно, что Марина разочарована.
- Девушка, что вы ищете? - окликнул ее на иврите симпатичный парень и представился: Мамон Саид Ахмад. - Может, я помогу? Русские книги? Нет, об этом мы не подумали. Но в следующий раз обязательно привезем, не сомневайтесь. А кстати, не могли бы вы рассказать, почему “русские” так любят книги?
Он был подчеркнуто вежлив и внимателен, и ему явно хотелось продолжить разговор, но Марина заторопилась, отметив про себя, что парень славный.
Второй раз их встреча произошла тоже случайно, уже через несколько лет. Даниэль, сын Марины от первого брака, пошел в детский сад, который находился поблизости от дома Мамона. Поэтому, услышав приглашение зайти в дом, Марина не отказалась, подумав, что если случайность происходит во второй раз, не такая уж это случайность. Так началась их дружба.
Мамон заботился о Марине и ее сыне, она чувствовала, что он ее уважает. Но со свадьбой не торопился.
- Я не хотел жениться и производить на свет детей до тех пор, пока не обзаведусь собственным домом, - так у нас принято, - рассказывает Мамон. - Поэтому пришлось подождать. Марина не возражала.
В общем, спустя девять лет после первого знакомства они решили пожениться. Оставалось выбрать, где: согласно религиозной принадлежности, она - еврейка по Галахе, он - мусульманин. Переходить в ислам Марина не собиралась. Более того, оставляла за собой собственную фамилию. А межрелигиозные браки в нашей стране, как всем известно, недействительны. Как большинству пар, которым не светит свадьба в Израиле, на Кипр им ехать не хотелось, это место было абсолютно чужим для них, а на свадьбе, по мнению обоих, должны были присутствовать свои, близкие люди. Поэтому все взвесив, они предпочли “русский” вариант. И улетели в Санкт-Петербург, на родину Марины. Там никого не волновала национальность жениха и невесты. Собрались институтские друзья Марины, школьные приятели. И весело отгуляв свадьбу, смешанная пара вернулась в непростую израильскую жизнь.
Марине предстояло войти в большую арабскую семью, со своей системой отношений между тетушками, дядюшками, братьями, сестрами...
- Наверное, моя ситуация облегчалась тем, что Мамон - человек светский, и не требовал от меня приобщения к своей религии, а с его родственниками я знакомилась постепенно. Мама его живет в одном доме с нами, общаемся мы часто, и я постепенно нашла в этом некоторое преимущество - поесть традиционные арабские блюда он ходит к ней. И я была очень рада, что Мамону понравилась простая жареная картошка!
Мамон считает, что у него с Мариной получилась семья хорошая, хоть и не идеальная.
- Конечно, я прекрасно знаю, что арабские жены гораздо больше времени тратят на уборку дома и приготовление пищи, чем моя жена, но мне хорошо с ней, а ее образованностью и умом я горжусь.
- Марина, - задаю я вопрос, - существует мнение, что еврейки-репатриантки охотнее связывают свою жизнь с арабами, чем сабры, потому что их еврейское образование недостаточно прочно. Как вы к этому относитесь?
- То, что выходцы из России менее предвзято относятся к арабам, это точно.
- Но ведь русскоговорящая среда как раз наоборот - более правая?
- Я к этой группе не принадлежу, мои друзья тоже, поэтому давления среды я не ощущаю. А что касается разницы между репатриантками и сабрами, Мамон говорит, что он бы никогда не женился на сабре хотя бы потому, что не был бы принят семьей девушки.
- Но противостояние евреев и арабов в нашей стране не становится слабее. Следуя распространенному мнению, израильские арабы поддерживают в конфликте палестинцев, а не израильтян. У вас не болит душа за соплеменников?
- Я знаю, что израильские арабы очень разные, и нельзя всех подводить под одну гребенку. Есть обычные, спокойные люди, со светским образом жизни, есть очень религиозные, есть экстремисты. Я не берусь судить об этом конфликте - он слишком сложный.
...Когда у них родилась дочь, Мамон попросил Марину назвать девочку в честь его матери - Амирой. И хотя Марину это обстоятельство несколько смутило, она все же согласилась. Пусть муж будет доволен. Первые слова девочка произнесла по-русски.
“Привозные жены” в Израиле не приживаются...
Я все-таки спросила мужа Марины, Мамона Саида Ахмада, почему израильские арабы предпочитают брать в жены репатрианток.
- Уже довольно давно в некоторых арабских семьях, особенно на территориях, принято привозить жен из-за границы. Поскольку многие арабы прежде получали высшее образование в бывшем Советском Союзе, а теперь едут на учебу в Россию, то и категория “привозных русских жен” постоянно увеличивается. Лично я против такого “импорта”. На мой взгляд, девушка, вырванная из своей среды и оказавшаяся на чужбине без родственников и друзей, болезненно переживает свое одиночество. Она испытывает шок, ей чуждо все: кроме языка и обычаев, еще и совершенно незнакомая страна, которая чаще всего совершенно не соответствует ее ожиданиям. Ему все знакомо, а для нее это все непонятное, неродное. Конечно, самые сильные выживают и приспосабливаются, но многие не выдерживают и ломаются, возвращаются обратно в Россию. Мне кажется, так заводить семью очень рискованно.
В отличие от “привозных жен”, репатриантки знают про эту страну абсолютно все, они ее выбрали сами, а не по просьбе мужа, сами же приспосабливались, выкарабкивались - хлебнули всякого. Они попробовали все, никаких сюрпризов для них не будет. И если уж они решили остаться в Израиле, это означает, что они способны жить здесь и не падать в обморок, если она или муж не могут найти работу и в доме нет денег. У нее рядом родные люди - родители, подружки. Репатриантки - во всех отношениях местные люди, но при этом еще и с европейским образованием, со знанием мировой культуры и широким кругозором. Вот из них получаются настоящие, надежные жены. Потому и “спрос” на них на рынке невест постоянно увеличивается. Шестеро моих друзей женились на репатриантках, на подходе - седьмая свадьба. Мой приятель Азми Шхади женится на девушке Лене. По неофициальной статистике в Нацерете уже почти пятьсот смешанных пар. Общий язык для нас - иврит. Так и живем.
“Ветреная тема”
Тема брачных предпочтений израильских арабов давно и всерьез занимает “компетентные органы”, а также непосредственно израильское руководство. Мне соглашается дать интервью, не называя своего имени, исследователь проблем Ближнего Востока - популярный лектор, “мизрахник” с огромным стажем.
- Скажите, почему стремление арабов жениться на репатриантках из бывшего СССР занимает государственные умы?
- Потому что речь идет о некоем национальном противостоянии. Брак с представителем другой национальности подразумевает уступку чужим традициям, до определенной степени вызов своему обществу, отказ от собственной культурной ориентации и переход в другой лагерь. Когда же речь идет об Израиле, где демографическая ситуация развивается не в пользу евреев, очень важно выяснить, почему девушки, приезжающие в страну, чтобы стать еврейками, приобщиться к еврейским традициям, именно здесь переступают черту и уходят из еврейского мира в арабский. Сколько бы ни было таких девушек - это не может не волновать представителей власти. Мы хотим понять, где были допущены пробелы в национальном воспитании. Должен сказать, что вопрос арабско-русско-еврейских браков возник не сейчас.
- А когда?
- О, у этой проблемы долгая история. Связана она с коммунистическим движением и созданием компартии Израиля. Еще с тридцатых годов прошлого века как для еврейских, так и для арабских коммунистов Палестины было характерно жениться на еврейских девушках, приехавших из России. Одни ехали продвигать сионизм. Другие - коммунизм. И в том, и в другом случае они казались местным молодым людям представительницами подлинной идеологии, все они были очень идейными: либо суперсионистками, либо суперкоммунистками. Вторые изо всех сил пропагандировали интернационализм, который должен был восторжествовать на этой земле. Они старались приблизить это время личным примером и вступали в браки с арабскими коммунистами. Практически все арабские коммунистические деятели того времени были женаты на русскоговорящих еврейских девушках, да и сами они во многих случаях хотя бы немного говорили по-русски.
- А какие категории наших девушек ныне склонны вступать в браки с арабами?
- Исследовательская работа в этом отношении не останавливается. Мы проводим десятки интервью с целью установить закономерности. Характерные черты просматриваются. Сторонницы интернациональных браков четко делятся на две категории. Это либо очень образованные, продвигающиеся в карьере женщины, убежденные в том, что высшие ценности наднациональны. Их выбор человека другого роду-племени продиктован идеологическими убеждениями. Среди новых репатрианток по-прежнему встречаются такие идеалистки - они выходят замуж по любви, которой заведомо чужды национальные ограничения.
Вторая категория, наоборот, - совершенно необразованные девушки, которыми мало занимались в детстве, и они радуются любому ласковому слову, сказанному сильным человеком. Новые репатриантки, которые чувствуют себя неуверенно в израильской среде, стесняются своего иврита, наиболее податливы к ухаживаниям арабских парней. Тем более что и для них иврит - неродной язык, и здесь-то и проявляется солидарность.
Говоря о прогнозах, можно отметить, что первые - сильные, крепкие - становятся надежными женами, пропитываются арабской культурой и идеологией. Вторые - в большинстве своем слабые, зависимые - пополняют ряды “вторых жен”, часто временных. Но и первой, и второй категории свойственна слабая связь с еврейской культурой и традициями. Они были лишены ее в стране исхода и не сумели обрести в Израиле. Вот что пугает. Израильская школа далеко не всегда способна обеспечить надежные национальные убеждения, и при первых же сотрясениях они рушатся.
- Продолжим “ветреную тему”. Кроме идеологии, языка, социального положения, видимо, есть нечто особенное в национальных традициях любви, что заставляет наших пылких девушек пренебрегать запретами?
- Конечно, есть. Арабские мужчины, как правило, более обходительны в процессе ухаживания. Они внимательны, нежны, заботливы и очень настойчивы, в то время как еврейские парни избегают натиска, поскольку хорошо осведомлены о последствиях слишком навязчивых ухаживаний. Восточная культура взаимоотношений полов гораздо более утонченная и изысканная, чем это может показаться несведущему человеку. Родители юных репатрианток, как правило, ничего не говорят своим дочкам по поводу возможных притязаний молодых людей из арабского сектора, потому что недооценивают их реальную притягательность.
- А что же находят арабские парни в наших девушках, почему они избегают евреек-сабр?
- Сначала о сабрах. Девушки, выросшие в системе израильского еврейского образования, в том числе светского, все-таки гораздо больше привязаны к своим обычаям и корням. Кроме того, они с раннего детства наблюдают противостояние еврейского и арабского секторов и отвергают все попытки ухаживания. Об этом заведомом неприятии хорошо знают арабские мужчины. И еще одно преимущество “русских”. У наших соседей существует множество всевозможных ограничений на внутринациональные браки, должно быть обеспечено иерархическое соответствие семей, родня жениха не может уступать по значимости и богатству родне невесты. В некоторых случаях кандидат в мужья не в состоянии купить полагающиеся новым родственниками подарки. Понятно, что в ситуации “русской” невесты все эти проблемы отпадают. Я долгое время пытался понять, как сами арабские парни определяют главное притягательное свойство “русских” девушек-репатрианток. Ответ, который не сговариваясь дали сотни парней, меня просто потряс: “Русские - более свободные, не зависящие ни от каких стереотипов, более раскованные в любви. И именно это делает их совершенно неотразимыми в сексуальном и социальном плане”.
В завершение остается добавить, что и среди клиенток компании “Яд ле-ахим”, которая специализируется на освобождении из арабских семей взмолившихся о помощи еврейских девушек, тоже хватает русскоязычных...
Виктория Мартынова
“Новости недели”
Волею судьбы украинские девушки часто связывают свою жизнь с гражданами стран, где обстановка, мягко говоря, далека от стабильной и процветающей. Им приходится менять свои привычки, отрываться от родственников, а иногда переходить в другую веру. Но как выяснила «Сегодня», нынче мало кто из них стремится вернуться на родину - нынешняя экономическая нестабильность в Украине страшит больше, чем обстрелы жилых домов в их городах или возможные теракты.
Ежедневно подвергаясь опасности, украинки продолжают растить детей на чужой земле, не забывая прививать им и украинскую культуру.
В новогодние праздники весь мир следил за очередной израильской операцией в секторе Газа, жертвой которой впервые за всю историю палестинских интифад стала гражданка Украины - 36-летняя Альбина Стахурская. Вместе с ней погиб и ее полуторагодовалый сын Юсуф. Бывшая жительница Одессы более десяти лет была замужем за палестинцем Авни Аль-Жаром, с которым уехала в Газу в начале 1990-х. Они благополучно пережили предыдущие операции израильской армии и надеялись, что все обойдется и на этот раз. Но танк ЦАХАЛа выбрал их дом в качестве цели... На сегодня в секторе Газа остаются около 100 украинок, которые замужем за палестинцами.
Возвращаться в Украину наши девочки, которые остаются в Палестинской автономии (ПА), не собираются, хотя и понимают, нет гарантий, что не возобновятся ракетные обстрелы - перемирие между группировкой ХАМАС, контролирующей сектор, и Израилем весьма шаткое.
Я очень стремилась выехать в январе, но сейчас все утихло, нас никто не трогает и мы остаемся, - рассказала «Сегодня» бывшая харьковчанка Наташа, которая растит в секторе Газа троих детей. - А сейчас в Украине вообще экономический крах. Мы смотрим новости - с украинской экономикой творится кошмар какой-то. Все у нас говорят, что Украины уже нет. Так что ехать некуда. Здесь, по крайней мере, цены поднялись не намного. Овощи и фрукты по цене вообще не сравнить с ценами в Украине - тут очень дешево. А стоимость одежды осталась на том же уровне. Наши девочки, которые эвакуировались, уже либо вернулись, либо в Израиле ждут разрешения на въезд в Газу. Максимум - хотелось бы навестить родных, а потом опять в Палестину. В Харькове и жить-то негде. А здесь мы построили двухэтажный дом, у каждого ребенка своя комната, есть две гостевые и два туалета. Только не отделаны еще - израильтяне запретили ввоз стройматериалов.
Главная проблема, по мнению Наташи, - взаимодействие с израильскими властями: «Очень тяжело получить индентификационный код, без которого тебя, конечно, могут выпустить из Палестины, не выпуская твоих детей, а вот вернуться может и не получится. Мы уже 10 раз собирали документы на этот код, попросили наше консульство помочь, но пока никак».
На вопрос, почему десять лет назад Наташа решила выйти замуж за палестинца Сатхи, она ответила просто: «Судьба».
Я понимаю, что многие так говорят, а потом пелена с глаз, а ты уже в мире с другими законами. Но мне повезло, я на жизнь не жалуюсь - мой муж не пьет, не дерется. Мы познакомились с ним по телефону (он ошибся номером), когда он учился в харьковском мединституте. Он обеспечивает меня и моих детей всем необходимым, хотя при желании я могу пойти работать. Но это его обязанность, а мне он говорит: «Тебе что, детворы мало? Съезди к подругам, сходит на пляж к морю». Многие наши девочки сходят с ума от безработицы, закалка-то наша - украинская. Поэтому все же, в отличие от мусульманок, находят работу. Кому повезло, устроился по специальности медсестрами и докторами, а остальные открыли свое дело - салоны красоты, ателье, точки на базарах. Здесь для открытия своего дела не надо никаких разрешений, не надо платить налоги и отчисления в пенсионный фонд. Ты снимаешь место, платишь аренду и тебя никто не трогает. О рэкете речи быть не может - все на месте решает полиция. Только крикни, они тут же уволокут обидчика. Куда, не знаю, но все боятся полиции. У нас даже драк на улице не бывает.
ГАРЕМ? Украинки и россиянки обычно не допускают, чтобы в семье было многоженство.
Тут уже зависит, кто как себя поставит. У арабов, которые взяли себе в жены наших девочек, одна супруга и все. Есть девочки, которые «обарабиваются», ну, становятся практически арабскими женщинами, и тогда у них даже мысли арабские появляются, и шутки тоже. А есть такие, которые чувствуют себя, как на родине. Я не ношу хиджаб (религиозный головной убор), никогда не одевала паранджу, хожу даже в брюках, но конечно, не в кротких юбках. Может я в такую семью попала, что на меня никто не давит. Я даже христианкой осталась. А свинину, запрещенную кораном, не могу приготовить, потому что ее просто здесь нет. Да уже и не хочется - отвыкла. А все остальное есть, причем, дешевле, чем дома. С утра продают, например, курицу, которую прямо тут же и ощипывают, по 15 грн на наши деньги, а уже вечером они стоят в два раза дешевле. Наших девочек все это очень устраивает и мы ходим на базар после обеда. За чем скучаю, так это за копчеными цыплятами - их тут нет. Рыбу же копченную привозят из Израиля. А вообще, если бы не обстреливали, Газа была бы хорошим курортным городом. Но сейчас здесь все разбомблено.
В бытовом плане Наташа жалуется лишь на жару, во время которой морской солью насыщается воздух так, что у нее начинается аллергия. А еще на зимний холод (ночью до +5С), ведь дома в Палестине не отапливаются. И с водой иногда бывают проблемы, потому что нет центрального трубопровода и вся вода - привозная.
В КИЕВЕ НАЗЫВАЮТ «ЧУРКОЙ»
Мохаммад и Юлия. Хотят уехать от нас, чтобы не слышать слово "чурка"
Собирается покинуть Украину еще одна арабо-украинская семья - киевлянка Юлия и житель Палестины Мохаммад, которые уже три года живут вместе. Юлия еще до встречи с суженным стала интересоваться арабской культурой и приняла ислам.
«Как закончу аспирантуру, мы уедем, если удастся получить разрешение на въезд в Палестину для Юли и нашего ребенка, - говорит Мохаммад. - Тут хоть и безопасно в плане бомбардировок, но в последнее время я чувствую себя не в своей тарелке, хотя раньше собирался принять гражданство Украины. Я пытался устроиться по специальности, но меня здесь считают чужим. Наладил небольшой бизнес, так у меня его наглым образом отобрали. Опасаюсь скинхедов, да и народ в Украине в последнее время недружелюбный стал. У нас более приветливы к иностранцам, и, думаю, никто моей Юле не скажет - вон, хохлушка пошла. А здесь слышу «чурка» почти ежедневно».
Юля тоже считает, что ее мужу легче будет реализоваться дома. Тянет украинку на Святую землю и из экологических соображений: «Я по специальности - эколог, и знаю, какую воду мы пьем и каким воздухом дышим. Плюс Чернобыль». Юля уверена, на чужбине в их семье не появится еще одна жена: «Мы это обсудили до брака. Я считаю, что у моего мужа жена должны быть одна. Может потому, что я не росла на Востоке».
УКРАИНКА В КУРДИСТАНЕ: «СКУЧАЮ ПО НАШЕЙ ЕДЕ»
Камиран. "Я очень люблю Оксану и никогда не жалел, что взял украинку"
Даже проживающие в Ираке украинки не спешат на родину. Они растят детей и надеются наладить торговые связи с Украиной. Но уже после кризиса.
В Ираке тяжелая обстановка. Каждое утро в Багдаде начинается со взрывов и вылазок против мирных жителей. Но моя семья живет в Независимой Федерации Курдистана, а это северный Ирак и здесь спокойно, - говорит 32-летняя бывшая жительница Запорожья Оксана, которая замужем за местным жителем Камираном Абдаллой. - У нас свой президент, свой премьер, своя армия, а в остальной Ирак мы стараемся не ездить. Но очень боимся, когда нужно ехать в наше посольство в Багдаде. Сейчас на территории Курдистана остается иностранный военный контингент. Здесь последний теракт произошел года три назад, а сейчас редко происходят единичные теракты, которые бывают по всему миру.
Оксана и Камиран четыре года прожили в Украине и уехали, когда закончили медуниверситет.
Муж очень хотел домой. А у меня была, конечно, неуверенность, но на сегодня Курдистан уже стал моей второй родиной и если бы мне предложили вернуться, я бы отказалась, не задумываясь, - говорит Оксана, ожидающая сейчас третьего ребенка. - И не в последнюю очередь из-за криминальной обстановки в Украине. Здесь я спокойно отпускаю ребенка в школу, вечером выхожу на улицу. Во-вторых, наши власти могут обеспечить нас работой и достойной зарплатой. Мой муж работает доктором в аптеке при госбольнице в отделении искусственной почки и еще занимается частным бизнесом. А кто ему даст такую хорошую работу в Украине? Тут я уже пользуюсь всеми правами гражданки Курдистана, только не могу выставлять свою кандидатуру на выборы в президенты (смеется, - Авт.). А так, легко устроиться на работу. Причем, женщины работают и в госструктурах, и в банках, и учителями, и врачами, и машины водят.
В Курдистане бесплатное электричество, поэтому везде установлены кондиционеры, на которых никто не экономит. Образование тоже бесплатное. Детей государство обеспечивает канцтоварами и новыми учебниками. Такого социализма удалось добиться благодаря богатым залежам нефти в регионе. Скучает наша соотечественница лишь по национальным украинским продуктам, которые, естественно, никто не завозит в эту мусульманскую страну. Веру она не меняла. «По приказу нашего президента все религии здесь равноправные, - говорит Оксана. - В нашем городе есть и церкви, и кресты, и статуи Девы Марии. Детей я крестила в Украине, а дальше пускай сами определяются с верой».
В БАГДАДЕ НЕТ ПОНЯТИЯ «ПОГУЛЯТЬ ПО ГОРОДУ»
Багдад. Украинкам, также как и местным, тяжелее всего жить в Ираке
На сегодня в Ираке находятся около 70 граждан Украины, большинство - мужчин, работающих здесь по контракту. По данным украинского посольства в Багдаде, в иракской столице живут две-три украинки, которые замужем за местными жителями, а в общем в Ираке наших женщин наберется максимум с десяток, большинство из которых проживают в благополучном Курдистане. «Есть девочки, которые работают кардиохирургом, детским врачом, в парикмахерских, а некоторые - в посольстве РФ, ведь там нужны люди, знающие русский язык», - рассказывает Оксана.
Те, кто живет в Багдаде, стараются быть поближе к нашему посольству, чтобы если что, было у кого попросить помощи и быстро эвакуироваться с детьми на родину, - рассказал «Сегодня» консул посольства Украины в Ираке Александр Зуб. - Но пока я не слышал от них желания, выехать в Украину. Хоть здесь и тяжело с едой, водой, но они попали в хорошие семьи, у них дети и любящие мужья. А может еще и боевой дух украинской женщины сказывается... За последний год у наших граждан особых проблем не было, но здесь каждый день гибнут люди и регион остается чрезвычайно опасным. Расслабиться невозможно. В феврале где-то в метрах 200 от посольства произошел взрыв. Он был настолько мощным, что повылетали стекла в нашем здании. Я был в отпуске и поэтому не пострадал. Мой кабинет также остался без стекла. Конечно, стараемся постоянно находиться на территории посольства, которая обнесена высоким забором. Но по работе приходится ездить по Багдаду, в аэропорт. Такого понятия, как погулять по городу, просто не существует. Единственная возможность подышать свежим воздухом, это подняться на крышу посольства - здесь в домах пологие крыши. Но и тут небезопасно - залетают шальные пули. Несколько штук попали в бак с водой, который установлен на крыше посольства.
Скорее всего, количество наших в Ираке будет увеличиваться, потому что местные чиновники заинтересованы в сотрудничестве с Украиной. «Я уже больше года занимаюсь подготовкой визита курдских министров и бизнесменов в Днепропетровск, где мы собираемся заключить несколько контрактов. Но когда это произойдет, не знаю. Все зависит от того, когда закончится у вас кризис», - рассказал нам муж Оксаны Камиран Абдалла.
НА ЧТО ЖАЛУЮТСЯ СЛАВЯНКИ
Но не всем так везет, как героиням нашего материала. Славянки не всегда чувствуют себя в своей тарелке в мусульманских краях.
«Хотела бы хотя бы на 8 марта сходить в ресторан, одеть короткое платье, выпить, натанцеваться... Здесь это все нереально, - рассказала журналистам россиянка Марина, которая живет в Газе с мужем и двумя дочками. - Мысли о том, чтобы уехать, приходят часто, но это утопия, жену без мужа тут никто не отпустит, даже если рвутся снаряды. А муж не покинет свою родину. А если даже разрешат уехать и забрать детей, то учиться в русской школе они не смогут, так как плохо знают русский».
В похожей ситуации девушка Яна. «Мама звонит и говорит: это не место для тебя и детей... Но я не хочу оставлять детей без мужа». Супруг Яны был тяжело ранен в Газе. Сейчас он в коме. Если он не выживет, то, как говорит Яна, ей могут предложить выйти замуж за его младшего брата, остаться на всю жизнь вдовой или уехать, оставив детей здесь. Такие обычаи.
Редакция «Сегодня» благодарит за помощь в подготовке материала посольство Украины в Ираке.
Автор: Ирина Ковальчук
В «израильском» аэропорту Бен-Гурион меня ожидала длинная очередь; бороду я загодя сбрил, чтобы сионистам не пришло в голову назвать меня «террористом».
К сожалению, турецкие паспорта сегодня создают в аэропортах множество проблем их держателям. Меня допрашивали полчаса, и это ещё ничего: некоторых моих коллег продержали более 6 часов.
«Хочешь уехать из Палестины?»
В поездке мне реально повезло: я прибыл в Палестину всего за день до злосчастного теракта в стамбульском аэропорту имени Ататюрка, откуда летел мой самолёт. И это не всё: спустя некоторое время после моего отъезда в Турции состоялось нечто похожее на путч, за которым последовало объявление чрезвычайного положения. Я лихорадочно пытался уследить за новостями из Турции, одновременно разбираясь в том, что же всё-таки значит «жить под оккупацией» в Палестине.
«Хочешь вернуться в свою страну?», – спросил у меня один мой друг-палестинец, которому известно, что некоторые мои турецкие друзья светских взглядов желают её покинуть после провала путча. «А ты хочешь уехать из Палестины?», – ответил я вопросом на вопрос. «Хочу, но не думаю, что уеду».
В одном турецком фильме произносится ставшая известной фраза: «Почему человек любит свою страну? Потому что у него нет другого выбора». Не могу представить себе, насколько ему как палестинцу трудно и обременительно в эмоциональном плане каждый день проходить проверки на контрольно-пропускных пунктах в своей собственной стране. Мне, например, хватило негативного опыта прохождения КПП один-единственный раз, чтобы получить хотя бы базовое представление о бесчеловечных ограничениях, вводимых «израильтянами» в отношении свободы передвижения.
Во время моей поездки с коллегами по ту сторону разделительной стены (правильнее, впрочем, называть её «стеной аннексии») для того, чтобы посетить одну из бедуинских деревень, которую «израильские» власти хотят снести по т.н. «соображениям безопасности», в наш автобус зашли двое до зубов вооружённых «израильских» боевиков и проверили наши паспорта и удостоверения личности.
С нами ехали пассажиры из самых разных стран, однако “сыны сиона” – сюрприз! – приказали выйти из автобуса только туркам и палестинцам. Они обыскали наши вещи и устроили нам допрос. В конце концов нас отпустили, за исключением одного моего палестинского коллеги.
Палестинцам на Западном берегу необходимо иметь временное разрешение для совершения поездок по другую сторону стены, и хотя у моего друга было действующее разрешение на все дни недели, сионист на КПП отказался пропускать его под предлогом того, что «сегодня суббота»; он воспользовался своими дискреционными полномочиями с тем, чтобы нарушить основополагающее право моего друга на свободное передвижение. К сожалению, КПП находился посреди пустыни, и поскольку мой друг не хотел, чтобы мы остались вместе с ним, ему в конце концов пришлось пройти больше 3 километров под палящим солнцем , прежде чем его подбросили до ближайшей деревни на попутной машине.
«Добро пожаловать в клуб!» – весело воскликнул он мне, собирая вещи в сумку после обыска на КПП. Среди палестинцев принято сохранять позитивный настрой, несмотря на грубую и жестокую несправедливость, коей их подвергают. Они по-прежнему могут смеяться над своим положением. Быть может, это – одна из тех немногих вещей, на которые они всё ещё могут полагаться. В поездке я познакомился с одним пожилым палестинцем в лагере беженцев Аида неподалёку от г. Бейт-Лахем. Хадж Абу Сабри был вынужден бежать из своей деревни во время Накбы в 1948 году. Теперь ему приходится жить в лагере, обитатели которого лишены базовых благ. Он по-прежнему надеется однажды вернуться в свою деревню. «Я старше, чем “государство” “Израиль ”», – со смехом заявил он.
Пять тревожных фактов
Те, кто приезжают в оккупированную Палестину, обычно переживают шок от увиденного там, но повседневная жизнь продолжается, пусть и в экстремальных условиях. Вот пять тревожных фактов жизни под оккупацией; данный список ни в коем случае не претендует на то, чтобы быть полным или исчерпывающим:
1. Вода имеет принципиальное значение для жизни. Однако «израильские» власти установили на оккупированных палестинских территориях режим апартеида в сфере водоснабжения, в рамках которого палестинцы имеют ограниченный доступ к водным ресурсам на своей собственной земле. Потребление воды среди палестинцев на Западном берегу в 2014 году составляло около 79 литров на человека в день, что намного ниже установленного ВОЗ минимально приемлемого значения в 100 литров на человека в день для бытовых нужд. «Израиль» также конфискует источники воды, используемые для ирригационных и рекреационных целей. Тридцать таких источников находятся под полным контролем незаконных еврейских «поселенцев», при этом палестинцы полностью лишены к ним доступа. Более того, палестинцы имеют лишь частичный доступ к побережью Мёртвого моря, и даже когда все формальности соблюдены, им зачастую не позволяют посещать эти районы.
2. Принцип «никаких налогов без представительства» нарушается «израильской» системой идентификации, призванной ограничивать палестинцев в выборе мест проживания и участии в политическом процессе. Около 300 000 палестинцев из Восточного Иерусалима не могут голосовать на выборах в «израильский» парламент и не имеют доступа к базовой социальной инфраструктуре, несмотря на то, что «государство» обязало их платить налоги. «Израильская» аннексия оккупированного Восточного Иерусалима продолжает оставаться противоправной с точки зрения норм международного права .
3. «Израиль» реализует де-факто политику аннексии посредством своих поселений. На Западном берегу в настоящее время расположено около 125 санкционированных правительством и 100 неофициальных поселений, в которых проживает свыше полумиллиона «поселенцев». Все они находятся там незаконно, в нарушение статьи 49 Четвёртой Женевской конвенции. Данные поселения, ущемляющие права палестинцев, занимаются ещё и тем, что эксплуатируют и транжирят палестинские ресурсы. По оценкам «израильского» правительства, стоимость товаров, производимых в поселениях на Западном берегу и экспортируемых в Европу, составляет около 300 миллионов долларов США в год. Кроме того, «израильские» «поселенцы» регулярно устраивают физические нападения на палестинцев и портят их имущество, избегая при этом какого бы то ни было уголовного преследования.
4. Свобода передвижения нарушается постоянно. «Израиль» осуществил сегрегацию дорожных систем таким образом, что палестинцам запрещено ездить по более чем 65 км дорог на Западном берегу, пользоваться которыми могут только еврейские «поселенцы». Помимо сотен временных дорожных застав, устраиваемых по ситуации то тут, то там, на Западном берегу имеется 99 постоянных КПП . Более того, 712-километровая «стена аннексии» – это воплощение «израильской» оккупации. Стена на 85% возведена на оккупированной территории, а не на «израильской» стороне Линии перемирия (т.н. «зелёной линии»).
5. «Израиль» на протяжении многих лет ограничивает развитие телекоммуникационной отрасли в Палестине и запрещает палестинским операторам связи оказывать услуги по предоставлению интернета в формате «3G», ссылаясь на пресловутые «соображения безопасности». Скорость доступа к сети интернет на оккупированном Западном берегу остаётся одной из самых низких в мире.
«Я люблю Турцию!»
В Палестине я почувствовал себя как дома. Слова «Я из Турции» превращают вас здесь в дорогого соотечественника. «Я люблю Турцию!» и «Я люблю Эрдогана!» – возможно, два предложения, которые я слышал чаще всего в разговорах с местными. В этом смысле турецкий паспорт в Палестине – это привилегия. Палестинцы – одна из немногих наций, выразивших солидарность с Турцией и её народом; после неудавшегося июльского путча они массово вышли на улицы с турецкими флагами.
«Ты пробыл здесь больше двух месяцев, – сказал мне мой палестинский друг. – Ты хочешь уехать из Палестины?»
«Нет, – ответил я без колебаний. – Я не хочу, но должен».
Я люблю мою страну.
Я люблю Палестину.
И у меня нет другого выбора.
Семухи Синаноглу
При чём считаеться что лучше избегать прямого контакта с мужчиной(не смотреть в глаза, не трогать н-р когда забираешь сдачу, не улыбаться и естественно не строить глазки!).
А как это сделать когда везде, просто везде мужчины! Получилось так что пришлось идти к гинекологу, на вопрос есть ли гинеколог женщина
сказали что НЕТ! во всём городе! А объясняеться просто: только мужчины имеют возможность выехать из страны и получить образование какое хотят или какое позволяет кошелек(женщинам нельзя путешествовать одним ) им так-же запрешено выходить замуж за иностранцев.
Так же мужчины ездят привозят одежду, жён(разной национальности )(т. е торговля) получается что модой здесь тоже управляют мужчины на мой вкус всё немного однообразное и не хватает таких полезных вещей как КАЧЕСТВЕННАЯ детская обувь её просто нет! нет детских и взрослых резиновых сапог и многого др.
ВСЁ здесь решают мужчины, без мужа никуда- невозможно решить даже маленькую проблему, всё делаеться через мужчин.
Женщины почти 100% сидят дома ростят детей(кол-во которых)колеблеться 3-6человек на маму поэтому сами понимаете забот хватает.
Небольшой % женщин которые работают, вынужден это делать, т. е муж недостаточно приносит или жизнь за чертой бедности, при чем выбор профессий(на женщину ограничен) медсестра-кто-то же должен всё мыть и убирать пока доктор работает, парихмахерша(маникюрщиц НЕТ!)это вытекает из религии. Красить ногти нельзя(к слову сказать они всё равно их красят), а вот ухаживать за ногтями никак. Практически у всех женщин неухоженные руки и ноги.
Стоматолог, кассир, продавец, торговый консультант-кажеться всё т. е те профессии когда не требуеться никуда ездить, на одном месте.
Развлечений нет:нет музеев, кинотеатров, парк есть один очень маленький и только для детей, нет театров и т. д. Все развлечения это поход на свадьбы, похороны, если кто-то заболел или просто в гости.!
Нормальная жизнь у женщины здесь начинаеться с выходом замуж, т. е она может ходитьв гости одна(без мамы), ездить путешествовать если муж повезёт, пользоваться косметикой(до замужества нежелательно, даже бриться в смысле депиляцию).
Думать женщинам тоже нежелательно спрашиваеться зачем, муж подумает всё-равно как он сказал так и будет!
Репортаж о жизни в Палестине(Хеврон)
P.S:Ой боюсь не закидали бы помидорами...
ЗАПИСКИ СУЛТАНШИ или ЗАМУЖЕМ ЗА ПАЛЕСТИНОЙ. - роман
Часть первая.
1. Судьба
Все началось с того, что я, к полной неожиданности всех своих друзей и родных, десять лет назад вышла замуж за палестинца. Вернее, если уж быть точной, то началось все еще на год раньше. Именно тогда моя лучшая подруга и тезка, Лена из Ташкента, с которой мы вместе учились в университете, нагадала мне роковые перемены.
Через два месяца в твоей жизни появится дальний человек, который изменит твою жизнь так, как ты того не ожидаешь,- с выражением вычитывала она мне из какой-то старинной Книги Судеб, то мечтательно поднимая брови, то заговорнищецки подмигивая. – Слышь, Ленка, - дальний!
Дальний или дельный? – переспросила третья наша соседка по комнате в общежитии, тихоня Наташа. – Может, это бизнесмен какой-нибудь имеется в виду?
- Если бы там был написан дельный, я б его так и прочитала! – Ленка выразительно уставилась на нее. – А тут именно "дальний". Какой-нибудь иногородний, наверное. Или вообще иностранец.
- Ну, это мне не грозит! – уверенно рассмеялась я. Никогда раньше я не представляла себе такой перспективы и даже не имела знакомых иностранцев.
Но видно и вправду там, наверху, все уже было предрешено: ровно через два месяца и три дня я таки встретила своего "дальнего человека".
Дело было в марте, когда сосульки блестят и тают на солнце, под ногами - слякоть, а в голове – весна, и никакие мысли об учебе туда не забредают. Я пришла на дискотеку и вот уже добрых четверть часа оглядывалась по залу, разыскивая в колышущемся море танцующих Ленку и других подруг. Неожиданно прямо над моим ухом раздался мужской голос, силящийся перекрыть громкую музыку:
Посмотришь, так все русские девушки мечтают выйти замуж за американца!
Я обернулась. Без сомнения, высокий симпатичный парень, стоявший слева, обращался именно ко мне.
- Откуда такие выводы? – так-же громко уточнила я.
- Я имею в виду песню, - белозубо улыбнулся он.
Легкий акцент да смугловатый цвет лица выдавали в собеседнике иностранца, но по-русски он говорил на удивление хорошо.
Песню? Я вслушалась. Звучал известный шлягер сезона; "американ бой, американ джой*, уеду с тобой, Москва, прощай!.." – подпевали все в зале хором, дружно прыгая и извиваясь в шальном студенческом плясе. "Все девушки мечтают..." Я улыбнулась.
- Да нет, не все, - ответила, спокойно выдерживая горящий взгляд карих глаз.
- Ну и отлично, - не растерялся мой иностранный собеседник, - тогда мне повезло.
Мы разговорились. Он оказался интересным собеседником, а модная прическа, белозубая улыбка и широкие плечи – все это наверняка не оставляло девушек равнодушными. Во всяком случае, мои одногруппницы, которые вскоре сами меня разыскали, многозначительно и даже несколько завистливо поглядывали на нас. Ленка-же во время медленного танца умудрилась пару раз меня ущипнуть, незаметно подмигивая – мол, одобряю - классный парень!
А вот сама я это знакомство серьезно не восприняла. В моем понятии иностранцы все были одинаковыми – то есть именно такими, как друг пятикурсницы Вали, красивый и свободный марроканец, живший с ней больше двух лет и хладнокровно укативший к себе в Марроко, бросив ее с ребенком на руках. К тому же в почитателях у меня никогда недостатка не было, и к мужскому вниманию я относилась весьма спокойно.
Как бы там ни было, мы с ним протанцевали, просмеялись и проболтали весь вечер; время пролетело незаметно. А потом я исчезла, не дав парню опомниться.
Ушла – и забыла. Но он не забыл. Зная только мое имя (назвать фамилию или адрес я, конечно, отказалась), этот настырный палестинец искал меня по университету почти три недели. Нашел, и – сама не пойму, как это случилось - мы с ним стали встречаться.
Честно говоря, до этого рокового знакомства о Палестине я имела самое смутное представление. Проще говоря – только то, что это какая-то страна, не то африканская, не то южноамериканская. Политика меня, как и многих моих ровестниц, практически не интересовала. И даже то, что мне потом уже в минуты откровения порассказывал новый друг, меня почему-то мало насторожило. Теперь я и сама удивляюсь, как могла так равнодушно относится к своему будущему. Но - с другой стороны - кто-же мог знать, что это она и есть – моя судьба?
Помню, как однажды еще в самом начале наших с ним отношений ко мне привязалась толстая и глупая, но ужасно любопытная однокурсница Лариска. Дело было воскресным утром на общежитской кухне. Мы обе, кутаясь в халаты и позевывая, варили каждая в своей кастрюле неизменную студенческую вермишель. В ожидании, пока она будет готова, я резала и поджаривала сосиски и открывала банку с кабачковой икрой. Лариска-же просто лежала локтями на широком кухонном подоконнике и пялилась на редких утренних прохожих.
Вдруг она обернулась и ни с того ни с сего брякнула:
- Слушай, а этот черненький... иностранец... Ну, длинный он такой, спортсмен... С которым мы тебя вчера в кино встретили, ну?.. – Ее прыщатое лицо исказилось - не то от мук словотворчества, не то – от любопытства.
- А что, собственно, тебя интересует? – напрямик спросила я.
- Нет, ничего, я просто... – она помялась. - Я имею в виду – он не афганец, случайно?
- Нет. Совершенно случайно не афганец. А что?
- Да нет, ничего. Считай, что тебе повезло. Эти афганцы – гады. Женятся на наших девках – разных дурах-блондинках, которые за иностранцами бегают, - а потом увозят их в Афганистан и обменивают там на трактор, представляешь? – Лариска скорчила брезгливую гримасу, отчего ее нос стал похож на клюв хищной птицы. – У них в стране разруха.
- Кто это сказал тебе такое – о тракторах? – подозрительно посмотрела я на нее.
- Знаю. Рассказывали. А этот твой... Он что – араб, что-ли?
- Угу.
- Не из Саудовской Аравии, случайно? Там, говорят, все богатые. Нефть! Одна девка рассказывала, будто бы даже унитазы у них там из золота... Врет, наверное: на такой толчок и садиться было-бы жалко! – И она захихикала, видимо, представляя себя сидящей на золотом унитазе.
Меня вдруг охватил дикий соблазн ответить, что да, мол, именно из Саудовской. И что у них там не только унитазы золотые, но и стекла в окнах из горного хрусталя. Но я сдержалась – а вдруг поверит? Представив себе все возможные последствия, я решила сказать правду (все равно ведь не отвяжется):
- Нет, он из Палестины.
- А родители у него богатые хоть?
- Хоть, хоть, - я неопределенно покачала головой.
- Нет, я серьезно!
- А серьезно... Были богатыми. Ты Иерусалим знаешь?
- Конечно.
- Так вот, там почти пол-города на их земле построено. У его родителей там были оливковые плантации.
- Оливки – это которые маслины? Я однажды попробовала – такая гадость!.. Ну, а потом они эти плантации продали, что-ли?
- Не-а. В 48-м году их евреи раскулачили. – Мне наконец удалось открыть банку, и я вытряхнула икру на тарелку.
- Как это – раскулачили?
- Как-как... Обыкновенно. Забрали – и все.
- Ничего не поняла, - Лариска потрусила головой. – Конфискация имущества или как? Что они там натворили?
- Да ничего они не натворили, - я улыбнулась, глядя на нее. – Просто пришли вооруженные евреи и очистили территорию.
- В смысле? Захватили?
- В смысле - было такое постановление ООН: "подвинуть" арабов в Палестине и освободившуюся территорию заселить евреями из Европы. Так появился Израиль.
- Странное какое-то постановление, – она с сомнением посмотрела на меня. - Правда, что-ли? С ума сойти...– Ну и где-же эти арабы теперь живут?
- А я откуда знаю? – пожала я плечами. - На оставшейся территории живут, кто где снял квартиру. Или, может быть, купили. Есть, вроде, какие-то лагеря беженцев. Там бесплатно построили землянки – или хижины? - для тех, кто без средств остался.
- И этот твой из лагеря, что-ли?
- Нет. Они, говорит, квартиру снимают.
- Пол-Иерусалима имели, а теперь снимают? – недоверчиво протянула она.
Я молча пожала плечами. Разговор начинал действовать мне на нервы.
- Классно! Но им хотя-бы деньгами все это компенсировали?
- Говорю-же тебе – нет. У них там вообще до сих пор оккупация.
Лариска молчала, обалдело уставившись на меня. Я ее окончательно добила. На толстом лице теперь соседствовали недоумение и разочарование. Потешаясь про себя произведенным эффектом, я слила свою вермишель над раковиной и стала собирать со стола вещи.
- Вот такие вот дела, Лариса, - подвела итог разговора, уже направляясь к выходу.
- Слушай, Ленка, - ты издеваешься надо мной, что-ли? – подозрительно спросила она.
- Ну привет! Ты спрашиваешь, я – отвечаю.
Однокурсница недоуменно передернула плечом:
- Тогда я не понимаю – а зачем он тебе сдался? Мало у тебя ухажеров, что-ли? Вон их сколько вьется...
- Не обращай внимания, - посоветовала я ей, - пускай себе вьются.- И вышла.
Осторожно передвигаясь с полными руками по коридору, я злилась: "Дура эта Лариска. И я не лучше. Тоже мне – нашла с кем откровенничать!"
Но в одном Лариска действительно была права: я слишком непрактично на все смотрела. Впрочем, в этом возрасте немногие бывают более "приземленными". И эти разговоры об истории Палестины меня тогда почему-то не пугали. Просто слушала, как очередную сказку из "Тысячи и одной ночи". 1948 год - да моей мамы тогда еще на свете не было!
В общем, мы с моим палестинским арабом так и продолжали встречаться. И скоро стало ясно, что это – судьба.
А от судьбы, как известно, не убежишь.
